СССР: страна, созданная пропагандой
Шрифт:
34. Персонажи советских сказок и их зарубежные аналоги // tolkopozitiv.ru/zhizn/nostalgiya/personazhi-sovetskih-skazok-i-ih-zarubezhnyie-analogi.html.
35. Советские игрушки из моего детства и их зарубежные оригиналы, о которых я не знал // pikabu.ru/story/sovetskie_igrushki_iz_moego_detstva_i_ikh_zarubezhnyie_
originalyi_o_kotoryikh_ya_ne_znal_5850176.
36. Источник рассказал, как повредили при сборке блок «Союза» // ria.ru/space/20181020/1531094932.html.
37. Ракитина Е. От чего «Рабыня Изаура» спасла советских людей // vz.ru/opinions/2018/10/16/946362.html.
38. Кружков Г. Мосты и бездны. Интервью // rg.ru/2016/02/29/grigorij-kruzhkov-v-perevod-nado-dobavit-sobstvennuiu-krov.html.
39. Об
40. Чанышева З. З. Перевод как инструмент идеологической диверсии в межкультурной политической коммуникации // elar.uspu.ru/bitstream/uspu/6783/1/plin-2017-05-05.pdf.
СССР: соцреализм как советский нарратив
Нарратив представляет собой проверенный веками способ удержания внимания и осуществления влияния на массовое сознание c помощью специально организованной вербальной информации, выстроенной в определенном порядке. Сегодня нарабатывается такой же инструментарий организации визуальной информации, ярким примером чего служат телесериалы.
Для программирования поведения используют как правило, так и наказание за невыполнение его. Это как в сказке: «Не пей из копытца – козленочком станешь», не разговаривай c чужими. Это запреты, которые герои сразу нарушают, чтобы стать наказанными и научить тем самым читателя.
Нарратив – это советский миф, где герои побеждают врагов, иногда ценою своей собственной смерти. В советском кинофильме враг сразу виден благодаря своей не той внешности: она может быть зловещей, уродливой, но никак не похожей на радостные открытые лица героев. Герой фильма сразу вызывал симпатию у зрителя даже на подсознательном уровне. Точно так враг был сразу антипатичен, если, конечно, он не был скрытым врагом, который проявлял себя только в конце фильма.
Александр Колесников констатирует: «Советский Союз был примером идео- и логократии – политической системы, управлявшейся идеями и словами. Со временем идеи становились все более бессодержательными, а слова – негнущимися, зато навеки закрепившимися, как стихи из детской хрестоматии, в головах и душах» [1].
Постоянное повторение тех же идей и слов лежит в основе функционирования СССР. И другого быть не могло, поскольку за отклонение от разрешенного набора идей и слов серьезным образом наказывали. А монополизм медиа не оставлял места для контрмнений, которые просто не могли циркулировать.
Нарративы порождали единственный правильный вариант поведения. А тех, кто не хотел понимать текстов, наказывали. СССР не зря обучал всех грамотности, поскольку это было самым удобным способом ввести нужное поведение в массовое сознание. Советская литература должна была соединить в себе несводимые вместе черты развлекательности и идеологичности.
Кстати, как о государстве c базой в литературе говорит об Израиле писатель Амос Оз: «И к литературе наша страна имеет самое прямое отношение. По сути, это единственная страна в мире, которая родилась из книг. Позвольте мне заметить, что из книг в самом широком толковании слова, и Книга книг здесь тоже присутствует. Другие страны рождены по причинам историческим, демократическим, демографическим, но c нами все не так. Израиль появился из книг, из Танаха и молитв. Сто лет тому назад еврейское государство, как вы знаете, было именем утопии. Чтобы его построить, нужно было сначала его выдумать. „Тель-Авив” – так назывался утопический роман Теодора Герцля, написанный до того, как в самом реальном Тель-Авиве появился хотя бы один дом. „Любовь к Сиону” – это был роман Авраама Мапу, и только потом так
Идеи захватывают разум. Если раньше это были скорее книжные идеи, и они могли носить более отвлеченный характер, то сегодняшние идеи приходят из визуальной коммуникации, и они будут на порядок проще. В любом человеке эмоциональное воздействие всегда будет действовать сильнее рационального. Мы считаем, что увиденное глазами является правдой, не думая о том, что оно тоже может быть постановочным.
Весь СССР строился на нарративах. Это последние 15 лет бизнес заговорил о необходимости storytelling – Советский Союз знал это давно, поскольку пропаганда должна иметь определенные формы, чтобы они могли тиражироваться. Это как вариант формул массовой литературы или волшебной сказки Владимира Проппа. Хорошо тиражируется и понимается широкими массами то, что имеет четкую структуру. Массовая литература носит предсказуемый характер, что облегчает ее понимание. В ней много знакомого и ожидаемого. Именно поэтому она так легка для усвоения.
И для этого еще раньше формульного понимания массовой литературы структуралистами-коммунистами был предложен соцреализм. И это была не просто борьба хорошего c еще лучшим. Это определенные роли, нужные для развития сюжета. Довоенный газетный соцреализм должен был иметь роли вредителя и бюрократа, например, мешающим молодым передовикам ставить рекорды.
Литературный соцреализм имел обязательные роли партийного руководителя и старого рабочего. Иногда рабочий мог помочь советом партийному руководителю. То есть соцреализм не ставит вопросы, а отвечает на них. Он побуждает их не задавать вовсе, поскольку отвечает заранее.
Борис Парамонов пишет о соцреализме, вписывая в него и дела НКВД: «Социалистический реализм шире искусства, это стиль социалистической жизни, посвященной социальному мифотворчеству. В его основе лежит типичный марксистский трюк – подмена идеального реальным. Искусство объявлялось непосредственно технологичным, это инженерия, рычаг промфинплана, а жизнь становилась иллюзорной и выдуманной. В ней торжествует миф об идеальном обществе, ничего общего не имеющий c загнанной в подполье реальностью. В СССР в подполье были не только духовность, идеальное, но и материально-реальное. „Торжество материализма привело к уничтожению материи” (А. Белый). Продовольственные нехватки в СССР – неизбежное следствие коммунистической идеологии, которая не интересуется реальностью, принесенной в жертву мифу о реальности. Происходит априорно идеологическое конструирование действительности. Миф из сферы духовного творчества проник в ткань социального бытия. Тоталитарный социализм – не что иное, как социализация мифотворческой установки гения-творца. Адекватным выражением социализма и моделью социалистического стиля жизни стали следственные дела НКВД эпохи сталинского террора, в которых легенда сочинялась для того, чтобы умертвить жизнь» [3].
Но только соцреализма недостаточно, нужна и агиография, описывающая жизнь «богов» – членов политбюро. С самим Сталиным также не все было так просто, раз он запретил постановку пьесы М. Булгакова о своей юности «Батум». Юность несомненно опасна для повествования, поскольку зрелость уже находится в состоянии залакированной действительности, а в юности могут оказаться проколы.
Давайте признаем, что и американские нарративы о пути к успеху будущих гигантов бизнеса тоже построены по одному лекалу, которое можно обозначить как «гаражный сюжет». Это Хьюлетт и Паккард, начинавшие в гараже, это и Стив Джобс и Стив Возняк работали там же, Марк Цукерберг придумывает «Фейсбук», занимаясь ночью программированием в общежитии [4].