Срединное море. История Средиземноморья
Шрифт:
Однако здесь начались сложности. Барбаросса не увидел и следа тех запасов вооружения и продовольствия, которые приказал подготовить, на которые рассчитывал и которые, как обещал Франциск, должны были ждать его. Представитель короля и командующий французскими галерами юный герцог Энгиенский рассыпался в извинениях — там и тут люди поднимали брови при виде преувеличенного (вероятно, показного) уважения, которое оказывали бывшему пирату все предводители французов, с кем тот общался, — но Барбаросса не скрывал ни недовольства, ни презрения по поводу столь непростительной халатности. Он был так зол, что едва не отказался, когда герцог Энгиенский предложил, чтобы объединенный флот отплыл вдоль побережья в Ниццу. Этот город, с конца XIV в. наслаждавшийся миром и процветавший под властью герцога Савойского, стал яблоком раздора между Франциском и Карлом почти с того самого момента, как началось их соперничество; теперь он подвергся наиболее жестокой бомбардировке за всю историю своего существования.
Если
«Город Ницца был разграблен и сожжен, за что не следует проклинать ни Барбароссу, ни сарацин, ибо, когда это случилось, они уже были далеко от него… Ответственность за насилие была возложена на бедного Барбароссу, чтобы защитить честь и доброе имя Франции, более того — самого христианства».
Хотя османский флот вернулся на зимовку в Тулон, осада и взятие Ниццы стали первой и последней операцией, совместно осуществленной силами франко-турецкой коалиции. В 1544 г. Франциск заключил пакт со своим давним врагом Карлом V, а Хайраддин Барбаросса возвратился в Константинополь, где его встретили как героя (по пути он разграбил Эльбу, Прочиду, Искью и Липари с прилегающими к нему Эолийскими островами, причем все они являлись владениями империи). Через 2 года он умер в возрасте шестидесяти трех лет. Единственный сын его, о котором нам что-либо известно, Хасан, в свое время стал правителем Алжира — королевства, созданного его отцом и дядей, но истинным преемником старого пирата стал Драгут, столько лет помогавший ему (его прозвали «живая карта Средиземноморья»), Именно он продолжил его дело. Именно Драгут в 1551 г. вырвал Триполи после шестнадцатилетней борьбы из рук рыцарей ордена Святого Иоанна [222] ; не кто иной, как он, 9 лет спустя полностью уничтожил испанский флот, посланный, чтобы выбить его оттуда. Впоследствии он получил в награду титул султана Триполийского, но ему так и не довелось вложить меч в ножны — в 1565 г., в возрасте восьмидесяти лет, он погиб в бою во время осады Мальты.
222
В 1510 г. Триполи взяли испанцы; в 1535 г. они предложили иоаннитам разместить там свой гарнизон.
Но это уже другая история.
Глава XVI
МАЛЬТА И КИПР
Начало истории Мальты положили финикийцы, основавшие здесь факторию примерно в 800 г. до н. э. Учитывая количество греческих надписей, на острове, как это ни удивительно, по-видимому, никогда не было греческих колоний. Его стратегическое значение стало очевидно в ходе Пунических войн; Рим и Карфаген боролись за него, и он несколько раз переходил из рук в руки, пока наконец не попал под власть Рима в 218 г. до н. э. В течение следующих полутора тысячелетий история его была достаточно предсказуемой: он принадлежал Риму, Византии, арабам, норманнам. Первый из норманнских правителей, граф Рожер I, завоевал его в 1090 г. Существует предание, что он отрезал часть от своего алого знамени и дал ее мальтийцам, чтобы у них появился собственный флаг. Найдя, что она слишком мала, они прибавили к ней кусок белой ткани; белый и красный и поныне остаются цветами мальтийского флага (впоследствии на нем начертали еще и крест Святого Иоанна).
С падением норманнской Сицилии в конце XII в. Мальта была дарована в качестве феода Великому Адмиралу, но вскоре вместе с Сицилией стала владением Карла Анжуйского, а затем, после войны Сицилийской вечерни, — Арагонского королевского дома. Примерно в 1250 г. король Хайме I Арагонский изгнал отсюда всех мусульман — которые до этого момента, по-видимому, составляли значительное большинство населения острова — и Мальта осталась, по крайней мере формально, под властью испанцев, пока в 1530 г. Карл V не даровал ее рыцарям ордена Святого Иоанна. Всего через тридцать пять лет ей суждено было оказаться в центре средиземноморских событий.
На международной политической сцене в течение девятнадцати лет, прошедших со времени смерти Хайраддина Барбароссы в 1546 г. до осады Мальты в 1565 г., произошли значительные изменения в составе действующих лиц. Генрих VIII Английский и Франциск I Французский умерли один за другим с разницей всего в два месяца в 1547 г., а император Карл V в 1556 г. отрекся от престола и удалился в монастырь Юсте в Эстремадуре, где и последовал за ними в могилу два года спустя. Испанию он оставил своему сыну Филиппу II, империю — брату Фердинанду, но Фердинанд умер в 1564 г. и ему наследовал его сын, принявший имя Максимилиан И. В центре событий оставался лишь один из главных протагонистов прежнего времени. Султан Сулейман Великолепный разменял уже седьмой десяток, но на его физических и умственных способностях это никак не сказалось. То же можно сказать и о его амбициях.
Не раз и не два Сулейману пришлось пожалеть о том, что в свое время он столь милостиво обошелся с рыцарями ордена Святого Иоанна после падения Родоса. Он гарантировал им безопасность на том условии, что они никогда впредь не поднимут на него оружие, но ни одно обещание еще не нарушалось столь вопиюще часто. Очевидно, настало время изгнать их с Мальты, как в свое время он изгнал их с Родоса: ведь теперь они укрепились в новом обиталище и грозили стать таким же постоянным источником неприятностей, как и раньше. У султана были и другие причины строить подобные планы. Мальта располагалась в стратегически важной точке Средиземноморья; она напоминала камень, по которому, фигурально выражаясь, можно было перешагнуть из Триполи, находившегося в руках турок, на Сицилию, принадлежавшую Филиппу Испанскому. Если бы Сулейману удалось завладеть ею, она бы обеспечила идеальный плацдарм для завоевания Сицилии, после чего высадка в Южной Италии стала бы столь же неизбежной, как смена дня и ночи.
Карл V полностью осознавал это, когда в 1530 г. дозволил членам ордена занять остров. Мог ли он избрать лучшее средство защитить подступы к своей империи с юга, причем без ущерба для себя? Правда, рыцари поначалу не проявляли энтузиазма: за шесть лет до этого они рассматривали возможность перебраться на Мальту и отправили восемь уполномоченных, чтобы те исследовали, какие он обеспечивает возможности. «Остров, — сообщали те, — представляет сплошной утес из мягкого песчаника, именуемого туфом, примерно 6–7 лиг в длину и 3–4 в ширину [223] ; скалистая поверхностью покрыта слоем земли, в толщину едва ли превышающим 3–4 фута. Почва также каменистая и совершенно не подходит для выращивания пшеницы или прочих злаков. Тем не менее здесь произрастают в некотором количестве фиги, дыни и другие фрукты. Главными предметами торговли, производимыми здесь, являются мед, хлопок и семена гмина. Все это жители обменивают на зерно. За исключением нескольких источников в центре острова, здесь нет ни проточной воды, ни даже колодцев, так что жители собирают в цистерны дождевую воду. Древесина настолько редка, что ее продают на фунты и жителям приходится использовать высохшие на солнце коровьи лепешки или чертополох, чтобы готовить себе пищу».
223
Это действительно песчаник; размеры острова — примерно восемнадцать миль в длину и девять — в ширину.
Надо признать, что Мальта не являлась местом, созданным для того, чтобы выдерживать осаду. С другой стороны, она могла похвастать тремя неоспоримыми преимуществами. На острове имелись бесконечные запасы мягкого строительного камня, желтого, словно мед; испокон веков здесь жили рабочие, добывавшие его, строители, каменотесы и резчики; наконец, тут находилась наилучшая во всем мире естественная стоянка для судов. И в наши дни при первом взгляде на Большую гавань с высот Ла-Валетты неизменно захватывает дух. Несомненно, именно это убедило рыцарей — после восьми лет бездомного существования — принять предложение императора о найме. Плата была вполне разумной: один-единственный сокол; вносили ее ежегодно в День всех святых.
Рыцари никогда не забывали, что в первую очередь они госпитальеры — в течение более пятисот лет уход за больными был смыслом существования ордена. Они обустроились на Бирже (ныне Витториоза) — одном из двух длинных мысов (том, что севернее) на дальней стороне гавани — не прежде, чем начали строительство больницы. [224] Ее предшественница на Родосе прославилась на весь христианский мир; ее посещали больные всех национальностей западных стран, и рыцари твердо намеревались добиться того, чтобы подобное учреждение на Мальте стало столь же известно. Действительно, вскоре так оно и случилось. Вторым приоритетом рыцарей была оборона: следовало укрепить превосходную гавань и создать флот. Строительство кораблей на безлесном острове оказалось непростой задачей, однако благодаря значительным поставкам дерева с Сицилии за следующие тридцать лет они построили значительное количество кораблей. К 1560 г. их могущество на море достигло уровня, как во время их житья на Родосе. Они успели как раз вовремя: когда они получили первые известия о приближении экспедиции Сулеймана, их флот наконец был готов.
224
Первый госпиталь до сих пор стоит на Трик Санта Схоластика. Теперь здесь находится женский бенедиктинский монастырь.