Сталин. По ту сторону добра и зла
Шрифт:
Гром грянул после Февральской революции, провокаторство Малиновского было доказано, но и тогда Ленин не поверил (или сделал вид) в его виновность! Мотив был все тот же: партия получила от него несравненно больше!
«Брата» Романа арестуют только после Октября, припертый к стенке, он произнесет на суде весьма неосторожную речь о знавшем о его связях с полицией Ленине и... потребует очной ставки с вождем. Но никакой очной ставки не будет. Да и зачем? Малиновский был отработанным материалом, и его расстреляют с такой поспешностью, словно он мог убежать сквозь стены своей тюрьмы...
Конечно, можно только догадываться о том, что передумал Сталин, когда узнал о заявлении Родзянко и бегстве «брата» Романа. А вот выводы, конечно, сделал. О доверии и вере. И не верил больше никому... Тем временем отношения со Свердловым становились все напряженнее, и в конце концов Сталин переехал на квартиру к Перепрыгиным. По словам Тарасева, «это были сироты без отца и матери, пять братьев и две сестры».
«Со своим товарищем, — писал жене Свердлов, — мы «не сошлись характером» и почти не видимся, не ходим друг к другу...» И это в поселке, где было всего... восемь домов! Вскоре после переезда на новое место жительства у Сталина возник другой конфликт, на этот раз с тем самым стражником Лалетиным, который привез его в Курейку и был поставлен наблюдать за ним. И дело дошло до того, что во время одного из скандалов Лалетин ранил Сталина шашкой.
«Как-то вечером, — вспоминал Ф.А. Тарасев, — мы наблюдали такую картину: жандарм пятился к Енисею и трусливо махал обнаженной шашкой впереди себя, а товарищ Сталин шел на него возбужденный и строгий со сжатыми кулаками. Оказывается, в этот день товарищ Сталин сидел дома, работал и не выходил на улицу. Жандарму показалось это подозрительным, он и решил проверить. Без спроса ворвался в комнату, и товарищ Сталин в шею выгнал этого мерзавца».
Правда, как поговаривали злые языки, «товарища Сталина» Лалетин застал отнюдь не за чтением книг, а совсем за другим занятием. Ведь ни для кого не было секретом, что у Сталина был роман с Лидой Перепрыгиной.
«Ночью, — писал в своей книге Л. Нусбаум, — она прокрадывалась к нему в избушку. Девушка делила с ним ночлег, ей нравился молчаливый мужчина с лицом, покрытым следами оспы... Но отец девушки узнал об этом. Топор, который сверкает в таких случаях, тяжел и остр. Сталин знал об этом очень хорошо. С первым же пароходом, который шел вниз по реке, он покинул Сибирь, но через несколько месяцев он опять был в руках полиции и возвращен на прежнее место ссылки».
В.А. Антонов-Овсеенко шел еще дальше и писал о том, что «во время туруханской ссылки Коба изнасиловал 13-летнюю дочь хозяина избы, у которого квартировал... По жалобе отца жандарм возбудил уголовное дело. Пришлось Джугашвили повенчаться с потерпевшей. Первый ребенок родился на свет мертвым, потом появился на свет мальчик. Документы по этому делу, — продолжал В. Антонов-Овсеенко, — зачитал на заседании Политбюро в 1964 году Серов».
И кое-какие документы действительно были. «По рассказам гр-ки Перепрыгиной, — сообщал в 1956 году Серов Хрущеву, — было установлено, что И.В. Сталин, находясь в Курейке, совратил ее в возрасте 14 лет и стал сожительствовать. В связи с этим И.В. Сталин вызывался к жандарму Лалетину для привлечения к уголовной ответственности за сожительство с несовершеннолетней. И.В. Сталин дал слово жандарму жениться на Перепрыгиной, когда она станет совершеннолетней. Как рассказывала в мае с.г. Перепрыгина, у нее примерно в 1913 году родился ребенок, который умер. В 1914 году родился второй ребенок, который был назван по имени Александр...»
Некоторые исследователи жизни Сталина идут еще дальше и предполагают, что отношения со Свердловым у него испортились именно из-за совращения им малолетней. Но как бы там ни было на самом деле, Лалетин был вскоре заменен на М.А. Мерзлякова, который смотрел на подобные игры куда спокойней. Как, впрочем, и Ленин, когда ему докладывали о «шалостях» его соратников. Главное, чтобы они не изменяли партии...
Весной 1914 года в поселок прибыл сам господин Кибиров. И произошло это, по всей видимости, из-за конфликтов, которые возникли у ссыльных с сосланными сюда уголовниками. Вернее всего, они возникли у Свердлова, кто-кто, а Сталин умел себя вести с уголовным элементом. Некоторые исследователи не исключают и того, что те травили Якова Михайловича по наущению самого Сталина, который хорошо знал, как те умеют отравлять жизнь.
Потому и заслуживает внимания сообщение в газетах о том, что летом 1914 года на пароходе «Рагна» «бежал в Западную Европу... один из товарищей Сталина по курейской ссылке». А если учесть то, что в Курейке было всего двое политических — Свердлов и сам Сталин, — то такой побег мог совершить только очень провинившийся в чем-то уголовник. Иначе зачем было приезжать Кибирову и «очищать Курейку от этих сожителей», как писал в воспоминаниях один из ее жителей.
В июле 1914 года Сталин вместе со Свердловым был доставлен в Монастырское, где он и узнал об объявлении Австро-Венгрией войны России. Как он отреагировал на это известие точно неизвестно. Но надо полагать, эта новость доставила ему мало радости: в условиях военного времени бежать было уже практически невозможно. Понимал ли он, что мировая война является прологом к новой русской революции, подобно тому, как русско-японская война вызвала революцию 1905 года? Вряд ли... Так далеко он не заглядывал, да и не его это было дело: заниматься теоретическими прогнозами...
В Монастырском он с великой радостью встретился со своим старым знакомым Суреном Спандаряном, и, как утверждали многие, знавшие Сталина, именно он и прибывшая в Туруханский край известная революционерка B.Л. Швейцер на какое-то время стали ему самыми близкими людьми.
И можно только догадываться, с какими чувствами он осенью снова уезжал в свою забытую Богом и людьми Курейку. Ведь теперь ему даже поругаться не с кем было, поскольку Свердлов получил разрешение вернуться в ту самую Селиваниху, где проживал до ссылки в Курейку.
Впрочем, чего догадываться! О той тоске, в какую впал Сталин, прекрасно говорит его письмо жене Сергея Аллилуева Ольге Евгеньевне. Он даже не упоминал теперь о деньгах, а только просил... чтобы его не забывали. «Я, — писал он, — буду доволен и тем, если время от времени будете присылать открытые письма с видами природы и прочее. В этом проклятом крае природа скудна до безобразия, летом — река, зимой — снег, это все, что дает здесь природа, я до глупости истосковался по видам природы, хотя бы на бумаге».
Близкий к отчаянию, он очень обрадовался, когда узнал, что в июле 1915 года в Монастырское прибыли такие известные ему члены большевистской фракции в Государственной думе, как М.К. Муранов, Л.Б. Каменев, А.Е. Бадаев и Г.И. Петровский.
Очень скоро все ссыльные большевики собрались для... суда над отступником от ленинской линии Львом Каменевым. И здесь надо напомнить вот о чем. Сразу же после конгресса в Штутгарте в 1907 году II Интернационал по инициативе Ленина обратился к социал-демократам с предложением в случае войны «использовать экономический и политический кризис, вызванный войной, для того чтобы... ускорить уничтожение классового господства класса капиталистов».