Срочно требуются седые человеческие волосы

Юрий Маркович Нагибин

СРОЧНО ТРЕБУЮТСЯ СЕДЫЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ВОЛОСЫ

ЛИТЕРАТУРНЫЙ СЦЕНАРИЙ (второй вариант)

Ленинград. По проспекту имени Кирова идет средних лет человек с непокрытой седой головой и смугловатым печальным лицом. Разгар июля, солнце плавит асфальт, а на человеке - темный, не по сезону костюм; тугой, округлый, "пасторский" воротничок, удушливо сжимает горло; на ногах тяжелые ботинки на толстой микропоре, рассчитанные на осень или зиму. Видно, что одежда нисколько не интересует человека. Руку ему

оттягивает огромный, порядком заношенный дерматиновый портфель. Этот скучный и значительный портфель да и весь облик прохожего наводят на мысль, что он командировочный. Так оно и есть: инженер Сергей Иванович Гущин приехал из Москвы на "Ленфильм" и сейчас прямым путем направляется через улицу к студийному подъезду.

Здесь внимание его привлекла доска объявлений. Он скользнул по ней взглядом внимательных светлых глаз и замер, будто наскочил на препятствие. Черным по белому - густой черной тушью на белом, с морозным глянцем ватмане - было смачно выведено: "Срочно требуются седые человеческие волосы". А рядом висели выцветшие, пожелтевшие объявления, оповещающие мир, что "Ленфильму" нужны уборщицы, осветители, шоферы, парикмахеры, электротехники, рабочие на пилораму, вахтеры, буфетчица, пиротехник и счетовод.

Гущин вслух перечел объявление, делая паузу после каждого слова: Срочно ... требуются... седые... человеческие... волосы... Вот это да!..

За его спиной послышался короткий смешок. Он обернулся и увидел девушку с чистым детским лицом и пышно застылой, слишком взрослой и модной прической.

– Не бойтесь, - сказала девушка.
– Это же добровольно.

Гущин думал о чем-то своем и не понял обращенных к нему слов. Его взгляд стал растерянным.

– Вашей седине ничего не грозит, - чуть смущенно пояснила девушка

– Хорошо хоть, что им не требуются человеческие зубы, ногти и кожа, не понуждая себя ни к любезности, ни к остроумию, хмуро отозвался Гущин.

Страдальческая гримаса покривила лицо девушки, состарив его на миг.

– Простите, - сказала она - Это была плохая шутка. Я бестактная дура

Гущин пристально посмотрел на девушку, в его светлых глазах появилась теплота.

– Да что вы! Я вовсе не узник фашистского лагеря.

– Правда? А мне показалось, что я заставила вас вспомнить о чем-то дурном и страшном.

– Бросьте, ей богу! Все в порядке.
– Гущин улыбнулся.
– А для чего им нужны эти волосы?

– Для париков.
– Девушка тоже улыбнулась, она поверила, что не причинила ему боли.

– А я думал, для матрацев.

– Для матрацев?!

– Да. В немецких гостиницах над умывальником висит целлулоидный рожок, туда полагается сбрасывать вычески. Потом этими волосами набивают матрацы.

– Как мило! Как разумно!
– Девушка передернула плечами.
– И как отвратительно!

– Что б вывесить такое воззвание, - Гущин кивнул на стенд, - тоже надо обладать завидно ясным и нетревожным духом

– А что же делать? Как играть почтенных академиков, школьных учительниц на пенсии, изящных маркиз и прочих светских дам в исторических фильмах, если не будет седых париков?

– Вы правы...
– рассеянно отозвался Гущин.

Между ними настала та неловкая пауза, которая неизбежна в случайном уличном разговоре двух незнакомых людей, ничего не знающих друг о друге, сведенных ненароком безотчетной симпатией и вынужденных расстаться.

Девушка посмотрела на ручные часы и охнула.

– Вы торопитесь?
– вдруг ринулся напролом Гущин.
– Может, побродим по городу?.. Если у вас, конечно, есть время. Я тут в командировке, только зайду на студию, буквально на пять минут...
– Он говорил быстро, сбивчиво, боясь, что его прервут.
– А потом мы могли бы покататься на речном трамвае, посидеть в кафе или пойти в Летний сад...

Девушка не прерывала Гущина, она смотрела на него вроде бы с сочувствием.

– Как много всего сразу! Мы должны выполнить всю программу: прогулка, кафе, речной трамвай, Летний сад? Вы ничего не забыли? Еще можно подняться на Исаакия, съездить в Лавру и на Волково кладбище, а Эрмитаж, Русский музей, квартира Пушкина?

– Простите, - сказал Гущин смиренно и без всякой обиды становясь на подобающее ему место...
– Это внезапное помрачение рассудка, со мной давно никто не заговаривал на улице. Мне вдруг показалось, что мир сказочно подобрел.

Лицо девушки притуманилось и вновь будто постарело.

– Зачем вы так? Я же не отказываюсь. Но мне тоже нужно на студию, и тоже на пять минут.

– Так идемте!.. Вам в какой отдел?

– В актерский.

– Вы?..

– Да, я именно то, что никогда не требуется на студии - актриса А вы? Ума не приложу. Вы не подходите к студийной обстановке.

– Почему?! Судя по той же доске объявлений студия имеет дело не только с творческими работниками.

– Нет.
– Девушка покачала головой.
– Кино, как Бог шельму, метит всех, кто попадет в его орбиту. Студийный счетовод ближе к Олегу Стриженову, чем к другому счетоводу из какой-нибудь ЖЭК. Вы не киношник, вы серьезный и грустный человек, случайно попавший в страну лжечудес.

– Проще говоря, я инженер. По специальности катапультист. Меня прислали сюда по вызову группы "Полет в неведомое".

– Знаю, - сказала девушка.
– У них там все время катапультируются. Вы, конечно, москвич?

– Да, я заметил, ленинградцы мгновенно угадывают москвичей.

– Простонародный говор выдает, - засмеялась девушка.
– Ну что же, мы уже знаем друг о друге в пределах анкеты для поездки, скажем, в Болгарию. Не заполнена первая графа - Она протянула ему руку.
– Поскурова Наталия Викторовна Наташа

– Гущин Сергей Иванович.

Они обменялись рукопожатиями и вошли в вестибюль киностудии.