Сражение на Венере (сборник)
Шрифт:
Сообщение посылали много раз. Вся команда вместе с Джерри пристально наблюдала за «Аркеттом» в ожидании ответа. Но время шло, а ответа все не было.
Лицо Джерри постепенно становилось все более осунувшимся.
— Очевидно, я убила того, кого любила, — пробормотала она. — Предполагается, что это — прерогатива мужчин. Но я, наверное, слишком долго носила штаны. — Она говорила это небрежно, слишком небрежно, чтобы обмануть Майклса.
— Все это чепуха, мисс Карлайл, — попытался он. — Никакой ошибки…
Джерри внезапно оттолкнула его, и старший пилот отступил, смущенный горем, пылавшим в глазах девушки.
— Больше ни слова вашего проклятого сочувствия, Майклс! — закричала она. — Томми не любил слез и сентиментальности. Он был бойцом, и если бы он мог выбирать, то выбрал бы эпитафию бойца. Мы отправим всю эту свору обратно в ад! Кранц! — рявкнула она в коммуникатор. — Приготовьте электропушку, чтобы растереть в порошок эту толпу снаружи!
Внезапно Майклс прыгнул вперед и оттолкнул ее.
— Стойте, Кранц! — рявкнул он и повернулся к своему капитану. — Подождите, мисс Карлайл. Они могут быть живы, но без сознания. Электропушка уничтожит самолет и все живое внутри него.
Девушка нерешительно покусала губу, все еще охваченная жаждой мести.
— Вы правы, Майклс. То же касается и лучевого оружия. Мы можем воспользоваться им, только если самолет будет не на линии огня.
— Парализующий луч?
— Еще хуже. Если люди без сознания, он убьет их. Конечно, Томми попробовал бы усыпляющую винтовку.
— Анестезирующий газ?
— На таком ветру? Заткнитесь, Майклс, вы просто не думаете…
Майкле заткнулся. После секундного молчания Джерри заговорила сама с собой:
— Приманка будет бесполезной, раз эти дьяволы игнорируют даже этот двенадцатиногий кошмар, болтающийся над самолетом. Но что, если нечто нападет на них… Майклс! А что, если мы напустим на них ротифер?
— Вы имеете в виду тех слизистых уродин, которые пожирают все, что попало? Да, мисс, можно попробовать.
— Почему бы не выпустить на них одну из нашего зверинца? Она покончит с ними и не повредит самолет.
— Прекрасная идея, мисс, только вот я боюсь, что даже ротиферы не выиграют это состязание. Посмотрите на их бронированные тела, на их когти. И, судя по тому, как выглядит самолет, у них есть также и кислота. Нет, хотя ротиферы жрут, кого угодно, мне кажется, это блюдо будет не по зубам даже им.
— Ну, во всяком случае, стоит попробовать.
— Ладно. Но почему бы заранее не согласиться с поражением?
— Как так?
— Если эти красавцы могут сожрать ротифер, а не наоборот, давайте, угостим их. Накачаем ротифер ядом, который не подействует немедленно на самих ротифер.
— Вы изумительны, Майклс! — Джерри повернулась к коммуникатору. — Кранц! Вы слышали, о чем мы говорили? Тогда действуйте. Найдите на складе все яды, какие только там есть, и поспешите.
Через пять минут из коммуникатора раздался голос Кранца.
— Простите, капитан. На борту нет ни ядов, ни смертоносных наркотиков. Только лекарства.
На мгновение показалось, что кто-то сейчас пострадает от гнева Джерри Карлайл. Но она с трудом взяла себя в руки.
— Конечно, там нет ядов. Мы ведь ловим живых существ. Но мне нужно все, что может послужить ядом. Должно же быть там что-то… что-то медицинское! На складе есть галлоны люминала. Это стандартное средство от космической болезни. А вы знаете, что делает люминал? Он сильно тормозит нервную систему, не позволяя организму вырабатывать адреналин. Это гасит все эмоции. А если не будет эмоций, не будет желания и убивать! Кранц? Вы…
— Уже действую, мисс Карлайл, — глухо раздалось в коммуникаторе.
План капитана был быстро осуществлен. Огромному, шестифутовому, похожему на комок серого теста шару впрыснули под кожу громадное количество люминала. Потом из заднего люка спустили трап, и ротифера спокойно скатилась по нему. Освободившись, она полежала неподвижно, исследуя тонкие колебания воздуха лесом своих ресничек. Затем слепая пожирательница, мусорщица Венеры, безошибочно покатилась прямо на шум, который устроила орда нападавших вокруг «Аркетта».
Никогда еще, при всем своем опыте, команда «Ковчега» не видела такого сражения, протекавшего с такой необузданной, ужасной свирепостью. Ротифера, хотя и двигаясь немного вяло из-за накаченного в нее люминала, поначалу имела преимущество из-за эффекта неожиданности. Два бронированных Эмоционала были поражены хитиновым панцирем ротиферы и тут же исчезли в ее обширном пищеводе.
Это безжалостное нападение вынудило Эмоционалов неохотно перенести свою ярость с самолета на нового врага. И когда это произошло, итог битвы стал неизбежен. Сотни когтей дикарей вонзились в ротиферу и порвали ее в дюжине мест. Кислота закипела на хитиновой броне. Будучи белком, она сделалась желтой и стала легко ломаться. Ротифера боролась, как бульдог, не отступив ни на дюйм, но дикари продолжали рвать и тут же пожирать ее обнажившуюся мягкую плоть. Вскоре от нее осталось лишь несколько разбросанных кусков.
Эмоционалы, не избавившись от своей фанатичной ярости, вернулись к крушению самолета. Но их энтузиазм быстро угасал. Внезапно один из них покачнулся и резко сел с совершенно безучастным, лишенным выражения лицом. Потом парочка других бесцельно ушла прочь в туман.
А вскоре все они полностью лишились эмоций, а умные их половинки были мертвы. У самих у них не было ни мозгов, ни желаний, никаких прочих импульсов. Их существование обуславливалось совершенно пустыми, простыми нервными рефлексами на боль, жару, холод или голод.
Они по-дурацки уставились на причиненный ими же разгром и стали бесцельно шататься в тумане.
Джерри возглавила мрачную группу мужчин, но прежде, чем они покрыли половину расстояния до самолета, оттуда донеслись яростные крики, и на свет, шатаясь, выбрались два растрепанных силуэта. Они были грязны, окровавлены в тех местах, где оставили свои отметины когти, а кое-где обожжены кислотой, но весьма даже живы. Позади них скакал серый кролик, обезумевший от радости.
Вся горечь, тщательно скрываемое горе, самобичевание, ненависть и жажда мести вымылись из души Джерри в едином порыве, оставив ее слабой, задыхающейся от радости женщиной. Она стала женщиной только на краткий момент, хрупкой, испуганной и трясущейся за мужчину, которого любила.