СССР: Дневник пацана с окраины
Шрифт:
Я зашел в свою «комнату». Кровать теперь стояла у окна, рядом с батареей, за ней – шкаф, задом к кровати. Напротив – письменный стол.
Я взял плакаты из журналов «Melodie und Rhythmus» – их отдал мне дядя Жора – и стал крепить их кнопками к фанерной спине шкафа.
Посреди спортзала стоял ринг – настоящий, с натянутыми канатами. В другом конце зала занимались футболисты – команда пединститута. На ринге тренировался их вратарь. Он положил с двух сторон по мячу и отрабатывал броски – то в одну сторону, то в другую.
– Поздновато вы, конечно, пришли, – сказал тренер и посмотрел на нас с Кузьменком. – Пацаны уже полгода занимаются… Но попробовать можно. Покажу вам стойку, а там все будет от вас зависеть – сможете догнать их или нет.
Тренер вообще не похож был на боксера – низкий, сухой, в очках.
– Так, а вы все начинаете разминаться, – сказал он остальным пацанам. Они стояли у стены по росту. – Литвиненко, ты сегодня проведешь разминку…
Высокий пацан в красной майке вышел из строя. Мы с Кузьменком пошли за тренером в угол. Он снял очки, сложил дужки, зацепил за горло майки.
– Итак, вот основная боксерская стойка. Сначала смотрите, как правильно ставятся ноги. Правильная постановка ног важнее, чем рук…
Я и Кузьменок поднялись на крыльцо и зашли в двадцать восьмую школу. Зоологица послала нас со своего урока принести какие-то цветки. Мы прошли по коридору до двери с табличкой «Биология». Я постучал. Открыла молодая, высокого роста училка.
– Вы из семнадцатой, от Татьяны Ивановны, да? Хорошо, сейчас сходим с вами в теплицу. Тихо! Не шуметь! – крикнула она своему классу.
В теплице было грязно – видно, недавно поливали. Училка сняла туфли, всунула ноги в резиновые сапоги, глянула на нашу обувь. Кузьменок был в старых поношенных туфлях, а я – в новых чешских кроссовках ярко-синего цвета. Мама купила их в «Октябрьском» универмаге за сорок четыре рубля.
– Ты, может, не иди в теплицу, – сказала мне училка. – Пусть он один со мной сходит. – Она кивнула на Кузьменка. – А то измазюкаешь свои нарядные…
– Ничего страшного, – сказал я и пошел за ней, Кузьменок – следом.
Мы перешли улицу, свернули во дворы двухэтажных домов напротив двадцать восьмой. Оба несли по завернутому в газету цветку. И туфли Кузьменка, и мои кроссовки были засраны жидкой черной грязью. Мы вытерли их о сухую траву, но много грязи еще осталось.
– Пошли зайдем в «стеклянный», – сказал Кузьменок.
– На фига?
– Так просто. Посмотрим.
– А цветы?
– Что цветы? Они ж там не продаются…
У дома, где «стеклянный», стоял «ГАЗ-53» – серый фургон с надписью «Хлеб». Два красномордых алкаша носили в подсобку деревянные лотки с черным квадратным хлебом.
Мы зашли в магазин. Справа, в мясном отделе, лежали в застекленных прилавках куски сала, ливерная и кровяная колбаса. Дальше начинался молочный отдел.
– Давай сп…дим пару сырков, – сказал Кузьменок.
– Ты что, хочешь жрать?
– Да не, так просто…
Кузьменок взял мокрый сырок в бело-зеленой упаковке, положил в карман куртки.
– А ты что – сцышь? – спросил он.
– Он мокрый.
– Ну так хули, что мокрый?
Я тоже взял сырок, положил в карман. Кузьменок взял еще один.
– А этот – типа купим. У тебя копейки есть?
– Одни желтые.
– Ничего, наберем.
Мы пошли к кассе.
На сцену вышла Васковская из девятого «Б». Она была в школьной парадной форме – платье с белым передником, манжетами и воротничками. Наверно, ей так сказали одеться, раз она ведущая вечера. Остальные пришли в нешкольных шмотках.
– Продолжаем наш вечер интернациональной дружбы. Сейчас студент из Чада Дидье Брагда исполнит новый танец брейк-данс.
Я и Кузьменок сидели в углу, у стены. В школу мы пролезли через окно в туалете на первом: на вечера пускали только с восьмого класса.
Включилась музыка, на сцену вышел невысокий негр с короткой стрижкой. Он был в широких черных джинсах и красной кофте. Включилась музыка.
Я видел брейк-данс по телевизору, в программе «До шестнадцати и старше». Негр танцевал похоже, только не крутился на спине. Кроме него на вечер пригласили человек пятнадцать иностранцев из «технарей» и «учил» – негров, арабов и вьетнамцев. Перед этим два вьетнамца и вьетнамка пели песню, а два араба танцевали свой народный танец.
Дядя Жора в том году рассказал нам с Наташей, что у вьетнамцев любимое блюдо – жареная собака, и он его пробовал, когда ходил к другу в общагу четвертого училища. Сказал, что вкусно, похоже на курицу. Наташа скривилась и сказала, что никогда б не стала есть собаку, даже если б умирала от голода. Дядя Жора ответил, что она бы никогда не догадалась по вкусу, что это – собака.
Ряды стульев сдвинули к стенам. Началась дискотека. Иностранцы танцевали своим кругом, сбоку. Я и Кузьменок пристроились к пацанам из восьмого «А». Кузьменок ходил с ними в первый класс, но остался на второй год и попал к нам.
Был медленный танец. Вьетнамец танцевал с вьетнамкой, один негр пригласил Васковскую. Она уже переоделась в джинсы и сиреневую кофту. Он что-то говорил ей, она слушала и лыбилась.
В коридоре заорали. Я и Кузьменок вышли из зала. Директор и Тимур держали негра – того, который танцевал брейк-данс. Вокруг толпилось человек пятнадцать. Гурлович из десятого поднялся с пола. Из носа у него шла кровь. Он вытер ее смятым носовым платком.
– Он сам полэз, – сказал с акцентом негр. – Он сам полэз на мэнья. Я нэ выноват.