Сталин и евреи

Верхотуров Дмитрий Николаевич

Итак, справедливость восторжествовала. Выяснено, что евреям подарки достаются, да еще в большем количестве, чем остальным. Однако потраченное на решение этого вопроса время и силы сотрудников наркоматов оказались отнятыми у решения других, жгучих и животрепещущих вопросов, которые вставали повсеместно в воюющей стране.

Казалось бы, к этому вопросу можно было и не возвращаться. Тем не менее вопрос о распределении иностранной помощи встал еще раз, теперь уже после войны. 28 августа 1945 года БАК направил в ЦК ВКП (б) на имя Г. М. Маленкова письмо, в котором требовал не обезличивать присылаемую из-за границы помощь. Под этим понималось, чтобы помощь не передавалась в общие государственные фонды, а направлялась по указанным адресам. В сборнике приводится ответ начальника Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП (б) Г. Ф. Александрова, написанный явно в сильном раздражении, насколько это возможно было в официальном документе. Александров писал: «Вопрос об отмене обезличивания присылаемых из-за рубежа дарственных материалов разрешен

еще в марте с. г. 2 марта 1945 года Совнарком СССР издал распоряжение о том, что дарственные грузы, поступающие из-за границы с указанием конкретного объекта назначения, должны доставляться адресатам».

Дальше — интереснее. «Т. Михоэлс и Фефер знают о данном постановлении СНК СССР и беседовали поэтому вопросу с тт. Крутиковым (Наркомвнешторг) и Власовым (зам. Председателя Госплана СССР и председатель Комиссии по распределению подарков из-за границы). Поскольку они вновь поднимают этот вопрос, то остается сделать вывод, что они хотят добиться того, чтобы еврейские благотворительные общества за рубежом могли оказывать материальную помощь непосредственно еврейскому населению нашей страны» [149] .

149

Еврейский антифашистский комитет. 1941–1948 гг. С. 129.

В завершение своего письма Александров указал, что с окончанием войны поток посылок из-за границы почти прекратился. Из этого следует, что и самого вопроса об обезличивании, по существу, не было. Посылок почти не поступало, было решение доставлять их по адресам, если таковые указывались, вопрос о распределении иностранной помощи решался на самом высоком уровне, и руководил этим делом заместитель председателя Госплана СССР. Но ЕАК пишет письма, ходит по высоким кабинетам и добивается… непонятно чего.

Остается сделать предположение, что это была форма политической деятельности, направленная на завоевание симпатии определенной части евреев, как в СССР, так и за его пределами. За счет своей близости к ЦК ВКП (б) и возможности отправлять письма в разные высокие инстанции ЕАК мог решить чьи-то конкретные проблемы, связанные с квартирой, работой или помощью, а уж дальше молва сделает все остальное. Еврейский антифашистский комитет, таким образом, не стал сам собой, а делался еврейским политическим центром, причем руками его же руководства и вполне сознательно. Побочным эффектом этой деятельности было то, что силы государственных органов в очень трудное для всей страны время отвлекались на рассмотрение писем ЕАК, часть из которых не стоила и бумаги, на которой они писались. Вот эти попытки ЕАК заниматься административной работой, что-то требовать, выбивать и выколачивать были одной из веских причин ликвидации этого комитета. Это было «пятое колесо» в структуре государственных органов, которое только мешало остальным.

Еврейский антифашистский комитет: советский или несоветский?

Если бы дело касалось только этого и ограничивалось только отвлечением тт. Молотова, Маленкова, Александрова, Крутикова и других высокопоставленных товарищей от исполнения их прямых обязанностей, то с ЕАК вряд ли произошло бы что-то серьезное. Скорее всего, там однажды устроили бы партийную проверку и чистку, заменили руководство, после чего комитет продолжал бы существовать и дальше.

Но комитет почти с самого начала своего существования пытался вмешиваться в большую политику, не имея на то соответствующих полномочий. Политическая подоплека, по всей видимости, была и у первой попытки создания Еврейского антифашистского комитета, связанной с двумя бывшими польскими гражданами, Герш-Вольфом Эрлихом и Виктором Альтером. Первоначально они были создателями первой антигитлеровской еврейской организации в Польше, из числа членов Бунда, который в Польше действовал и после 1917 года. Сам Эрлих был председателем президиума Бунда, а Апьтер — его заместителем. Хотя и их история также подается как проявление «государственного антисемитизма», тем не менее в ней много странного и недосказанного. Достаточно сказать, что в июле 1941 года их обоих приговорили к расстрелу, затем 27 августа того же года заменили приговор с расстрела на 10 лет заключения, а 12 и 13 сентября 1941 года обоих освободили и дали им заниматься бурной политической деятельностью по созданию Еврейского антифашистского комитета. Будучи уже в эвакуации в Куйбышеве, 4 декабря 1941 года они были вновь арестованы и помещены в тюрьму, где содержались в особых условиях, в частности, их именовали по номерам камер. Эрлих повесился в своей камере 14 мая 1942 года, а Апьтера расстреляли 17 февраля 1943 года [150] .

150

Еврейский антифашистский комитет. 1941–1948 гг. С. 18–20.

Судя по всему, их считали агентами польского правительства в эмиграции, возглавляемого Владиславом Сикорским, и они таковыми были на самом деле. В Куйбышеве Эрлих и Апьтер установили связь с эвакуированным польским посольством и занимались мобилизацией польских граждан в армию генерала Владислава Андерса.

Начало

войны резко изменило отношение к Польше. 30 июля 1941 года в Москве было подписано соглашение о восстановлении дипломатических отношений и взаимной помощи в борьбе с Германией, одновременно была объявлена амнистия всем польским гражданам, содержавшимся в заключении. Советский Союз начал формирование и вооружение польской армии, в которой сразу же приняли участие и зарубежные организации. В соглашении от 30 июля 1941 года было предусмотрено, что «Джойнт» будет оказывать помощь солдатам армии Андреса, евреям по национальности. Первые посылки поступили через тегеранский офис «Джойнта» в феврале 1942 года, общая сумма помощи до конца войны составила 2,2 млн долларов, из них на территории СССР было получено помощи на сумму 580 тысяч долларов. Очевидно, в этой деятельности Эрлих и Апьтер занимали не последнее место.

Таким образом, Еврейский антифашистский комитет, создаваемый по предложению Эрлиха и Альтера, оказывался бы с самого начала под фактическим контролем польского эмигрантского правительства и зарубежных еврейских организаций. Получалось, что советские граждане, евреи по национальности, оказывались бы под воздействием этого явно несоветского органа. Вовлечение в деятельность такого комитета советских евреев означало бы фактически образование канала для утечки секретной информации, поскольку очень многие евреи, как выше не раз говорилось, служили в армии и работали в оборонной промышленности. Секретная информация могла попасть не только к союзникам, но и к немцам, и такой «шпионский центр», понятно, никого не устраивал.

Арест Эрлиха и Альтера, видимо, был связан с тем, что они уже начали фактически формировать комитет. Это было их предложение, выдвинуть художественного руководителя и главного режиссера Московского государственного еврейского театра Соломона Михоэлса (Вовси) на пост вице-президента Еврейского антифашистского комитета [151] .

Интересный вопрос, почему два польских бундовца предложили именно Михоэлса на роль вице-президента комитета? Михоэлс с 1919 года играл в театре в постановках на идише, до войны получил звание народного артиста СССР и ряд наград, в 1939 году стал членом Художественного совета Комитета по делам искусств при СНК СССР. В общем, он ничем особым не выделялся, и среди советских евреев можно было подобрать кандидатуру более весомую. На тот вопрос нигде не дается ясного ответа, такое ощущение, что исследователи истории ЕАК просто уходят от ответа на этот щекотливый вопрос. Например, Альберт Плакс считает, что Михоэлса выдвинули потому, что он не разбирался в политике [152] . Думается, что причина выдвижения такой кандидатуры состояла в том, что Михоэлс был неплохо известен за рубежом, среди идишеговорящей еврейской общины в США и в европейских странах, имел там связи. На это указывает целый ряд косвенных признаков.

151

Еврейский антифашистский комитет. 1941–1948 гг. С. 17.

152

Плакс А. Еврейский антифашистский комитет:… и конец.//Еврейская история, 10 августа 2002.

Сразу после ареста Эрлиха и Альтера стал обсуждаться вопрос о создании чисто советского Еврейского антифашистского комитета, главным инициатором чего, видимо, был заместитель наркома иностранных дел СССР и заместитель главы Совинформбюро Соломон Лозовский. Он руководил фактической работой агентства, и именно ему вполне могла прийти в голову идея использовать еврейские связи для советской военной пропаганды за рубежом. Глава Совинформбюро Александр Щербаков согласился с этим предложением. Михоэлс в новом ЕАКстал председателем, а секретарем стал Шахно Эпштейн, который был известным журналистом и в 1921–1929 годах по заданию Коминтерна работал в США в левой прессе. В руководство комитета также вошел Исаак Фефер — поэт и писатель на идише.

Подобный кадровый состав руководства ЕАК вполне обозначает главную линию работы комитета — обрабатывать зарубежную еврейскую общественность, главным образом американскую, в духе советской военной пропаганды, убеждать ее тратиться на танки и самолеты. В феврале 1942 года ЕАК начал свою деятельность.

Однако с первых же шагов комитет стал обсуждать довольно странные идеи. Так, на первом пленуме ЕАК в мае 1942 года академик Лина Штерн предложила формировать за рубежом еврейские части и направить их в СССР. Это предложение только на первый взгляд кажется разумным, тогда как в действительности формирование подобных частей было сопряжено с огромными трудностями. Как этих добровольцев доставить в Советский Союз? В 1942 году немецкие подлодки бесчинствовали в Атлантике, Великобритания сидела в жесткой блокаде, проводка каждого конвоя превращалась в целое морское сражение. В июле 1942 года немцы разгромили в Баренцевом море печально знаменитый конвой PQ-17. Даже доставка военных грузов по ленд-лизу сталкивалась с огромными трудностями и оборачивалась большими потерями. Чего уж тут говорить о перевозке солдат? К тому же Советский Союз в пору тяжелых поражений в Крыму, на Украине и на Кавказе в гораздо большей степени нуждался в технике и вооружении, в горючем и продовольствии, чем в добровольцах.