Сражения Космического Десанта
Шрифт:
— Я думаю да, но по-своему, — печально произнес он.
Он передал Бриджстоуну ножи и достал еще одну партию из рюкзака.
— А пока давай помянем павших, пока можем.
Страйк оглядел поле, усеянное ножами с намотанными на них банданами. В небе парило крыло «Громов» Имперского Флота, девять истребителей сформировали “V”-образный строй. Подлетев к мемориалу Имперской Гвардии, восемь из них исполнили полубочку, а затем снова присоединились к командиру крыла. Обычно только один истребитель исполнял салют, но из-за огромного количества потерь сразу восемь истребителей отдали дань уважения павшим. К тому же, новым командиром третьего крыла истребителей Пифоса был человек, не привыкший действовать в традиционном ключе. Новые эполеты пилота блестели на солнце, Шира Хаген сидела в кабине пилота «Грома», поддерживая курс рычагами управления. Изменился не только ее ранг и истребитель. Как только
— Командир крыла Хаген. Хельдрейк обнаружен на Олимпаксе. Второе крыло вступило в бой, требуется помощь.
— «Порванное Крыло»? — с надеждой произнесла она.
Ее злоключения, связанные с демонической машиной, вместе с рекомендациями планетарного губернатора помогли ей получить повышения, и вместе с ее повышением на Флоте стали ходить легенды о «Порванном Крыле».
— Подтверждаю, командир крыла, — послышался ответ.
— Третьему крылу — всем вернуться в строй, — произнесла Шира, переключаясь на открытый канал.
Она посмотрела в окошко кабины, чтобы убедиться, что ее восемь пилотов заняли свое место в строю. Нарисованные на броне корабля, огромные глаза рептилии располагались прямо над зубастой пастью, нарисованной на носу. По бокам корабля, там, где раньше были нарисованы серые крылья, красовалась зеленая чешуя.
— Мы должны убить дракона.
Существо передвигалось на всех своих четырех лапах, перескакивая через трупы, которые еще не успели убрать с поля боя, и обломки танков и транспортников. Неожиданно оно остановилось и стало внимательно осматривать брошенные единицы бронетехники, иногда нанося на них странные символы, иногда снимая те или иные комплектующие с машины и аккуратно кладя их в мешок за спиной. По большей части оно игнорировало их, желая починить то, что было скрыто под грудой обломков. Нечеловеческие глаза существа прекрасно видели в темноте, но на его голове все равно был закреплена импровизированная лампа из пифосианского кристалла. Со стороны оно было похоже на шахтера, заблудившегося в туннелях, но глаза мертвых были пусты, и никто не сможет доложить о пришельце. Красный луч света преломлялся сквозь призму изумруда на стене, освещая палату странным, тусклым светом. Обнаружив то, что оно давно искало, существо издало торжествующий рев и запрыгало по обломкам, не беспокоясь о собственной безопасности.
Взобравшись на корпус сверхтяжелого танка, ксенос осмотрел его, чтобы убедиться, что это именно то, что он искал. Спрыгнув вниз, он подбежал к задней части корпуса и своей волосатой лапой стал стирать с поверхности грязь и остатки демонов. Посветив лампой, он обнаружил два слова, написанных на Высоком Готике: «Бич Предателей». Издав радостный крик, К’сии достал разводной ключ из своего рюкзака и принялся за работу.
Тяжелая дверь в камеру медленно открылась, вынудив двух узников разбежаться по углам. Еще двое сделали бы то же самое, если бы могли, но у них не было шансов высвободиться из оков, выкованных в варпе. Абаддон вошел в камеру, ксенос с янтарными глазами испуганно уставился на предводителя Черного Легиона. Женщина-обнулитель, в другом конце камеры, голая и грязная, ощерилась как загнанный зверь. Магистр войны проигнорировал их, сфокусировавших на пленнике, висевшем в центре помещения. Мощные руки Эпиметия были связаны в районе запястьев, ноги свисали в метре над каменным полом подземелья. Его кожа была покрыта шрамами, а черный панцирь извлечен еще до его помещения в эту камеру, его глаза и рот были зашиты волокнами из сухожилий демонов. Во рту, там, где должен был находиться язык, зияла пустота, Абаддон сдержал свое обещание, на шее, в месте, где раньше находились прогеноиды, был виден след от аккуратного хирургического надреза. Цена за клятвы и преданность Фабия Байла и его паствы. Когда Абаддон начнет новый Черный Крестовый поход на Империум, безумный апотекарий уже подготовит новых, более сильных воинов. И, возможно, Магистр войны сможет воплотить свои мечты в жизнь… Нет, не «возможно», а «точно». Все прежние безуспешные попытки останутся в прошлом. На этот раз все будет иначе. Почувствовав присутствие лорда Хаоса, Эпиметий попытался высвободиться из оков, его улучшенная физиология
— Скоро, Эпиметий, скоро.
Дыхание Эпиметия усилилось, и он попытался разорвать связь с обнулителем, который тут же принялся бормотать заклинания успокоения. Убедившись, что пленник никогда не выберется отсюда, Магистр Войны покинул камеру. Абаддон ждал десять тысяч лет, чтобы скинуть труп Императора и самому занять Трон Терры. Чтобы сломать одного из основателей Серых Рыцарей, заставить его преклонить колено и поклясться в верности, Магистр готов был ждать вечно.
Энди Смайли
В конце резни
Пустыня была завалена мертвецами от горизонта до горизонта. Завывал ветер, вдали возвышались колыхающиеся дюны из тел и разбитых машин. Безжизненные, застывшие глаза предателей и верных воинов одинаково уставились на небо, красное, словно свежепролитая кровь. Если бы в их разорванных и выпотрошенных телах осталось достаточно сил, то мёртвые и умирающие взмолились бы к небесам, умоляя своих богов не бросать их под светом безжалостных звёзд, которые высушат их плоть и выжгут кости.
Амит усмехнулся. Свирепая, полная злости и презрения улыбка растянула его окровавленные щёки. Боги не слушали их. Бойня не принесла кровожадным Пожирателям Миров ничего. Рёв их покровителя подобно грому прогремел в небе и стих, сменившись отчаянным шёпотом. Даже свет Императора не освещал этот далёкий, всеми забытый мир. Солдаты 225-го Потонийского Стрелкового умерли во имя Его, но Он об этом не узнал. Их смерть была страшной и мучительной, а предсмертные крики заглушил рёв цепных мечей и лающий рык демонов.
Великий магистр помедлил, взглянув на хлещущий по ветру полковой флаг — рваный, потрёпанный, такой похожий на знаменосца, чьи выпущенные кишки вывалились, словно зловещие вымпела. Прикоснувшись рукой к пробоине в закрывавшей живот пластине брони, Амит направился дальше. Война оставила от этого мира безжизненный труп. Воющий ветер стал похоронным гимном, одой погибшим. Никто её не слышал. Никто, кроме него. Погибли все…
И тут вдали послышался стон.
Амит замер, вслушиваясь в воющий ветер. Кто-то был ещё жив. Мрачная надежда наполнила уставшего магистра силой и приглушила боль, терзавшую его израненное тело. Он пошёл на звук, на юго-запад, и начал карабкаться по курганам тел. Кости и пластины брони трещали под его сапогами, скрипели, когда тяжёлые шаги вбивали их в землю. Песок под ногами был тёмно-багровым, запятнанным кровью и желчью. Когда-то чистые песчинки перемешались, став топкой трясиной, где, словно коряги лежали выпущенные кишки и потроха. Вековой труд природы был уничтожен за считанные дни.
У подножия холма тела потонийцев были свалены в кучу, словно мешки. За стеной трупов лежали тела дюжины Расчленителей. Тут потрудился настоящий мясник, каждый космодесантник был разорван на части. По всему кровавому кратеру валялись оторванные руки и клочья мяса, на солнце сверкали разбитые клинки. Всё свидетельствовало о том, что бой здесь был особенно жестоким.
И в самом центре кратера лежал почтенный брат Калассил. В центре его саркофага зияла дыра, рваные края и расплавленный металл указывали на взрыв мелта-бомбы. Амит прошептал тихую молитву о павшем воине и обошёл остатки боевой машины, следуя за тяжёлым дыханием.
И магистр увидел перед собой Пожирателя Миров, врага, стонущего и задыхающегося, придавленного рукой поверженного дредноута.
— Каково тебе, предатель?
Пожиратель Миров зарычал, и его налитые кровью глаза вылезли из орбит. Он попытался освободиться, но не смог, и замахал руками, пытаясь найти оружие. Амит шёл вокруг осторожно, не подходя слишком близко. В бою доспех Пожирателя Миров ободрало до самого тускло-серого керамита. Лишь в самых глубоких трещинах оставались пятна тёмной, багровой краски, заляпанной его кровью. Плоть на щеках обгорела так, что виднелись почерневшие кости. Остатки волос были перемазаны кровью и слизью.