Стаб
Шрифт:
Задира надеялся на последнее, поэтому решил отличиться перед приездом высокопоставленных гостей. Те должны были оценить его свирепость и смекалку... в том смысле, что из всех детей, своей жертвой Задира выбрал именно меня. Он долго обдумывал кандидатуру и остановился на мне в тот момент, когда я снял одежду и вместе со всеми встал к стене. Прежде чем дезинфицирующий раствор пролился дождём на наши лысые головы, Задира внимательно рассмотрел меня, в очередной раз отмечая наши очевидные различия и укрепляясь в своё намерении.
Думаю,
– ...я начал приносить пользу не на войне, а уже здесь и сейчас. Мы должны его убить, понимаете? Он же больной. Испорченный. Солдатом ему всё равно никогда не стать. А на рудниках и приисках и без него обойдутся. Он там и дня не проживёт.
– Да, - поддакнул Зазнайка.
– Он только... как это? Растрачивает ресурсы!
– Точно, растрачивает. А сам? Мелкий, дохлый, ведёт себя, как идиот... и у него до сих пор там ничего не выросло!
Уже за одно это я был достоин смерти. Ведь недостаток силы и ума - это полбеды, а неспособность ссать стоя - дефект, который никак не выправить и с которым ещё никому не удавалось долго прожить.
О том, что отсутствие члена - не патология, я узнаю не скоро. Тогда же я был почти согласен с Задирой: бракованных солдат в своей армии эниты не потерпят. И среди своих "вещей" тоже. Да и среди рабочих.
Так что мне оставалось только сдохнуть и тем самым помочь Задире возвысится. О чём он меня и попросил.
– Когда-нибудь у меня будут свои "вещи". "Куклы", "мебель", ликторы...
– Он не умел считать и не знал, какое число рабов подойдёт его статусу.
– Много! Сколько захочу, в общем. Я смогу выбрать себе оружие. И имя.
– А я буду есть, сколько захочу и что захочу, - пробубнил кто-то.
– Ну, настоящую еду.
– Я тоже. И у меня будет свой дом... огромная башня. Такая же, как у консула.
Не будь мне так паршиво, я бы не смог сдержать смех. Он застрял в передавленном горле, и я мучительно захрипел.
Вы это серьёзно?! Ликторы, "мебель", имя, еда, башня... Может, вы ещё захотите собственный сад?
Задира спустился с небес на землю, вспомнив о моём существовании. Он перевернул меня на спину пинком. Дышать стало легче, но этот безжалостный свет... Казалось, он убьёт меня раньше, чем это сделает кто-то из этих потерянных мечтателей.
Но когда я загородил руками лицо, Задира принял это на свой счёт.
– Если б я даже умел, не стал бы убивать тебя силой мысли. Такой урод, как ты, перед смертью должен помучиться.
И свет тут же пропал...
Всё стихло. Дружки больше не ободряли и не отпускали дельные замечания.
Похоже, Задира всё-таки умел убивать силой мысли - я ничего не почувствовал.
Совсем не страшно, подумал я и с облегчением открыл глаза.
Только для того, чтобы тут же изменить своё мнение.
Я попытался закричать и отползти назад... или хотя бы в сторону. С дороги того, чья тень накрыла меня полностью. Мне - уже смирившемуся со смерть - стало почему-то страшно, исходя из чего придурком меня можно было оправданно считать уже по двум причинам. Я с чего-то решил, что:
а) есть что-то хуже, чем быть убитым дилетантом;
б) мои хриплые вопли - лучшее оружие самообороны.
Задира и тот оказался умнее - он не проронил ни звука. Возможно, потому что висел в полуметре от земли, пойманный за шкирку, и ворот его футболки давил ему на горло. В таком положении не поорёшь. Хотя он отчаянно пытался, отдуваясь и так забавно перебирая ногами, словно собрался убежать прямо так, по воздуху. Вслед за своими сдрейфившими дружками.
– Мы ещё до места не дошли, а ты уже сделал выбор?
– Говоривший приближался и должен был вот-вот показаться из-за спины своего спутника.
Голос был тихим, но полным силы - противоречие, которое долго не укладывалось в моей голове. Услышав его, я поспешил убраться с дороги гостей, к приходу которых и готовился приют.
А я-то до последнего верил, что душ - очередная профилактика эпидемии.
Не опуская головы, я пополз на заднице к стене и совсем не обрадовался изменению угла обзора: в профиль мужик выглядел ещё страшнее. И лампа уже не казалась такой беспощадно яркой, как если бы источнику света противостоял равный по силе источник темноты.
– И откуда такое нетерпение?
– Человек, которого он сопровождал, вышел вперед, и я понял... что он не человек. И отнюдь не потому, что он был одет во всё белое - цвет иерархов. Высшей власти.
– Не хватай их так. Что если он заразный?
– Выглядит здоровым, - слишком неуклюже для такого крепыша отозвался тот, давая понять, кто из них главный. А ещё, что дело тут не в нетерпении.
Он просто... как будто бы... ну, заступился за меня, а теперь стыдился своего благородного порыва. Или скорее человеческого инстинкта, потому что с точки зрения энитов в его поступке не было ничего благородного. Он всего лишь разнял пару дерущихся щенков. Для чего? Очевидно, чтобы оценить одного из них, а не спасти другого.
Спасти, ха? Если уж Задира понимал, что без висюльки между ног мне долго не протянуть, то ликтор должен был понять это тем более, даже не заглядывая в мои штаны. Я был обречён, а ему было запрещено поддаваться эмоциям на глазах у своего господина.
Но он поддался, чёрт возьми, и поэтому был зол на меня. За то, что я выставил его таким дураком. За то, что я выглядел, как мусор, и позорил тем самым весь род людской. За то, что вопреки этикету и здравому смыслу продолжал пялиться на него.