Спящий принц
Шрифт:
Когда мы добрались до города, во всех домах горел свет, даже в магазине, хотя до рассвета еще оставался час. Рыбаки уже ушли, а их жены не спали, носили воду, болтали с соседями, готовили еду и разносили истории по площади. Они останавливались, оборачивались при виде Димии, улыбались и махали ей.
Небольшая толпа расступилась, когда она подошла, словно она была кораблем в океане, а они – волнами. Все приветствовали ее, она говорила с плотником, швеей, бакалейщиком, и все общались с ней, как с королевой. Я плелась за ней к дому кузнеца, чтобы забрать лошадь, и не удивилась, когда он ей смешно поклонился.
– Не так хорош, как конь, - сказал он, сцепляя руки и помогая ей забраться в седло. Она изящно пожала плечами и движением, что было грациознее, чем я ожидала, поставила ногу в стремя и забралась в седло. Она была удивлена, а потом обрадовалась и поправила юбки.
– Позаботьтесь о ней, мисс, - сказал он мне. – Она теперь одна из нас.
– Я могу позаботиться о себе, Джавик, - улыбнулась она, он просиял в ответ, показывая просветы меж зубов и красные десна, поклонился и отошел.
– Как далеко Трессалин? – спросила Димия, поправила упряжь и повернулась ко мне.
– Нужно двигаться вдоль реки в Тремейн, но не заходить в него. Если обойдем, то окажемся на юге Королевской дороги.
– Сколько потребуется времени?
– День или два.
– Где мы будем спать? Я не могу прибыть в Трессалин и просить отдать твою маму, если я буду выглядеть так, словно и за собой поухаживать не могу.
– У тебя есть документы? – спросила я.
Она похлопала по карману.
– И деньги на еду и жилье.
Я не хотела оставаться в Тремейне.
– Посмотрим, куда мы доберемся, а потом составим план. По пути есть деревни и гостиницы у дорог. У меня есть карта.
Почему-то она почти улыбнулась.
– Тогда ты за главную.
* * *
После восьми часов пути, где мы то ехали верхом, то шли пешком, моя спина болела, та же участь постигла и руки с бедрами. Голова болела. Лицо Димии было белым и напряженным, костяшки ее пальцев – бескровными, пока она сжимала поводья, но она не жаловалась, и я молчала. Вместо этого мы проходили милю за милей лиловой и коричневой пустоши, огибали небольшие леса и отдельно стоящие дома и фермы. Небо было оранжевым на горизонте, ветер бил в спину, подгоняя нас вперед, быстро двигался туман, и я взбодрилась, ведь Тремейн уже был близко, милях в трех от нас.
Я дремала в седле, покачиваясь от шага лошади, когда голос Димии прервал мой отдых.
– Что это? – спросила она, и тон ее голоса заставил меня развернуться в седле. Я увидела, на что она смотрит, и мне стало не по себе. Я впилась в поводья.
– Это кладбище, - выдавила я.
– Здесь хоронят умерших? Мы можем задержаться?
– Нет времени, - тут же сказала я.
– Ненадолго. Я такого еще не видела.
– У вас нет кладбищ?
– Нет. Умерших сжигают. У королевской семьи и лордов есть семейные склепы, которые они могут посещать.
– Там хранят пепел?
– Нет, - она выглядела растерянной. – Это комнаты для размышлений. Туда ходят вспоминать семьи.
– А, кхм, обычные люди?
– У них такой привилегии нет.
У них. У них нет. Не говоря ничего, я повернула лошадь, и она последовала за мной Мы спешились, привязали наших скакунов. Димия провела руками по дереву на входе на кладбище, посмотрела на крышу, а потом на деревянные скамейки по бокам от ворот.
– Красиво, - сказала она.
– Это покойницкая, - сказала я ей и не удивилась, когда она нахмурилась. – Врата трупов. Когда приносят умерших для похорон, их укладывают здесь головой вперед. Священник читает молитву, а потом гроб разворачивают ногами вперед и вносят на кладбище, пока кто-то звонит в колокол.
– Зачем?
– Чтобы дух запутался и не последовал за живыми, - таким было старое поверье. Она кивнула и прошла через врата на кладбище. Все во мне сжалось, я глубоко вдохнула и пошла за ней.
* * *
Димия шла впереди меня, поворачивая голову влево и вправо, чтобы все увидеть. Я заметила, что она идет строго по тропе. Как-то раз, когда я была маленькой, мы пришли оставить цветы на могиле бабушки, и я обрадовалась горкам влажной земли и бегала вокруг них, заявляя, что я – королева кротов. Мама ударила меня по ногам и подтащила к себе, покраснев от унижения. Я не знала, что это свежие могилы. Я вообще об этом ничего не знала. Мрачное воспоминание вызвало улыбку. Мама бы одобрила осторожность Димии.
Она замирала часто, чтобы прочитать надписи на надгробиях. Чаще всего она останавливалась у детских могил, ее губы безмолвно двигались, пока она читала, а потом она шла дальше.
– Зловеще, да? Под нами отдыхают кости, - ее голос был странным, тяжелым, и в сумерках я поежилась. Я оглянулась на врата, чтобы убедиться, что лошади еще там. – Все рядами, почти как посевы, - продолжила она. – Поле мертвых, - она посмотрела туда, где первый ряд мавзолеев стоял напротив другого. – Странно строить здания для трупов.
Я потрясенно моргала.
– Это памятник их жизням, а не телам. Тебе это может казаться странным, но для меня страннее, что вы сжигаете тела. Сжигаете руки матерей, что держали вас. Губы отцов, что целовали вас в лоб, когда вы плакали. Разрушаете тела, что даровали вам жизнь. Мы возвращаем их земле. Мы относимся к умершим с уважением.
Она развернулась ко мне.
– Ты ничего не знаешь о смерти.
– Я знаю достаточно, - рявкнула я, забыв на миг, что у нее ключ к возвращению моей матери. – Я ее видела. Знаю ее запах. Пыталась с ней бороться. Что еще мне нужно знать? – я скользнула взглядом по склепам у дальней стены, она проследила за моим взглядом. Она кивнула, словно что-то вспомнила. А потом повернулась и пошла дальше.
Я пошла за ней, нервы были напряжены, а она продолжила тур среди мертвых Тремейна. Мы часто проходили могилы с кругом на них, и в центре кругов была полоса. Символ беспокоил меня, потому что я где-то его недавно видела, а потом вспомнила: на двери торговца солью в Тремейне.
Я замерла перед одной из могил с этим символом и невольно схватилась за куст ежевики, что раскинулся рядом, собрала остатки ягод в ладонь. Я знала, что это означало что-то еще, но не могла вспомнить.
Я не хотела – или все это время хотела – но пошла в западную часть кладбища. Здесь стояли высокие склепы из серого камня, наверху были написаны фамилии. Она назвала это полем мертвых. В этой части кладбища сравнение очень подходило. Склепы напоминали маленькие дома, у некоторых были окна, а у некоторых внутри – алтари для подношений.