Сталин и конструктора
Шрифт:
Солдат после первой помощи или операций везли два дня через горы для посадки на корабли в тыл. В конце первого дня – ночёвка в горах. И никто из царских военных врачей, поголовно дворяне, даже не догадывались проехать с ранеными этот короткий маршрут.
Первый, кто это сделал, – Пирогов. После чего армейские снабженцы получили скандал. С боем хирург выбил для раненых тёплые одеяла. И добился, чтобы на этом ночном привале ослабленных операцией раненых поили горячей водой. И люди внезапно стали выживать.
Военные условия во все времена и во всех армиях
И ещё одна история. Военное время – всегда расцвет эпидемий. Тиф, холера, дизентерия радостно поднимают голову. Профессор Каменский писал:
"В военное время у немцев эпидемии случались, а у нас нет. Заслуга в этом во многом принадлежит выдающемуся врачу и организатору науки Смирнову".
И вот после Победы, в 1947 году Смирнова назначают министром здравоохранения. Казалось бы – жизнь удалась. Сядь на попу ровно и сиди, получай министерскую зарплату, грозно хмурь брови на подчинённых. Но Смирнову ровно не сиделось, у Сталинских министров жизнь била ключом.
Новый министр электрическим веником насался по стране и решал вопросы восстановления разрушенной в военные годы медицины. В очень короткий срок построены тысячи медицинских учреждений. А для них нужно было ещё кадры подготовить и это тоже большая задача!
Смирнов не бросал и научную работу. Под его редактурой выходит невиданный в мире обзор военной медицинской практики. Опыт нашими военврачами за грозовые годы накоплен горький, но совершенно гигантский.
Публикация обзора шла шесть лет. "Опыт Советской медицины в Великой Отечественной войне" превратился в поразительную медицинскую энциклопедию из 35 томов!
В сорок седьмом году новоиспечённый министр докладывал Сталину и требовал денег для медицины. Историк Яковлев пишет, что все резервы были брошены на ядерный проект. У Америки атомная бомба была, а у нас нет. Американские учёные с ехидством писали, Союзу понадобится лет двадцать, чтобы догнать штаты.
Сталин отвечал, что всё понимает, но резервов для медицины сейчас нет. Обходитесь тем, что выделило правительство. И вот тут министр полез в карман.
Смирнов только что приехал из Макеевки, с Донбасса. Там в одной из больниц лекарства были, а вот остальное… Не было даже посуды для больных. Приходилось кормить пациентов из старых консервных банок с загнутыми молотком краями.
Вот такую жестянку Ефим Иванович, генерал от медицины, из кармана и достал. Поставил на стол перед вождём – извольте видеть, медицинская посуда.
Товарищ Сталин вполне мог бы ответить в современном духе. Мол. Денег нет, но вы держитесь. Хорошего настроения, в общем! Но время было несколько другое.
Советская медицина получила существенную добавку государственных средств. А Советская атомная бомба, что ж, она тоже не заставила себя ждать.
Конструктор едва не угробил Сталина
За что при Сталине расстреляли конструктора Курчевского? В мемуарах легендарного маршала авиации Голованова нашёлся любопытный эпизод на тему. Чуть-чуть, десяток сантиметров и Курчевский угробил бы своим вундерваффе самого товарища Сталина. Впрочем, расстреляли его не за это.
Напомню, был такой конструктор-фантазёр. Либералы считают его чуть ли не отцом нашей реактивной "Катюши", которого безвинно замучал товарищ Сталин. Впрочем, Хрущёв этого деятеля реабилитировал.
В мемуарах умницы-конструктора Василия Грабина читаем совсем другое. Василий Гаврилович все тридцатые пробегал по кабинетам. С криками, что ребята Тухачевского занимаются прямым вредительством. Останемся без артиллерии. Почти так и вышло.
Мысль Курчевского была проста как мычание. Зачем мучаться сложными расчётами классической артиллерии? Чтобы создать мощную и лёгкую пушку нужна команда великолепных конструкторов и технологов. Да и то гарантии успеха нет. Сплошь и рядом опытные образцы орудий ведут себя совсем не так, как задумано.
Чего мудрить? Берём любую пушку, хоть полевую, хоть корабельную, хоть на танке. Отпиливаем казённую часть и привариваем сзади воронку сопла. Вуаля, вместо унылого классического орудия получаем блистательную динамореактивную машинку.
Засовываем туда снаряд в матерчатой гильзе, которая по мысли гениев должна была целиком сгорать при выстреле. И бабахаем как из базуки или гораздо более привычного нам гранатомёта РПГ-7.
Недостатки такой схемы мог на пальцах перечислить любой толковый артиллерист или конструктор артиллерийских систем. Но Курчевский пользовался всецелой поддержкой маршала Тухачевского и гигантские казённые деньги ухали на динамореактивные схемы. Вместо пушек, необходимых армии как воздух.
Как раз про одно из таких испытаний рассказывал маршал Голованов. Попутно восхитившись личной храбростью вождя. Который, едва не погибнув на испытаниях, повёл себя вполне по-мужски.
Голованов рассказывал, что перед Великой Отечественной работал в ведомстве Орджоникидзе. Поехали на полигон на большие испытания нового шедевра мэтра Курчевского.
На этот раз, по сути, ручного гранатомёта. Голованов называет эту штуковину пушкой, из которой можно стрелять на плече. Та самая базука.
На испытания приехали члены Политбюро во главе со Сталиным. Первый выстрел из чудо-оружия и вполне ожидаемый результат. Снаряд потерял устойчивость, закувыркался и полетел прямо в комиссию Политбюро.
Собрались не тургеневские барышни, потому залегли всеми и никто не пострадал. Комиссия возмутилась и потребовала на этом испытания прекратить.
Но товарищ Сталин поднялся, отряхнулся как следует и сказал:
– Давайте пробовать ещё, товарищи. От ошибок никто не застрахован.
Второй выстрел вышел лучше и комиссия дала поручение продолжить доработки динамореактивной схемы. Никакой речи о немедленных репрессиях изобретателям, едва не угробившим снарядом половину Политбюро, даже не шло.