Средиземноморская одиссея капитана Развозова
Шрифт:
Этот приказ Сенявина от 31 июля 1805 года сохранился в Российском государственном архиве Военно-морского флота, и он гласил:
«Господам командующим вверенной мне дивизии предписываю сколько возможно брать матроз знающих шить, коих отослать немедленно при реестрах в парусную мастерскую».
(РГА ВМФ Ф. 194. Оп. 1. Д. 1. Л. 1)
Другой приказ Сенявина от 1 августа 1805 года предписывал:
«Господин Кук хозяин здешнего партикулярного завода обязался сделать разного такелажа до двух тысяч пуд с тем, чтобы даваемы ему были рабочие люди… И для той работы благоволят господа командующие посылать к нему ежедневно лучших матроз с кораблей Ярослава, Москвы и с Петра по семи человек, да к надсматриванию за ними ундер афицера с корабля Москвы».
(РГА ВМФ Ф. 194. ОП. 1. Д. 1. Л. 2)
Кроме того, Сенявин принял решение часть парусов первого и второго комплектов взять подержанными, а весь третий комплект сшить своими силами в пути. Благодаря этому удалось сократить сроки окончания работ с двух месяцев до четырнадцати дней.
После принятия экстренных мер Сенявин докладывал командованию, что «к 20 августа такелаж будет принят кораблями, а не позднее 22 августа будут готовы паруса».
Получив распоряжение шить третий комплект парусов в пути, капитан-лейтенант Развозов озаботился тем, чтобы у него в команде были матросы, умеющие шить паруса.
Хотя несвоевременная доставка на корабли парусов и такелажа были главным тормозом при подготовке к плаванию, было много и других затруднений. Так, свечи, поставленные на корабли, плавились при теплой погоде, и от них пришлось отказаться; то же самое и пыжи из пакли, а нужны были из овчины, чтобы полностью при выстреле сгорали, и не приходилось их в бою из стволов выковыривать. Пыжи из пакли пришлось менять, как и банники из щетины, которые тоже пришлось менять на овчинные, чтобы не столь быстро в ствольных каналах трепались; брандспойты были «неблагонадежны»; кузницы, необходимые для ремонтных работ на кораблях, не отпускались.
Капитан-лейтенант Развозов лично столкнулся с тем, что в «ведомостях припасов», которые надлежало погрузить на «Кильдюин», было перечислено вдвое больше грузов, чем мог вместить его фрегат! Пришлось решать вопрос с кронштадтским портовым начальством, распределяя часть припасов по другим кораблям. Все трюмы «Кильдюина» были загружены запасными мачтами, стеньгами, реями, ружьями, амуницией и медикаментами. «Все это безобразие произошло, – понимал Развозов, – из-за того, что чиновник по хозяйственной части на дивизию так и не был назначен».
10 августа Сенявин приказал командирам кораблей:
«Всех без изъятия нижних чинов и служителей вымыть в бане, а с завтрашнего
числа как афицерский так и служительский екипаж перебраться на корабль».
(РГА ВМФ Ф. 194. Оп. 1. Д. 1. Л. 4)
Перед тем как корабли готовы были выйти на рейд, главный командир Кронштадтского порта адмирал П. И. Ханыков приказал провести медицинское освидетельствование нижних чинов, которое выявило большое число матросов, больных опасными болезнями – «венерической ломотой», «венерической чесоткой», цингой, «падучей болезнью». Пришлось срочно заменять «неспособных к вояжу» и заново укомплектовывать матросами команды кораблей.
Несмотря на все затруднения, приготовления были закончены в срок, который утвердил Сенявин, – 23 августа. Но тут оказалось, что не готовы документы командования флота, без которых дивизия не могла уйти из русских вод. Вот почему только в начале сентября 1805 года корабли дивизии вице-адмирала Д. Н. Сенявина вышли из Кронштадта.
Перед этим контр-адмирал Д. Н. Сенявин, произведенный 16 августа 1805 года в вице-адмиралы, был назначен главнокомандующим морскими и сухопутными силами, находившимися на Средиземном море. А 25 августа состоялся смотр уходящей эскадре государем императором Александром I. Гребной катер, на котором был государь, шел мимо кораблей. Матросы, расставленные по реям и мачтам, кричали «Ура!», а корабли приветствовали государя пушечной пальбой. Государь император, в изъявлении своего благоволения, пожаловал господ офицеров и «морских служителей» полугодовым жалованием.
31 августа последовал секретный рескрипт императора Александра I на имя вице-адмирала Сенявина:
«Секретно. Господину вице-адмиралу Сенявину
Приняв Республику Семи Соединенных Островов под особенное покровительство мое… почел и за нужное, при настоящем положении дел Европы, усугубить средства к обеспечению ее пределов. Поелику же республика сия по приморскому местоположению своему не может надежнее ограждаема быть как единственно, так сказать, под щитом морских сил и военных действия оных, то по сему уважению повелел я отправить туда дивизию, состоящую из пяти кораблей и одного фрегата, и тем ускорить ныне там пребывающее морское ополчение на нее.
Вверяю все сии военные, как морские, так и сухопутные силы вашему главному начальству для руководства вашего признал я за нужное снабдить вас следующими предписаниями: Снявшись с якоря и следуя по пути, вам предлежащему, употребите все меры, морским искусством преподаваемые и от благоразумной и опытной предусмотрительности зависящие, к безопасности плавания вашего и к поспешному достижению в Корфу…»
В полдень 10 сентября 1805 года корабль «Ярослав», на котором держал свой флаг вице-адмирал Д. Н. Сенявин, снялся с якоря, и за ним последовали «Святой Петр», «Москва», «Селафаил», «Уриил» и фрегат «Кильдюин». Помимо собственных команд, на кораблях шли офицеры и матросы, предназначенные для комплектования команд легких судов, во главе с капитан-лейтенантом Сульменевым. Вместе с ними шли начальствующие лица будущей портовой администрации Корфу: главный контролер капитан II ранга Шельтинг, хозяйственник капитан-лейтенант Лисянский, обер-аудитор Черепанов и их помощники.
Так началась Вторая Архипелагская экспедиция русского флота.
Капитан-лейтенант Развозов находился на мостике. Он любил эти минуты, когда вся команда фрегата была в движении, в работе. Сколько раз за время службы приходилось ему переживать такие минуты, и всегда в нем пробивалось радостное желание быстрее выйти в море.
Как вспоминал о начале похода Развозов, тихий переменный ветер удерживал эскадру весь день в виду Кронштадта. Тогда ему еще подумалось: «Не хотят русские воды отпускать корабли в столь далекое плавание». Но перед заходом солнца подул попутный ветер с веста, и эскадра двинулась в путь. По старому морскому обычаю судовые коки выбрасывали с наветренного борта в море свои поварские колпаки – на удачу!
Попутный ветер усилился. Корабли шли, имея до восьми узлов. Рваные облака плыли над мачтами фрегата. Луна то появлялась в разрыве облаков, освещая море, то исчезала, погружая все во тьму. Ночью отстаивались между Наргеном и Суропским маяком. Утром корабли зашли в Ревель, взяли на борт пятьсот морских солдат, догнавшего здесь эскадру надворного советника Сивере, командированного к эскадре Министерством иностранных дел для сношений с правительствами и послами, и, пополнив запасы свежей пресной воды, покинули гостеприимный ревельский рейд.