Ссылка
Шрифт:
– Все пойдем. Только я впереди, а ты немного сзади. Мало ли кто встретится.
– Хорошо, хорошо – согласилась Анна, суетливо собираясь. Ее весь день тянуло к могилке Алексея. Она чувствовала, что посещение могилки принесет успокоение. В любом случае христианский обычай будет соблюден. Конечно, время выбрано не совсем обычное, но ведь и обстоятельства были необычными.
Шура вышла первой, осмотрелась и лишь потом пропустила Анну. По поселку они шли задворками. Шура изредка останавливалась,
Так они прошли жилые дома, затем пошли сараи, штабеля древесины и в свете луны блеснули рельсы. Шура подождала Анну:
– Это узкоколейка на делянку ведет, где мы работали – сказала она – А кладбище тут недалеко, за полчаса дойдем. Никогда ночью не ходила туда. Страшновато что-то.
– Живых надо бояться – ответила Анна.
– Так-то так – согласилась Шура – Но все равно не по себе.
Анна скользнула взглядом по узкоколейке и спросила:
– Далеко до делянки?
– Километров пять – ответила Шура.
– Клюев и туда поедет наряды закрывать?
– А как же – тут Шура настороженно посмотрела на Анну – Что это ты все меня о нем пытаешь?
– Ничего – не сразу ответила Анна – Посмотреть на него хочется. Понять, как такие люди по земле ходят.
Она постаралась перевести разговор на другое и стала расспрашивать Шуру о своих земляках.
– Привыкают потихоньку – рассказывала та – Тяжело конечно им. И климат и работа в лесу. Ни дома, ни хозяйства, люди не знакомые. А так люди общительные, к работе, видать приучены. Думаю, со временем обживутся, на ноги встанут. Наши к ним хорошо относятся.
За разговорами свернули с большой дороги на боковую, прошли по ней немного и оказались в редком сосняке, где среди деревьев в хаотичном порядке, темными силуэтами вырисовывались надмогильные кресты. Женщинам было не по себе, но они бодрились, стараясь держаться локоть в локоть. Могилку Алексея Шура нашла сразу. Она была крайней. Анна присела около нее на корточки и провела рукой по свежему холмику. Говорить ничего не хотелось, а слез уже не было. Только острая тоска вызывала боль в груди. К этой боли примешивалась ненависть к тем, кто явился виновником смерти этого, не в чем не повинного парня.
Шура развернула на могилке взятое с собой полотенце, достала из сумки кое-какую снедь и разложила ее. Женщины по русскому обычаю выпили по рюмочке, по второй. Закусили и каждая погрузилась в свои воспоминания. Наконец Анна нарушила молчание:
– Кто помогал хоронить?
– Ваши все. Гроб сколотили, могилку вырыли. Бабы, кто что на поминки собрали. На похоронах почти весь поселок был. Жалели Алексея. Завхоз потом из общежития привез мне узел с вещами Алексея. Все я отдала вашим. Только оставила себе пиджак, да часы карманные на память. Часы себе возьмешь. Пусть у тебя память останется.
– Память у меня о нем и так останется – вздохнула Анна.
– Понятно конечно, но все равно возьмешь, храни только.
– Спасибо Шура, возьму.
– За что спасибо-то? Это твое право. – Шура всхлипнула и надолго замолчала.
Анна первой нарушила молчание. Она тронула Шуру за плечо:
– Пойдем, Шура.
– Сейчас – отозвалась та.
Она собрала полотенце. Остатки еды высыпала птицам. Женщины поклонились могилке, пожелали Алексею царства небесного, вечной памяти и тронулись в обратный путь.
– Буду ли когда-нибудь еще здесь? – проговорила Анна задумчиво.
– Бог знает – ответила Шура – По пока я жива, могилка будет в порядке.
Обратно они шли быстрее. У узкоколейки Анна приостановилась, вглядываясь на уходящие в темноту рельсы, стараясь запомнить сюда дорогу.
До дому женщины дошли благополучно, не встретив ни кого на пути. Поселок спал. Шура с трудом уговорила гостью лечь на свою кровать, а сама забралась на печь.
– Шура, я у тебя завтра еще день пробуду – в темноте с кровати сказала Анна.
– Да живи сколько хочешь – отозвалась с печи Шура – Чего спешишь. Отдохнешь хоть.
– Нет надо идти.
– Ладно, Аня, завтра поговорим. Спи.
Спала Анна долго. Шуры в доме не было. На столе стоял горячий самовар, около него вазочке с мелко наколотым сахаром и тарелка с оладьями. Анна помылась, прибрала постель и присела за стол. Вскоре появилась Шура. Она была в простой рабочей одежде, на ногах резиновые сапоги.
– Вечером в баньке помоемся – сказала Шура – воды наносила, да дров наложила в каменку. С обеда затоплю.
– Как погода? – поинтересовалась Анна.
– Солнце хорошо греет. Во всю печет. День, два и река пойдет. Вода поднялась сильно, забереги большие. Мужики на берегу собрались, говорят, что скоро лед открывать будет. У нас тут всегда так. Сначала лед оторвет у поселка и несет потихоньку. А выше по реке поворот и лед там запирается и пока вода не поднимется выше, лед там стоит, потом ломом идет.
Шура откусила щипчиками кусочек сахара, налила себе чашечку чая и обернулась к Анне:
– Я тут надумала. У меня за банькой лодка от отца лежит. Я посмотрела ее. Вроде целая. Соседи летом ее смолили. За реку на сенокос ездили. Можешь ее взять. Как только здесь лед оторвет, поплывешь по течению. Основной лед пойдет дня через два-три.
Анна быстро ухватилась за это предложение:
– Не жалко лодки? Ведь не верну.
– Не жалко. Куда она мне. Я бы и сама с тобой поплыла, куда глаза глядят. – внезапно глаза у Шуры округлились – Слушай, а ведь тебе домой нельзя. Куда же ты теперь?