Сталь и Золото. Книга 2. Смерть и Солнце. Том 1
Шрифт:
Крикс подошел к Линару и кивнул на небольшой, завязанный тесемками мешок, который тот принес с собой.
– Что там, внутри – одежда?.. Дай, я посмотрю. Сэр Ирем хочет, чтобы мы купили все недостающее.
Глядя, как Лар неловко, торопливо дергает завязки, Крикс поморщился:
– Да не спеши ты так…
Увидев содержимое мешка, южанин выразительно присвистнул. Внутри обнаружилась рубашка, выглядевшая еще более потрепанной, чем та, которая была на Ларе, шерстяная безрукавка, пара вязаных носков и что-то вроде старого, засаленного полотенца.
Крикс почувствовал, что снова начинает злиться, но потом сказал себе, что это глупо. Чем растравлять себя пустыми мыслями о том, в каком положении находятся невольники
– Ннда!.. Похоже, твой хозяин был паршивый жмот, – только и сказал Крикс. – Пошли, посмотришь, где мы будем спать, заодно бросим там же твои вещи. А потом пойдем и купим тебе что-то более приличное.
К вечеру ноги у дан-Энрикса гудели от ходьбы по городу, голова шла кругом от переговоров с бесконечными торговцами, и все, чего ему хотелось – это растянуться на своей постели в крошечной каюте на корме. Разумнее всего, конечно, было бы тихонько проскользнуть к себе, не привлекая к себе лишнего внимания, но Крикс зашел в каюту Ирема, чтобы отдать остаток денег – и, конечно же, услышал: «Дейку поручили вымыть палубу. Иди, смени его. Ему с утра сидеть на веслах». Крикс тяжело вздохнул и пошел выполнять приказ. Крикс вспомнил, что несколько раз видел мессера Ирема в обществе Хлорда, и спросил себя, не от него ли лорд услышал популярную среди лаконских мастеров сентенцию, что тот, кто не умеет работать головой, должен работать хотя бы руками?
Узнав, что сказал рыцарь, Лар порывался помочь, но выжимавший тряпку Крикс загородил ведро плечом: «Не надо… Ирем нам обоим головы поотрывает. Тебе – чтобы не вмешивался в следующий раз, а мне – за то, что я тебе позволил вкалывать вместо себя».
Лар горестно вздохнул и опустился на ближайшую скамью. Его желтая, окрашенная резедой рубашка выделялась на закатном небе ярким праздничным пятном. Эту вещь они купили самой первой – Крикс заметил жадный взгляд, который Лар бросал на мягкую желтую ткань, пока вытаскивал из вороха одежды самую что ни на есть простецкую камизу из некрашеного льна, и, дернув Лара за рукав, сказал: «Лучше примерь вот эту!». К счастью, рубашка оказалась почти впору – разве что чуть-чуть великовата в вороте.
– Может, поищем что-то подешевле?.. – робко предложил Линар, теребя кисточки на плетеном поясе. Но Крикс отметил, каким бережным, почти ласкающим движением Линар расправил складки на рубашке, и решительно сказал:
– Берем. А насчет денег не волнуйся: мессер Ирем ненавидит, когда кто-нибудь из его окружения одет в обноски. Я, вообще-то, тоже не особенно люблю такие вещи, которые будет страшно пачкать или рвать. Но Ирем всегда говорит, что не позволит портить ему репутацию.
Линару явно еще никогда не приходилось покупать себе какие-нибудь вещи, и «дан-Энрикс» не мог справиться с желанием доставить ему удовольствие.
– …Давно ты стал оруженосцем лорда Ирема? – спросил Линар, пока «дан-Энрикс» яростно тер тряпкой палубные доски.
– Давно, – ответил Крикс. И, чуть подумав, уточнил: – Примерно пару лет назад.
Произнеся это вслух, Крикс удивился – неужели в самом деле всего пару лет? Порой ему казалось, что с тех пор, как Ирем взял его к себе, прошла целая жизнь. Время, когда он не сопровождал мессера Ирема в его поездках и не появлялся вместе с сюзереном при дворе, теперь казалось страшно далеким, словно не имеющим к нему прямого отношения.
– И как это тебе?..
– Что «как»? – не понял Крикс. Передвигаться вдоль скамей на корточках сил уже не было, и Крикс, махнув на все рукой, встал прямо на колени, тут же промочив штаны.
– Ну, тебе это нравится?
Крикс хмыкнул. Половина его друзей в Лаконе не скрывали своей зависти к «дан-Энриксу» – особенно когда стало понятно, что Ирем берет оруженосца на войну. Большая часть лаконцев продали бы фэйрам душу за возможность оказаться в его положении – и «дан-Энрикс» знал, что на их месте чувствовал бы то же самое. Город прямо-таки лихорадило войной. Все менестрели, выступавшие по кабакам, переключились с исполнения фривольных песен вроде «Монолога мельника, не вовремя пришедшего домой», на вещи наподобие «Холмов Равейна» и «Прощальной» знаменитого Алэйна Отта. Старшие ученики бросали Академию, чтобы скорее присоединиться к своим братьям и отцам в Каларии или отправиться на Острова. Младшие с удовольствием последовали бы их примеру, но все не достигшие совершеннолетия лаконцы могли покинуть Академию только с разрешения своих родных.
По этому поводу кипели нешуточные страсти. Юлиан Лэр написал длинное письмо отцу и изводился в ожидании ответа. Князь Афейн Рейхан получил известие, что его отец не видит никакой необходимости досрочно забирать его из Академии, и выразился по этому поводу настолько энергично, что оказавшийся поблизости наставник, не сумев сходу придумать соразмерное взыскание, отвесил ему звучный подзатыльник. Маркий Этайн, отец которого возглавил дипломатическую миссию на Островах, по своему обыкновению, ничего не говорил, но по тому, с каким остервенением Марк изучал аварский все свободные часы, он все-таки на что-то надеялся. А те лаконцы, у которых ворлок в свое время обнаружил слабый Дар, в эти недели обивали пороги Совета ста – так продолжалось до тех пор, пока магистры не пожаловались мастерам, что не могут выполнять свои обязанности из-за Одаренных недоучек, возмечтавших о карьере боевого мага… так что Крикс имел все основания считать себя счастливчиком.
– Ну, разумеется, мне нравится, – сказал он вслух. – Не будь я оруженосцем Ирема, я сейчас торчал бы в Лаконе, отвечал наставникам какую-то муру и фехтовал на тренировочных мечах, пока другие будут воевать в Каларии.
Судя по напряженному лицу Линара, ответ Крикса прозвучал для него так же странно, как для самого «дан-Энрикса» – его вопрос.
– А если тебя ранят, или, например, убьют?.. – осведомился он.
Крикс с раздражением пожал плечами.
– Ну, знаешь!.. Лучше пусть меня действительно убьют, чем я начну заранее переживать из-за таких вещей. Если позволишь себе постоянно думать об опасностях, которые могут тебе грозить, то оглянуться не успеешь, как превратишься в труса, – Крикс почувствовал, что это прозвучало слишком резко – так, как будто он упрекал Линара в недостатке храбрости, и сдавленно вздохнул. – Лучше не отвлекай меня, иначе мы застрянем здесь до завтрашнего вечера.
Когда они спустились в свою темную и тесную каюту на корме, Крикс так устал, что был способен только пошвырять о стену сапоги и рухнуть на постель, уже не помышляя о таких излишествах, как чистая рубашка или умывание. Он был уверен, что заснет мертвым сном, едва опустит голову на плоскую, как блин, подушку, но в действительности сон не шел. Должно быть, разговор с Линаром разбередил слишком много мыслей и воспоминаний. Криксу ярко вспомнился тот день, когда война, только что бывшая предметом будоражащих, тревожных слухов, превратилась в непреложный факт. Всего за пару дней до этого Крикс видел во дворце послов дан-Хавенрейма, которые вежливо раскланивались с лордами имперского совета, подметая длинными, узорными плащами мозаичный пол, и думал, что, возможно, разговоры о войне преувеличены, и дело, как обычно, кончится чередой мелких стычек в приграничье.
Все решилось в один день – точнее, в один вечер, когда во дворце Валларикса давали пир в честь посольства Атталидов, прибывшего с Островов.
Элиссив, не любившая размеренный дворцовый церемониал, каким-то чудом ухитрилась ускользнуть из-за стола, не попавшись на глаза чопорной леди Лэнгдем и другим «наседкам». Отвертевшись таким образом от неизбежного участия в застольных разговорах, Лисси отыскала Рикса на закрытой галерее, с которой он наблюдал за знатными гостями, жуя подхваченный с какого-то подноса пирожок.