Средина. Том 1
Шрифт:
Повисший вдоль головы колчан туго качнулся, укрепленный на широком ремне, он степенно слез вниз с плеча, и, сорвавшись с вытянутых книзу рук, улетел в направление лука. А вслед за колчаном носок сапога предательски, дрогнув, соскользнул с древовидно-натянутого силка-коренья, и Яробор дернувшись всем телом вниз, громко закричал… Столь громко, что плоть его надрывисто сотряслась и тотчас окаменела. Туловище прогнулось покатой дугой в позвоночнике, веки разом сомкнулись и сердце единождым махом перестало биться. А миг спустя высокий, доступный одним Зиждителям звук рассек Солнечную систему, все Галактики входящие во Вселенную и с особой мощью прошелся по маковке притулившейся на четвертой планете. Крушец тем зовом сообщал своим сродником,
Прошла, по-видимому, лишь доля мгновения, в котором тело отрока уже преодолело почти половину откосной стены оврага, когда гулкое, беспокойное трещание сорок наполнило не только ближайшее к оврагу дерево, но зазвучало и внутри ложбинки. Черно-белые крылья сороки, трепещущие на маленьком ее тельце, стремительно просквозили по дну оврага, едва всколыхав вялотекущие воды узкой речушки. Черные лапки птички, коснувшись покрытого брусничными стеблями валуна, немедля ярко вспыхнув мерцающими, черно-белыми струями света, выплеснули высоко вверх поток сияния, поглотив и саму сороку, и падающего вниз Яробора. Однако всего-навсе затем, чтобы крутнувшись по спирали живописать вельми высокую в сравнение с человеком королеву марух, крепко держащую в объятиях потерявшего сознания и окаменевшего мальчика, все поколь висящего вниз головой.
Легкое чи…чи…чи раздалось подле стоящей королевы и на соседний с корявыми боками камень опустилась еще одна сорока. Она также как королева выкинула вверх черно-белые дымчатые лучи света, резво пошедшие спиралевидной дугой, и вмале обратилась в еще одну маруху. Такую же, как Блага высокую с выточенной фигурой с серовато-стальным цветом кожи, зализанными назад волосами, только не серебристыми, а почти черными. Обряженная в сине-черное долгополое одеяние точно собранное из широких отрезов ткани, обмотанных вкруг туловища, а посему не имеющего швов, стыков, пуговиц, застежек и рукавов. Изящество тому одеянию придавало множество мельчайших, узких складок, подчеркивающих покатость стройных форм тела, с тем, однако, скрывающие не только ноги, но и стопы как таковые.
— Скорей! — властно произнесла королева.
И иная маруха торопливо ступив к висящему отроку, присев на корточки подхватила его голову. Она бережно приподняла тело мальца, и, помогая Благе, перенесла и уложила его ниже по руслу речки, где расширяющийся овраг предоставлял места не только для выстилающих дно камней, но и порос низкой зеленой травой.
Уложив все еще окаменевшего, в беспамятстве Ярушку на землю королева присела под него так, что задравшееся ее бело-черно одеяние, наконец, показало скрываемые дотоль ноги, не имеющие ничего общего с людскими, а похожие на лапы ящерицы. По своей округлой форме имеющие не просто один коленный сустав, а два расположенных чуть выше и ниже того, что был у человека. Четырехпалая, округлая стопа, где просматривались пальцы, два удлиненных поместившихся впереди (на оные шла опора), и два иных по краям, явственно придавала марухам сходство с миром пресмыкающихся.
— Что с господином ваше королевское сиятельство Стрел-Сорока-Ящерица-Морокунья-Благовидная? — на одном предыхание вопросила маруха и ее блекло-серые радужки полностью заполнили раскосые очи со вздернутыми кверху уголками.
— Не ведаю маги Лет-Сорока-Змея-Морокунья-Ведомая, — чуть слышно отозвалась королева, беспокойно ощупывая лишенное жизни лицо отрока, с красноватым подтеком под носом. Она нежно огладила материю краски на его груди и на малость замерев в области сердца и вовсе тягостно произнесла, — Дхийо Йо Нах Прачодайат! великий Творец Господь Мор! Сердце не бьется!
— Нет! нет! ваше королевское сиятельство, — шибутно проронила маги и также опустилась подле мальчика на присядки. Она, обхватив, приподнял напряженную руку отрока, внутри не просто сведенную корчей, а словно забитой каменьями. — Конечности окаменевшие, — нежно массируя перста мальчика,
— С Господом Вежды?.. — протянула потухшим голосом королева. — Да, конечно, надо связаться с Господом.
Блага не мешкая вскочила с присядок, и зримо качнувшись всей плотью туды… сюды… сомкнула очи. И на том месте, где у человека были виски, а у марух располагались вытянутые тонкие щели, начинающиеся от уголков очей и уходящие под волосы, с округлыми краями зримо колыхающиеся, нежданно яростно вспыхнула голубоватая изморозь и точно выпустила из своих недр сине-зеленый, густой дымок.
Глава восьмая
Раскатистый крик Крушеца не просто прокатился по Галактикам, он переполнил всю маковку так, что на ней на миг притухло сияние, и точно резонировал от Родителя да возвернувшись на четвертую планету с особой мощью прошелся по замершим в зале Богам. Очевидно, Родитель негодовал и данное негодование выплеснул на Вежды и Седми, отчего оба Зиждителя тягостно закачавшись взад…вперед, будто подрубленные дерева повалились в кресла, с которых дотоль поднялись.
— Что случилось? — болезненно морщась, протянул Вежды, и, притулив левые перста ко лбу, вдавил голову в ослон кресла.
— Не ведаю, — еще тише отозвался Седми и его высокий, звонкий тенор тягостно сотрясся в такт колыханию всей плоти и даже серебристого сакхи. — Не ведаю, — добавил он погодя и качнул головой, где ноне обод в виде тонкой, красной бечевки огибающей ее по коло зримо полыхнул рдяными переливами света. — Лег-хранитель не выходит на связь, что-то произошло.
Густые полотнища облаков, дотоль скрывающие свод, нежданно, точно прохудившаяся материя громко хрястнув, разорвали свои стыки, и легкими пуховыми комками посыпались вниз. Роняя свои перьевитости на кресла, пол, на тела Зиждителей. Особой плотностью окутывая голову Вежды, ноне на которой также находился малый венец, в виде тончайшего обода окутанного багряными нитевидными сосудами и белыми жилками, без положенного глаза в навершие.
Прошло, вероятно, несколько мгновений, движение века Вежды и дуновение, посланное Родителем, окутало облаками всю голову Господа, и разком на ободе его густо замерцали багряные сосуды, оплетающие саму поверхность. Димург, вдруг надрывно вздрогнул и с тем облачные куски, отпав от головы, каплями воды осели на материю его серебристого сакхи, а после он торопливо молвил:
— Мальчик в беде. Крушец напуган, паникует и с тем негодует, как передал Родитель. Нужно срочно оказать помощь, не унося плоть с Земли. Я возьму Трясцу-не-всипуху и отправлюсь. — Вежды не мешкая поднялся с кресла и днесь напряженно замер, понеже в его ободе запульсировали нежданно и белые жилки. — Блага передает, что мальчик подле них, и судя по всему в беспамятстве. — Димург беспокойно оглядел все еще сидящего в кресле Раса, и мягко добавил, с особой авторитарностью своего баритона, — Седми немедля сними с себя обод. И жди… Я буду скоро.
Димург на этот раз не стал выходить из залы как положено, ибо торопился. Он внезапно ядрено вспыхнул весь золотистым светом, обратился в горящую брызгу и пропал.
— Что? Что сказал Господь Вежды? — испуганно зыркая на королеву поспрашала маги Лет-Сорока-Змея-Морокунья-Ведомая.
Стрел-Сорока-Ящерица-Морокунья-Благовидная неспешно качнула головой, а в очах ее с тем движением блеснули слезы огорчения… ощущения того, что она не справилась с порученным ей. Подвела Господа Вежды, всегда столь мягко и трепетно относящегося к ее племени, и к ней в частности. Она подвела не только благодушного Господа Вежды, но и своего Творца, Господа Мора, подвергнув опасности столь дорогую всем божеским созданиям лучицу… лучицу обожаемого ею Господа Першего.