Сталин и Мао(Два вождя)
Шрифт:
Мао Цзэдун и его сторонники утверждали, что Сталин ранее, то есть до приезда Мао Цзэдуна в Москву, высказывал подозрения относительно Мао Цзэдуна и специфического китайского революционного пути; однако во время переговоров в Москве Сталин проявил полное уважение к Мао Цзэдуну и возглавлявшейся им делегации Нового Китая и не только согласился с предложением Мао Цзэдуна и пошел на заключение советско-китайского договора о дружбе, союзе и взаимной помощи, но и сделал целый ряд явных уступок в вопросах двусторонних отношений. Русские согласились до конца 1952 года безвозмездно передать КНР КЧЖД, а после заключения мирного договора с Японией не позднее конца 1952 года вывести советские войска из Порт-Артура, а также передать КНР все оборонительные сооружения в этом районе. СССР пошел на это при следующем условии: в случае войны этими оборонительными сооружениями могли пользоваться совместно обе стороны. СССР также безвозмездно передавал китайской
Думается, что имелись нюансы в толковании сути договора 1950 года подписавшими его сторонами. Обе стороны были заинтересованы в обеспечении мирных условий для развития своих государств; отсюда обе стороны гарантировали друг другу мир в двусторонних отношениях; более того, они в известной степени предупреждали внешние потенциально враждебные им силы, что могут совместно оказывать отпор нападению на каждую из них. Для СССР, для Сталина было, очевидно, самым важным связать оба государства взаимоотношениями дружбы и союза, или, иными словами, заставить Мао Цзэдуна оказаться привязанным к Советскому Союзу в качестве его военного союзника, что закреплялось в договорной форме. Для Мао Цзэдуна важно было такой гранью повернуть толкование этого документа, чтобы внешний мир увидел в нем, прежде всего, проявление стремления Мао Цзэдуна, КПК — КНР к независимости и самостоятельности, отдельности от СССР и понял, что для только что образованной тогда КНР важно было обеспечить невступление любой страны, в том числе, и в данном случае особенно, Советского Союза, в какие-либо союзы, альянсы, направленные против КНР. Для Мао Цзэдуна важным представлялось подчеркивать в качестве основной мысли советско-китайского договора идею равноправия сторон, лишь на втором месте оказывалось (фактически как вынужденное) принятие предложения Сталина о взаимной военной и иной помощи друг другу, если одна из договаривавшихся сторон подверглась бы агрессии, которую развязало бы третье государство, в одиночку или со своими союзниками.
Возможно, что Мао Цзэдун уже тогда сделал для себя вывод о том, что для КНР практически не существует серьезной угрозы извне (не случайно в начале корейской войны Мао Цзэдун подчеркивал, что эта война будет носить лишь сугубо локальный характер); во всяком случае, при том условии, что КНР не будет находиться в союзных отношениях с СССР или что эти отношения, как станет ясным внешнему миру, существуют только на бумаге. Для Мао Цзэдуна договор 1950 года был только бумажкой в части военного союза с Советским Союзом; Мао Цзэдун не собирался действовать в военном союзе с СССР, во всяком случае, не желал следовать за военной политикой СССР. Об этом свидетельствовала политика, которую Мао Цзэдун проводил уже в 50-х годах. Да и Сталин своей осторожностью в ходе корейской войны, своим нежеланием ставить СССР под угрозу прямого военного столкновения с США, продемонстрировал, что и он не намерен подвергать безопасность СССР угрозе ради рискованных действий Мао Цзэдуна; в этом смысле договор 1950 года был «бумажкой» и для Сталина, и для Мао Цзэдуна. В целом же Мао Цзэдун с самого начала, с момента образования КНР, на словах будучи вынужден говорить о том, что он «склоняется в одну сторону», то есть встает на сторону СССР в его противостоянии с США и Западом в целом, по сути дела, взял твердый курс на то, чтобы в военном отношении не находиться ни в какой форме обязательного союза, а далее и сотрудничества с СССР, исключая заимствование у Советского Союза новой и новейшей технологии и вооружений, и прежде всего изобретений в области ядерной и ракетной военной техники. Не случайно обмены и сотрудничество в этой области прекратились позднее всего, то есть в 1965 году. Мао Цзэдун ставил перед своими специалистами и учеными задачу вынуждать Советский Союз оказывать помощь КНР, одновременно активно и упорно добиваясь того, чтобы как можно быстрее стать и в этих областях независимым от СССР государством. Итак, очевидно можно сказать, что Сталин стремился заставить Мао Цзэдуна хотя бы формально и хотя бы на протяжении двухтрех десятилетий состоять в едином военном лагере с Советским Союзом, а Мао Цзэдун предпочитал быть совершенно отдельным государством, не имеющим со Сталиным, с СССР союзных отношений и в то же время использующим ситуацию для того, чтобы вызнавать и ставить себе на службу военнотехнические секреты СССР.
14 февраля 1950 года посол КНР в СССР Ван Цзясян устроил в московской гостинице «Метрополь» прием по случаю подписания советско-китайского договора о дружбе, союзе и взаимной помощи.
В литературе, изданной в КНР, это событие описано следующим образом.
Прием был назначен на 6 часов вечера. Были приглашены более 500 человек.
Обычно Сталин никогда не посещал такого рода приемы. Поэтому присутствовавших волновал вопрос о том, будет ли он на сей раз гостем посла КНР.
Ровно в 6 часов 30 минут Сталин приехал на прием вместе с членами Политбюро ЦК ВКП(б).
Мао Цзэдун встретил Сталина в дверях зала, где проходил прием. Они обменялись рукопожатиями, осведомились о здоровье друг друга, затем прошли на свои места за столом.
Решение о присутствии Сталина на этом приеме было принято на заседании Политбюро.
За банкетным столом Сталин сказал с улыбкой Мао Цзэдуну: «Мне сказали, что вы выразили пожелание о том, чтобы я присутствовал на этом приеме. Это против правил, принятых в Советском Союзе. Мы обсудили этот вопрос на заседании Политбюро и согласились нарушить обычай. Поэтому я с радостью буду с вами на этом банкете».
Мао Цзэдун сказал: «В вашем возрасте, учитывая состояние здоровья, вы могли бы просто для вида побыть здесь немного; вам не обязательно быть здесь до конца».
Сталин ответил: «Вам ведь тоже не просто было приехать сюда к нам. Да и Политбюро согласилось. Я с радостью буду вашим гостем».
Практически помещение, где проходил прием, было поделено стеклянной перегородкой на две части. В той, что поменьше, сидели Сталин, Мао Цзэдун, Чжоу Эньлай, члены Политбюро ЦК ВКП(б). Остальные гости находились за перегородкой и сначала не имели возможности слышать то, что говорилось за главным столом. Однако вскоре по указанию Чжоу Эньлая стеклянную перегородку убрали, и получился один большой зал.
Чжоу Эньлай выступил на банкете первым. Он пожелал, чтобы советско-китайская дружба продолжалась из поколения в поколение, отметил, что братское единение двух партий и государств является величайшим вкладом в дело мировой революции, поблагодарил СССР за бескорыстную помощь, сказал, что Китай хочет учиться у старшего брата.
Сталин выступил на приеме, будучи в прекрасном расположении духа. Он призвал хранить дружбу и братские чувства, связывающие Советский Союз и КНР, отметив, что об этом уже говорил Чжоу Эньлай, выразив и его мысль. Конечно, продолжил Сталин, социалистический лагерь должен быть таким, каким его обрисовал Чжоу Эньлай; к сожалению, сегодня здесь не хватает одного из членов социалистического лагеря; не была приглашена Югославия по той причине, что она сама себя отрезала и поставила вне социалистического лагеря. В этой связи Сталин выразил сожаление, сказав далее, что наша сила в сплоченности.
Сталин и Мао Цзэдун в ходе банкета желали друг другу здоровья. Прием продолжался допоздна.
Существует свидетельство историка, изучавшего архивные документы, что прием 14 февраля 1950 года устраивал в гостинице «Метрополь» в Москве не посол КНР Ван Цзясян, а премьер ГАС КНР Чжоу Эньлай. При этом Чжоу Эньлай приглашал Сталина на свой прием «вместе с супругой». [173]
Вряд ли можно предположить, что Мао Цзэдун и Чжоу Эньлай не знали о семейном положении Сталина. Нельзя исключать и того, что это был мелкий укол с их стороны, проявление желания хотя бы немного и тут уязвить Сталина (тем более что Чжоу Эньлай, устраивая другой прием от своего имени в Москве 18 сентября 1952 года, также приглашал на него Сталина «с супругой»).
173
АПРФ. Ф. 45. Oп. 1. Д. 329. Л. 51. Цит. по: Волкогонов Д. А. Семь вождей. — М., 1995. — С. 253.
Уже упоминавшийся выше Н. Т. Федоренко в своих воспоминаниях привел тоже описание этого приема и того, что ему предшествовало.
Н. Т. Федоренко писал:
«— Нам хотелось бы, товарищ Сталин, устроить небольшой прием после подписания договора, — обратился Мао Цзэдун с просьбой во время очередной встречи.
— Естественно, — сказал хозяин.
— Но не в Кремле, а в другом месте, например в «Метрополе».
— А почему не в Кремле?
— Видите ли, товарищ Сталин, Кремль — это место государственных приемов Советского правительства. Это не совсем подходит для нашей страны — суверенного государства…
— Да, но я никогда не бываю на приемах в ресторанах и не посещаю иностранных посольств. Никогда…
— Наш прием без вас, товарищ Сталин… Нет, нет, просто немыслимо. Мы вас просим, очень просим, пожалуйста, согласитесь, — настаивал Мао Цзэдун.
Наступила пауза. Сталин не спешил с ответом. Он как бы сосредоточивался. Мао Цзэдун исповедально ждал согласия хозяина, не сводя с него глаз.
— Хорошо, товарищ Мао Цзэдун, я приду, если вы этого так хотите, — произнес наконец Сталин и заговорил на другую тему».