Шрифт:
1. Долгожданная добыча
На опушке леса, чутко прядая ушами и время от времени поднимая украшенную великолепными рогами голову, кормился дикий олень. Стояла полуденная тишина: только пташки, перелетая с ветки на ветку, изредка оглашали лес веселым пением, и легкий ветерок временами шелестел в верхушках деревьев. Молодой рогач не заметил, что к нему с подветренной стороны, прикрываясь кустами и деревьями, осторожно приближаются три молодых охотника. Руки каждого из них крепко держат меткий лук, и для первого выстрела уже выбраны самые прямые и острые стрелы…
Два брата, Толбочоон и Бузагу, как всегда соперничая, начали жестами доказывать друг другу, кто
Лето выдалось сухим, и вся живность как сквозь землю провалилась. Обследовав свои оказавшиеся пустыми угодья, он, Бэркэ, поддавшись уговорам братьев, согласился перейти западное урочище, служившее границей территории, на которую они никогда не заходили. Великая чёрная тайга кажется нескончаемой и бескрайней, но и она поделена на части многочисленными живущими здесь племенами… Впрочем, трёх охотников продолжали преследовать неудачи: проплутав несколько дней по лесу, они не встретили ни единого зверя. Оказавшись у незнакомой горной речки и переночевав на её берегу, они несолоно хлебавши отправились в обратный путь. Казалось, удача отвернулась, а дух охоты Баянча гневается на них за былые прегрешения… И тут друзья неожиданно наткнулись на мирно пасущегося одинокого оленя-дикаря. Первым его заметил Толбочоон, с удивлением обнаруживший, что олень один, без стада. Однако поняв, что животное прихрамывает на заднюю ногу, охотники догадались, что олень ранен, возможно, волками, и поэтому отстал от своих рогатых сородичей. Сердца их забились сильнее, впервые за время безуспешных поисков всех троих охватил настоящий азарт.
Бэркэ и Бузагу, прячась за деревьями, медленно и осторожно начали обходить дичь с разных сторон, отрезая путь к бегству – на случай, если Толбочоон промахнется. Худощавый и живой Толбочоон ловко двигался среди деревьев, используя их как укрытие – где горностаем на четвереньках, где ползком, змеёй – он преодолел нужную дистанцию и, натянув тетиву, осторожно приподнялся над кустом. Зверь был на месте и спокойно кормился, молодой стрелок прищурился и прицелился в ничего не подозревающего оленя. Биение сердца гулким эхом отдавалось в ушах Толбочоона, капля пота сползала по его щеке, всё его внимание сосредоточилось на зазубренном наконечнике костяной стрелы. Медленно выдохнув, он выпустил стрелу. В тишине леса звонко щелкнула защищающая запястье костяная пластина. Услышав незнакомый звук, испуганный олень быстро поднял голову, навострил уши, и в ту же секунду стрела пронзила его сердце, заставив высоко подпрыгнуть, а затем упасть на землю. Он тут же вскочил, сделал несколько отчаянных скачков и снова неуклюже завалился, попробовал подняться, вновь упал и забился в агонии, суча копытами в воздухе. Охотники с разных сторон побежали к качающимся кустам. Раздался ликующий крик Толбочоона. Спустя несколько минут голова оленя уже лежала на мху с веточкой зелени во рту – дань традициям предков. Трое друзей весело и быстро разделывали острыми ножами свежедобытый трофей.
– Как я его?! Прямо в сердце!
– Лучший выстрел! Да с такого расстояния и ребёнок бы попал! – сказал Бузагу. Старший брат Толбочоона был ниже ростом, более коренастым и жилистым. Он всё время поддевал младшего, и сейчас между ними снова началась перепалка.
– Ребёнок?! Вот кто бы не попал, так это ты, братец, уж это я точно знаю. Да с твоими кривыми стрелами, Бузагу, ты и в небо не попадёшь, если выстрелишь! У старухи Гарпанай ноги прямее, чем твои стрелы!
– Стрелы мои в порядке, – обоснованно выдал невозмутимый Бузагу, разделывая печень оленя. – А вот как ты оленя разглядел и попал в него, я удивляюсь… Старуха Гарпанай и то видит лучше тебя, брат. Тебе просто повезло, слепоглазая лягушка.
Отрезав кусок печени, Бузагу с наслаждением жевал его, зажмурившись от удовольствия.
– Лягушка, говоришь?! Ах ты неблагодарный! Да я вижу, что тебе просто завидно! Ну ничего, когда-нибудь мы с Бэркэ разрешим выстрелить и тебе, неумеха. Только смотри, не попади сам в себя, а то какой-никакой, а все же ты нам братец. Верно, Бэркэ? Над кем мы будем подтрунивать, если ты застрелишься? Не сердись, мой глупый старший братец. Дай-ка я тебя развеселю…
И Толбочоон, дотянувшись до сосредоточенно разделывающего мясо старшего брата, окровавленным пальцем быстро нарисовал на его лице улыбку. Бузагу, перехватив его руку, тоже измазал лицо брата кровью. Братья, хохоча, бросили разделку оленя и начали бороться. Бэркэ, очнувшись от своих дум, нехотя погрозил им.
– Эй, вы, олени, перестаньте! Надо торопиться! Нам ещё до дома добираться: забрели в такую глушь, не выберешься… Вы слышите? Я кому говорю?!
Братья, не слушая Бэркэ, продолжали бороться. Затем Толбочоон, вырвавшись из рук Бузагу, пританцовывая, оббежал вокруг нахмурившегося Бэркэ, влез на ствол упавшего дерева и громко крикнул:
– Ээгэ-гээй! Я – Толбочоон, великий охотник! Я добыл оле-еня! Ле-еня! Е-еня! Ня… Ня…
Эхо подхватило его крик, который, повторяясь, разнесся по ближайшим сопкам. Бэркэ вскочил, подбежал к Толбочоону и рывком стащил его вниз на землю. Толбочоон неловко упал и удивленно вытаращился на стоящего над ним старшего товарища, лицо которого выражало тревогу.
– Перестань! Чего ты орешь, дурак? – гневно произнёс Бэркэ.
Толбочоон, потирая ушибленное при падении плечо, обиженно сказал:
– Ты чего? Покричать нельзя? Мы неделю не могли добыть дичь… Нельзя порадоваться?
Бэркэ, смутившись, отступил назад, понимая, что немного переборщил, но тревога, поселившаяся в душе с тех пор, как они ступили на чужую землю, не отпускала его.
– Мы отдалились от наших лесов на несколько дней пути. Эта не наша земля. Ты же знаешь, нельзя кричать в лесу. Тем более в чужом!
– Но мы ведь никого не видели… Здесь нет никого. Почему мы должны бояться? – возразил Толбочоон.
– Надо поскорей убираться из этих мест! – не желая спорить, обрубил Бэркэ. – Хватит баловаться, принимайтесь за дело! – уже спокойней добавил он и продолжил разделывать мясо.
– Ну извини, старший брат. Я не сдержался от радости… Сколько дней мы не могли добыть мясо… – виновато произнёс Толбочоон, присоединяясь к ним.
– Дух охоты, щедрый Баянча, сделал нам достойный подарок… – согласился с ним Бузагу, успокаивая Бэркэ. – Что тебя тревожит, Бэркэ? Ты сам не свой эти дни.
Бэркэ хмуро оглядел окружавший их лес и нехотя произнёс:
– Надо поскорей убираться из этих мест. Когда-то отец запретил мне приближаться к этой речке, и вообще к этим местам.