Сталь и пепел. На острие меча
Шрифт:
— Мерзкая история! — спокойно сказал Хаузер, проведя рукой по гладко выбритой, как бильярдный шар, голове.
— Вы молодец, Роберт, что не распространялись по поводу последних событий. Похоже, кто-то играет против нас на нашем же поле. Расследование в АНБ начнется немедленно. Генерала Хоупа — отстранить.
— Нет, сэр. Генерала Хоупа надо оставить. Но под негласным наблюдением. Так же негласно начните проверку в АНБ, сэр. Особенно в системе «Эшелон» — понимаю, это очень сложно, но это необходимо. Может, удастся ухватить нить и распутать весь клубок.
— А кто у нас сейчас
— Там сейчас началась большая война. Значит, военные. DIA… — машинально ответил Пирс, ожидая в каждую минуту звонка от адмирала Паркера по поводу захвата Гильермо Очоа.
— Значит, DIA, — зловеще протянул Джонсон, оглядывая присутствующих. — И в Европе тоже. ЦРУ и все разведывательное сообщество только оказывают оперативную поддержку. А генерал Бургесс — давний верный друг Миллера.
Все четверо присутствующих посмотрели друг на друга. Первым пришел в себя министр обороны.
— Если они врежут по русским в Исландии, те обязательно ответят. Президента надо остановить.
— Невозможно, Джек. Он теперь слушает только одного человека — свою жену. А она убеждена, что единственный способ изменить ситуацию — это продемонстрировать силу русским. Запугать Стрельченко. Тем более что здесь чисто женская обида. Супруга русского лидера пару раз публично осмеяла супругу нашего президента. Такое не забывается.
— Что, катастрофа начнется из-за вкусов двух деревенских дур, дорвавшихся до власти? Надо что-то делать…
— Поздно, — веско сказал Джонсон.
В этот момент у всех завибрировали мобильные телефоны.
— Четыре минуты! — с убийственным спокойствием сказал отставной генерал, бросив взгляд на экран телефона. — Началось.
До бомбоубежища под массивным зданием МВБ Пирс долетел через восемь минут, опоздав на четыре минуты от «времени смерти». Ничего не произошло. Пронесло.
Первым, кому он позвонил, был Крейг Фугате, директор FEMA. Хотелось бы выслушать отчет о подготовке структуры к очень вероятному ответному удару русских. Пока Фугате перечислял, что сделано и что предстоит сделать, хотя уже будет поздно, в дверях появился бледный Джон Пистоне. Он отчаянно жестикулировал.
— Извините, Крейг, одну секунду. — Пирс повернулся к своему заместителю по разведке: — Что еще случилось, Джон?
— Очоа взяли. Ребята Паркера сработали четко, сэр. Откатали пальцы прямо на борту «Гамильтона», все подтвердилось.
— Отлично, Джон, но я немного занят…
— Сэр, он сразу стал давать показания. Там такое…
Пирс вздохнул. Опять что-то случилось…
— Крейг? Мистер Фугате, я вам через минуту перезвоню. Подробности, Джон…
— Лучше вам самому увидеть, сэр. Есть видеофайл первого допроса Очоа на борту сторожевика.
Когда он зашел в кабинет к своему заместителю, тот повернул к нему плоский монитор и нажал на кнопку воспроизведения.
Прослушав минут десять сбивчивый рассказ задержанного наркобарона, Пирс сорвал трубку телефона. Если то, что сейчас сказал Очоа, правда, то две боеголовки W-80, детонировавшие в небе над Исландией несколько минут назад, — мелкая неприятность по сравнению с
Глава 19
Русь. Окрестности Хабаровска. 22 августа
— Не пробиться с северо-запада, господин генерал-майор!
Артем Пшеничный отрицательно мотал головой, тыча пальцем в экран тактического ноутбука.
— Только зря людей положим. Сплошные минные поля, все пристреляно артиллерией. Еще и снайперы. Надо или все с воздуха проутюжить, или пусть РСЗО отработают. Так лезть — верная смерть.
— Без тебя знаю, майор. — Генерал Кологрив глотнул черного, как смоль, кофе из железной кружки и сморщился от невыносимой горечи. — Только не забывай, Пшеничный, что не нам боевые приказы обсуждать. А приказ ясен как божий день — войти не позднее завтрашнего утра в Хабаровск. Вот вынь и положи Москве пластунов в Хабаровске. Мне сам главком Лисицын звонил. Обещал подкреплений и боеприпасов.
— А танков не обещал? — с надеждой спросил Пшеничный.
— Нет. Танки на западе. В операции «Волнорез» участвуют. Сам знаешь, что там творится!
Артем знал. Обстановка на востоке Руси осложнялась с каждым днем. И что обидно: китайцы не выиграли, даже не свели вничью ни одного серьезного столкновения. Падение Хабаровска принесло им колоссальные потери и оперативно-тактический тупик, из Благовещенска их уже выбили, окружив и уничтожив под Белогорском три элитные дивизии НОАК. Та же ситуация сложилась в Приморье, где пятый гвардейский корпус «поимел» четыре дивизии китайцев, прижав их к Хасану и буквально размазав по земле траками «Барсов» и огнем артиллерии. Удалось отстоять от диверсантов Транссиб и БАМ, обеспечив нормальное функционирование артерий, питающих действующую армию. Китайское наступление на Биробиджан также провалилось, сколько китайцев сгинуло в непроходимых болотах, никто не знает.
Сейчас переброшенные в Забайкалье гвардейцы пятого гвардейского АК проводили операцию «Волна», срезая китайский стальной шип, вогнанный в русское тело на читинском направлении. Там тоже был полный успех, несмотря на ожесточенное сопротивление китайцев. В сражении на открытых просторах, продуваемых дикими ветрами степей Даурии, у НОАК шансов было еще меньше, чем в лесах и болотах Дальнего Востока. Вышколенная и обладающая боевым опытом русская армия, опираясь на воздушную мощь, свела к отрицательной величине численное превосходство китайцев. Разбитые вдребезги соединения шестьдесят пятой армейской группы НОАК сейчас бежали обратно за Амур, теша себя надеждой успеть зацепиться хотя бы за укрепрайон у знаменитой Борзи.
Только все эти оглушительные успехи Объединенного Стратегического командования «Восток» ничего не значили после того, как сорок седьмая китайская армейская группа прорвалась в глубь Казахстана, нацеливаясь на новые русские области и дальше на Южную Сибирь. Остановить их было совершенно нечем, войска на Дальнем Востоке и так измотаны до предела предыдущими боями. Тем более нельзя их ослаблять. Несмотря на ряд сокрушительных поражений китайской армии, казалось, что существенных потерь в живой силе она не понесла.