Средневековая история. Тетралогия
Шрифт:
— Вы — знаменитый лекарь из Ханганата, Тахир-джан. Вам и карты в руки…
Тахир усмехнулся. Знаменитый-то он. А лечит и учит — графиня. Но надо же делать хорошую мину при плохой игре?
Надо. Будем.
— Как прикажете, госпожа графиня. Лиля благодарно улыбнулась.
— Ну если вопросов больше нет — я пойду. Отдохнуть хочется…
Марсия и девушки, услышав такие новости, выдали нестандартную реакцию.
Разревелись в шестнадцать ручьев. И Лиле пришлось их успокаивать часа полтора, прежде чем девчонки смогли внятно объяснить, что происходит. А то женская коллективная истерика — штука самоподдерживающаяся.
Как оказалось — девушки ужасно счастливы — это же престиж! И какой!
И вообще — можно поговорить с его величеством. Раньше-то кружево плели одной тоненькой полоской, так и занимались этим обычные модистки. А сейчас, когда его прорва… может, и гильдию кружевниц создать? Корона обеспечит прикрытие…
Лиля вписала эту идею себе в блокнот и решила спросить у Эдоарда. Когда пойдет вместе с Джейми.
Как оказалось — девушки были счастливы. Такие перспективы! Да они же будут первыми невестами, смогут и за купцов замуж выйти…
А с другой стороны — расставаться с графиней им было решительно неохота. И как тут совместить?
Лиля предложила простой выход. Гробить такие таланты в горничных нельзя. Это однозначно. Юбку подать несложно, а ты поди, кружево сплети!
Так что девушки набирают себе учениц, селятся в поместье Тараль — а с Лилей они так и так видеться будут часто. Не соскучатся.
Ну и конечно, если что-то шить или связать — это только у них. И никак иначе.
На том и договорились.
А вот мальчишки повели себя совершенно иначе. Сто стеклодув, что кузнец были в щенячьем восторге. Они и так собирались работать вместе. Уж очень хорошо у них все пошло тандемом.
Но получить свою территорию, свои мастерские, подмастерьев… некоторые такого и к шестидесяти годам не достигают! А им еще и сорока нет. На двоих.
Глава 5. Знакомства в верхах и низах
Амалия Ивельен посмотрела на близнецов в колыбели.
Ее дети.
Ее и Питера.
Два мальчика. Роман и Джейкоб. Питер аж весь светится. А Амалия помнила только боль.
Красное полотно боли, застилающее весь свет и скручивающее внутренности в смертельной судороге. В какой-то момент она подумала, что умрет — и не испугалась этого. Умирать страшно, когда за чертой тебя никто не ждет. А ее ждать будут. Она знает…
Потом она подумала про Сэсси и Джеса, она ведь не сможет оставить их одних, правда? И попыталась выбраться назад. Но боль давила, отбрасывала, не пускала — и женщина теряла волю к сопротивлению. А потом, в какой-то миг стало легче.
Над ней склонилось женское лицо. И Амалии показалось, что это святая. Она что-то говорила — и боль уходила. Постепенно… а потом женщина услышала крик своих детей. И поняла, что жива.
Потом уже она узнала, что это была Лилиан Иртон. Потом поняла, что ореол сияющей вызван закатными лучами солнца, которые ярко осветили женщину. Потом, все потом.
И искренне удивилась.
Корова?
Ну, братик!
Кем бы Лилиан Иртон не назвать, но уж точно не так. В зеленых глазах светился незаурядный ум, розовые губы улыбались, а статная фигура… да, статная, но не жирная ведь, позволяла нести себя с достоинством! И с каким!
Женщина знала себе цену. И цена была высока.
Она уехала — и на следующие день прибыли трое вирманок. И Амалия только глазами похлопала.
Докторусы рекомендовали ей лежать хотя бы дней десять.
Она и лежала… вирманки устроили в спальне маленький локальный ад. Хотя такого слова Амалия и не знала. Они мыли, чистили, вытряхивали, гоняли служанок с тем же самым — и на все возмущения четко отвечали, что все болезни — от грязи. А госпожа графиня приказала позаботиться о госпоже маркизе. Все.
Дискуссия закончена.
И Амалия не могла не заметить, что дышать стало легче. Что дети меньше плакали. Что ей самой приятнее, когда ее обтирают надушенной водой два раза в день…
А уж когда прибыли подарки от Лилиан Иртон на рождение детей…
Фероньерку Амалия оценила. Как и длинную сорочку, отделанную кружевом. То есть у этой сорочки верх, который должен прикрывать грудь, был кружевным, а остальное из шелка.
И всякие кружевные мелочи…
И это сделано в Иртоне? В захолустье? В имении Джеса?
Невероятно!
Но это — было.
Амалия не могла дождаться, когда встанет с постели. Ей безумно хотелось пообщаться с новой родственницей. Понять, откуда что взялось. Разобраться, как ее проглядел брат.
А сама Лилиан Иртон, прислав служанок, даже не писала. Ей было капитально не до того.
Следующие несколько дней прошли для Лили под знаком песца.
Другого слова она подобрать и не смогла. Ее дом стал местом паломничества. Она выезжать не собиралась.
Да и пригласить ее не могли. А как? Супруг в отъезде, графиня, хоть и представлена ко двору, но ведь никому лично ее не представили. Кроме альдона. Но тот точно ее к себе не потребует.
Приглашать Алисию?
Та одна и приедет. И еще поиздевается, мол, невестка занята. Некогда ей по гостям разъезжать.
А посплетничать? С гадюкой? Ну-ну… если кто хочет — лес открыт. Ловите и сплетничайте. То на то и выйдет.
Оставалось только сделать первый шаг самим. И навестить.
Алисию. А то ж? С Лилиан-то Иртон пока еще никто Не знаком… только видели.
Лиля откровенно смеялась над этими вывертами средневекового этикета. Она могла куда-нибудь съездить вместе с Алисией. Но 'старая гадюка' только фыркнула.
— Лиля, милая. Ты — новая достопримечательность двора. К тебе будут ломиться просто из любопытства. А вот ты…
— А что могу я?
— Можешь никого не принимать. Можешь принимать.
Теперь настала Лилина очередь фыркать.
Можно — не принимать. Но — нельзя. Ибо ее товар — идеи и новые вещи. И без рекламы это дело не пойдет. А как проходит реклама в средние века?