Стакан молока, пожалуйста

Вассму Хербьёрг

— Деньги? И обед? — прошептала она на одном дыхании.

Его загорелое лицо стало чуть–чуть краснее. Он с улыбкой наклонился к ней и тихо прошептал:

— Да! Деньги и обед! И то и другое!

Две тысячи крон! В эту ночь она проснулась от колик в животе. Ей приснилось, что она съела слишком много маминых цеппелинов с мясом и луком.

— Значит, идем? — Он посмотрел на часы и встал, как будто куда–то опаздывал. Она тоже встала, но молчала.

Неожиданно на лице у него выразилось смятение, он смотрел на входную дверь. В отель вошли несколько

человек.

— Встретимся на улице! — сказал он и, обогнав ее, быстро спустился по лестнице. Дорте постояла немного, а потом тоже вышла из бара. У входа он поздоровался с каким–то человеком. Другой раскинул руки ему навстречу и дружески похлопал по плечу. Он громко, вызывающе хохотал. Этот поток слов и жестов остановил знакомого Дорте. Встретившиеся говорили так быстро, что Дорте не поняла ни слова. Она просто, пройдя мимо них, вышла на улицу, словно никакого уговора между ними не было. И тут до нее дошло, о чем говорили его друзья.

— Обедаем вместе?

Она пересекла площадь, готовясь к тому, что на ужин у нее будет только кусок хлеба. И тут же услыхала за спиной быстрые шаги. Он догнал ее.

— Спасибо тебе!

Она не ответила, просто не знала, что в таких случаях говорят. Лара, конечно, сказала бы что–нибудь забавное, но у Дорте не хватало норвежских слов.

— Мы поедем на машине! Я сейчас пригоню ее из гаража.

Она поняла не сразу и удивленно подняла на него глаза.

— Машина. Гараж. — Он показал к подножью холма. — Подождешь? Здесь?

Она кивнула и остановилась со своей новой сумкой, зажатой под мышкой, чуть наклонившись вперед, как будто собиралась идти дальше. Однако не двигалась с места, изучая носки своих туфель и окурок сигареты со сломанным фильтром.

Машина у него была серая, блестящая и большая. Внутри пахло кожей и жидкостью для мытья окон. Дорте полулежала на глубоком сиденье. Машина Тома не была такой шикарной.

— Пристегнись, — тихо сказал он и положил руку ей на колено. Голос у него был спокойный, словно в машине он чувствовал себя в полной безопасности.

Дорте начала послушно пристегиваться. Когда она изогнулась, чтобы закрепить ремень, юбка у нее задралась и обнажила ногу. Дорте быстро ее одернула. Скоро уже она будет ощущать деньги, спрятанные в складку юбки. Она никогда не летала на самолете, но подумала, что похожее чувство, должно быть, испытываешь при взлете самолета. Может, она сумеет вернуться домой на самолете? Мотор заработал, и машина тронулась.

— Ох! — Она вздохнула и закрыла глаза. Он тихо засмеялся, и она снова почувствовала на колене его руку. На этот раз между ляжками. Дорте никак не могла избавиться от желания попросить у него немного больше денег, чем было условлено. Она заставила себя посмотреть на него, наклонить голову набок и улыбнуться. А думала она о туристическом бюро, которое уже нашла.

— Это был мой коллега, — сказал он. — Завтра мы вместе идем на совещание. Он тоже приехал на день раньше… С твоей стороны было разумно не показать виду, что мы знаем друг друга.

— Это

далеко… куда мы ехать?

— Нет, уже приехали.

Последние солнечные лучи прятались за плакучей березой, листва которой только что распустилась. Береза напоминала большой розовый экран. Машина резко свернула, и все исчезло за рядом домов. А в Литве уже настоящее лето, подумала она и зажмурилась. Тюльпаны давно отцвели. Фруктовые деревья тоже. В этом городе она не видела ни одного фруктового дерева. Ей вдруг захотелось расспросить этого человека о самых обыденных вещах Она уже очень давно не разговаривала с Ларой.

Дорте наелась быстро, и все–таки у нее на тарелке еще оставался кусок мяса. Следовало как–то изловчиться и забрать его домой. Если ее спутник выйдет в туалет, она стащит полотняную салфетку и завернет в нее мясо. Тогда она сэкономит деньги на еду. Хорошо, что у нее такая большая сумка. Теперь она как будто жила в этой сумке. Бутылка с водой, чистые трусики, джемпер, колготки. Крем–смазка, презервативы. Зубная щетка, крем для лица и косметичка, которую ей подарила Лара. Ну и разные другие мелочи. Блок желтых листочков, шариковая ручка. Паспорт она спрятала между подкладкой и картоном, укрепляющим дно сумки. Да, теперь она как будто жила в этой сумке. Дорте относилась к ней почти так же, как этот норвежец к своей машине.

— У меня есть собака! Можно мне это взять? — неожиданно для самой себя спросила она и обеими руками схватила тарелку, когда официант хотел ее забрать. Он вежливо опустил руки, мгновение подумал и воскликнул;

— Конечно! Я вам его заверну!

— Целиком! — повторила она и с некоторым сомнением отдала ему тарелку.

— Принесите моей племяннице самый лучший десерт, какой у вас есть, — сказал спутник Дорте и улыбнулся. — А мне чашку кофе.

— У тебя есть собака? — удивленно спросил он, когда официант ушел.

— Нет, — призналась она. — Но есть хотеть каждый день.

Он пристально посмотрел на нее, и краска снова залила его лицо, он опустил глаза. Потом, наклонившись к ней, погладил по руке и быстро оглядел ресторан.

— Меня зовут Ивар. Кажется, я забыл это сказать, — прошептал он.

— Ивар? По–настоящему Ивар? — спросила она.

— Ивар по–настоящему! — Он улыбнулся.

Она кивнула и еще раз повторила его имя.

— А тебя?

— Анна, — машинально ответила она.

— Анна по–настоящему? — с улыбкой спросил он.

Скрестив под скатертью пальцы, она улыбнулась и кивнула.

В это время к ним подошел официант с пластмассовой коробкой. Дорте взяла коробку и поблагодарила его. Коробка была теплая и довольно тяжелая. Она уже видела, как разогревает мясо на сковородке и по квартире распространяется дивный запах. Может, тут хватит даже на два обеда, если есть понемногу? Ей бы очень хотелось тут же открыть коробку и проверить, не обманул ли ее официант, но это было бы невежливо. Она осторожно поставила коробку на дно сумки, чтобы коробка не перевернулась.