Сталин. Путь к власти
Шрифт:
«Поход в массы» оппозиции не был еще завершен, когда ее лидеры осознали провал своей очередной кампании. 4 октября 1926 года Троцкий и Зиновьев направили в политбюро письмо с предложением прекратить полемику. На заседании политбюро 11 октября Сталин констатировал: «Не подлежит сомнению, что оппозиция потерпела жестокое поражение. Ясно также, что возмущение в рядах партии против оппозиции растет». Теперь Сталин мог диктовать оппозиции свои условия, и он поставил вопрос значительно резче, чем в декабре 1925 года, когда выступал против «отсечения» лидеров оппозиции: «Можем ли мы сохранить лидеров оппозиции, как членов ЦК, или нет? В этом теперь главный вопрос». Условия, которые поставил Сталин вождям оппозиции, включали их безусловное подчинение решениям руководства,
Однако публикация Максом Истменом в «Нью-Йорк таймс» ленинского «Письма к съезду», подозрение, что публикация была осуществлена по совету Троцкого, публичное объявление Троцким Сталина «могильщиком революции» не способствовали разрядке в отношениях между руководством и оппозицией. Провалился и расчет на раскол между Сталиным и Бухариным. 26 октября 1926 года на партконференции Бухарин, который, очевидно, не забыл обвинений оппозиции в его адрес в связи с лозунгом «обогащайтесь!», подверг очень резкой критике лидеров оппозиции.
На этой конференции доклад об оппозиции и внутрипартийном положении сделал 1 ноября 1926 года И.В. Сталин. В докладе, получившем название «О социал-демократическом уклоне в нашей партии», Сталин подробно разобрал историю создания «объединенной оппозиции», а также историю многих теоретических вопросов (о возможности победы социалистической революции в одной стране, о перманентной революции, о неравномерности развития капитализма и т. д.). Этот историко-теоретический анализ был необходим Сталину для того, чтобы доказать беспринципность «объединенной оппозиции» и ее разрыв с ленинизмом.
Как и во всех своих предыдущих выступлениях и статьях этого периода, Сталин подчеркивал, что «основной вопрос, разделяющий партию с оппозиционным блоком, – это вопрос о том, возможна ли победа социализма в нашей стране, или, что то же, каков характер и каковы перспективы нашей революции». «В чем состоит эта разница?» – ставил вопрос Сталин и отвечал: «В том, что партия рассматривает нашу революцию как революцию социалистическую, как революцию, представляющую некую самостоятельную силу, способную идти на борьбу против капиталистического мира, тогда как оппозиция рассматривает нашу революцию как бесплатное приложение к будущей, еще не победившей пролетарской революции на Западе, как «придаточное предложение» к будущей революции на Западе, как нечто, не имеющее самостоятельной силы».
Сталин потребовал «отказа оппозиционного блока от его принципиальных ошибок» и недопущения «наскоков» на ленинизм и «попыток ревизии» ленинизма. Он призывал: «поменьше болтовни, побольше творческой положительной работы, вперед за социалистическое строительство». И выражал надежду, что «в ходе отражения наскоков оппозиции партия сплотилась, как никогда, на основе социалистических перспектив нашего социалистического строительства».
Заслушав выступления Зиновьева, Каменева, Троцкого и других в ходе дискуссии по его докладу, Сталин был более резок. В заключительном слове он выдвинул «объединенной оппозиции» ультиматум из восьми пунктов, в каждом из абзацев которого были такие слова: «Партия не может и не будет больше терпеть…»
Состоявшийся накануне XV партконференции объединенный пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) исключил Троцкого из политбюро, а Каменева освободил от обязанностей кандидата в члены политбюро. Правда, они, как и Зиновьев, остались членами ЦК. Однако, поскольку ЦК к этому времени превратился в довольно большое собрание (63 члена и 42 кандидата), очевидно, что впервые после Октябрьской революции Каменев, Зиновьев и Троцкий утратили статус высших руководителей страны.
Формально признав «волю партии», члены «объединенной оппозиции», имевшие многолетний опыт подпольной работы, брали на вооружение старые методы борьбы, которыми они пользовались в ходе подготовки русских революций. По словам И. Дейчера, «они собирались небольшими группами на кладбищах, в лесах, на окраинах городов и т. д.; они выставляли охрану и патрули для защиты своих митингов». В стране была создана параллельная оппозиционная компартия «большевиков-ленинцев», действовавшая в подполье. Оппозиционеры собирали партвзносы, создавали свои обкомы, райкомы, ячейки. У них имелись местные комитеты в Москве, Ленинграде, Харькове, Одессе, в городах Грузии, Урала, Сибири. Во время XV конференции оппозиционеры провели параллельную конференцию. В Москве, Ленинграде и Харькове были созданы подпольные типографии. Как и в годы дореволюционного подполья, «большевики-ленинцы» под руководством Троцкого, Зиновьева, Каменева и других готовились к затяжной борьбе.
Оценивая перспективы оппозиции, Сталин заявлял: «Я думаю, что они рассчитывают на ухудшение положения в стране и партии… Но раз они готовятся к борьбе и ждут «лучших времен», чтобы возобновить открытую борьбу с партией, то и партии зевать не полагается». Сам Сталин не складывал оружия. 7 декабря 1926 года он выступил на VII расширенном пленуме ИККИ с очередным развернутым докладом, посвященным оппозиции, под названием «Еще раз о социал-демократическом уклоне в нашей партии».
Поскольку на сей раз Сталин обращался к международной аудитории, менее знакомой с подоплекой текущих событий, то он постарался представить более глубокие исторические и теоретические обоснования борьбы против «объединенной оппозиции». Сталин показал конфликт с Троцким, Зиновьевым и другими в контексте истории внутрипартийной борьбы среди большевиков начиная с 1903 года и попытался объяснить идейно-политическую платформу оппозиции классовыми факторами (влияние непролетарских классов на пролетариат, наличие разных слоев в пролетариате).
В то же время Сталин обратил особое внимание на международные аспекты полемики с оппозицией. Он решительно отвергал обвинения оппозиции в измене советского руководства международному пролетариату. «Дело изображается так, как будто стоит пролетариат СССР и перед ним два союзника – мировой пролетариат, который готов опрокинуть немедля свою буржуазию, но ждет нашего предпочтительного согласия на это, и наше крестьянство, которое готово помочь пролетариату СССР, но не вполне уверено, что пролетариат СССР примет эту помощь. Это, товарищи, детская постановка вопроса». Считая, что строительство социализма в СССР – это лучший способ поддержать международный пролетариат, Сталин говорил представителям зарубежных компартий, что неверие в построение социализма в одной стране открывает дорогу капиталистической альтернативе: «Строим ли мы для того, чтобы унавозить почву для буржуазной демократии, или для того, чтобы построить социалистическое общество, – в этом теперь корень нашей строительной работы».
Глава 37.
НА ФРОНТЕ «ОТ ЧЕМБЕРЛЕНА ДО ТРОЦКОГО»
Внимание Сталина к международной жизни было оправданным. В начале 1927 года бурные события развернулись в Китае. Там революционные силы под руководством партии Гоминьдан, в состав которой входили тогда коммунисты, овладели Шанхаем, а затем Нанкином. Однако 12 апреля командующий революционными армиями Чан Кайши совершил переворот, а коммунистов стали арестовывать и расстреливать. Сталин комментировал эти бурные события в своих выступлениях, а несколько своих работ и речей специально посвятил вопросам китайской революции.
Не оставил Сталин без внимания и кризис в отношениях между СССР и Великобританией. Нота министра иностранных дел Великобритании О. Чемберлена от 23 февраля 1927 года, содержавшая угрозы денонсации торгового соглашения с СССР и разрыва англо-советских дипломатических отношений вызвала разговоры о возможной войне. Выступая 1 марта 1927 года, Сталин обратил внимание, что большинство записок, посланных ему из аудитории, сводились «к одному вопросу: будет ли у нас война весной или осенью этого года? Мой ответ: войны у нас не будет ни весной, ни осенью этого года».