Сталин

Рыбас Святослав Юрьевич

Во многих исследованиях говорится, что Сталин не знал о мучениях арестованных. Так ли это?

До декабря 1934 года ЦК пресекал применение «незаконных методов следствия», но после убийства Кирова и особенно с началом следствия по «заговору военных» Сталин уже подругому относился к своим врагам.

Самый убедительный документ, доказывающий радикальные перемены, стал известен недавно.

«Шифртелеграмма. Секретарям обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартии, наркомам внутренних дел, начальникам УНКВД.

ЦК ВКП стало известно, что секретари обкомов — крайкомов, проверяя работников УНКВД, ставят им в вину применение физического воздействия

к арестованным как нечто преступное. ЦК ВКП разъясняет, что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК ВКП. При этом было указано, что физическое воздействие допускается как исключение и притом в отношении лишь таких явных врагов народа, которые, используя гуманный метод допроса, нагло отказываются выдать заговорщиков, месяцами не дают показаний, стараются затормозить разоблачение оставшихся на воле заговорщиков, — следовательно, продолжают борьбу с советской властью также и в тюрьме. Опыт показал, такая установка дала свои результаты, намного ускорив дело разоблачения врагов народа. Правда, впоследствии на практике метод физического воздействия был загажен мерзавцами Заковским, Литвиным, Успенским и другими, ибо они превратили его из исключения в правило и стали применять его к случайно арестованным честным людям, за что они понесли должную кару. Но этим нисколько не опорочивается сам метод, поскольку он правильно применяется на практике. Известно, что все буржуазные разведки применяют физическое воздействие в отношении представителей социалистического пролетариата, и притом применяют его в самых безобразных формах. Спрашивается, почему социалистическая разведка должна быть более гуманной в отношении заядлых агентов буржуазии, заклятых врагов рабочего класса и колхозников. ЦК ВКП считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь, в виде исключения, в отношении явных и неразоружающихся врагов народа как совершенно правильный и целесообразный метод. ЦК ВКП требует от секретарей обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартии, чтобы они при проверке работников НКВД руководствовались настоящим разъяснением. Секретарь ЦК ВКП(б) И. Сталин» ³¹⁶.

Телеграмма датирована 10 января 1939 года. «Физическое воздействие» без стеснений стало применяться с апреля 1937 года. В архивах сохранились собственноручные записки Сталина, например от 13 сентября 1937 года: «Избить Уншлихта за то, что не выдал агентов Польши по областям (Оренбург, Новосибирск и т. п.)» ³¹⁷.

Безусловно, после разоблачения «заговора» Сталин был потрясен и стал терять контроль над собой. В нем, надо полагать, всколыхнулась память о кавказских междоусобных войнах, полных жестокости и коварства.

Но был ли заговор?

Сталин считал: был. И это означает, что в той политической реальности заговор для него действительно имел место. Психология репрессий, судя по их охвату и силе удара по армейскому руководству, свидетельствовала о повторении шока 1 декабря 1934 года (то есть после убийства Кирова).

После ареста Тухачевского Ежов становился ведущей фигурой в сталинской группе, грозным фаворитом, который в любой момент мог предъявить счет любому из окружения Сталина, а при определенных раскладах — и самому вождю.

Запущенный Ежовым механизм захвата в следственные тиски всего окружения подозреваемого человека и выбивания нужных показаний был подобен лесному пожару, расширяющемуся во все стороны.

В записках чекиста Михаила Швейцера ³¹⁸, чудом выскользнувшего из зубцов этого механизма, приводится пример парадоксального использования тотальности

«ежовщины» ради собственного спасения. Попав в лапы Ивановского областного НКВД, Швейцер вырвался оттуда, лишь оговорив себя до преступлений союзного уровня (которые должны рассматриваться в Москве), был переведен в столицу и там сумел раскрыть агрессивность и карьеризм региональных следователей, нацеленных фальсификациями сделать себе карьеру и занять руководящие должности в столице. Швейцеру повезло: он дотянул до конца 1938 года, когда Ежов уже стал не нужен, и Сталин назначил заместителем наркома внутренних дел Берию, наделив того особыми полномочиями от Политбюро.

Десятого мая 1937 года постановлением ЦК и Совнаркома в армию были возвращены комиссары, то есть отменялось единоначалие: РВС округов преобразовывались в военные советы, которые подчинялись лично Ворошилову. Это означало сразу три вещи: над командирами поставили политических контролеров (как во время Гражданской войны над военспецами), армия в целом была выведена из-под наблюдения ЦК и НКВД. Отныне ею командовали только двое: Сталин и Ворошилов.

Это произошло сразу после признаний Медведева о «заговоре», которым будто бы руководит Тухачевский. Сталинская группа стала быстро защищаться.

Здесь возникает вопрос о том, правы ли историки, обвиняющие Сталина в конструировании этого заговора? Восстановление института комиссаров дает исчерпывающий ответ: для Сталина заговор существовал.

В тот же день, 10 мая, были проведены перестановки в Наркомате обороны и Генеральном штабе: Тухачевский освобожден от должности первого заместителя наркома и назначен командующим Приволжским военным округом; первым заместителем наркома назначен маршал Егоров (и освобожден от должности начальника Генштаба); начальником Генштаба стал командарм Шапошников; Якир переведен командующим Ленинградским военным округом.

Одиннадцатого мая в Наркомате обороны было проведено совещание, где объявили о перемещениях. Мехлис обвинил Тухачевского, Якира, Уборевича, Гамарника, Корка, Фельдмана в попытке сговориться друг с другом и выступить против ЦК. Обвиняемые (кроме арестованного Фельдмана) заявили, что обратятся к пленуму ЦК с жалобами на Ежова, который клевещет на них.

В ночь на 12 мая Тухачевскому неожиданно позвонил Сталин и сообщил ему, что тот переводится в Приволжский округ ненадолго, что не следует видеть в этом опалу, что к обвинениям Мехлиса надо относиться спокойно.

Тухачевский попросил о встрече. 13 мая Сталин принял его в Кремле. Это означало, что вождь еще не принял окончательного решения. Сталин объяснил причину перевода: в ближайшем окружении маршала есть люди, обвиняемые в шпионаже (включая его бывшую жену Нину Кузьмину).

Тринадцатого мая в 73-летнем возрасте скончалась мать Сталина, Екатерина Георгиевна. На похороны он не смог поехать — настолько тревожной была обстановка.

В ночь на 14 мая арестован Корк.

Четырнадцатого мая Примаков на допросе заявил, что «троцкистская организация» считает Якира достойным должности наркома обороны вместо Ворошилова.

В ночь на 15 мая Путна, переведенный из Бутырской больницы в отличавшуюся жесткими условиями Лефортовскую тюрьму, во время ночного допроса дал показания, что Тухачевский — участник заговора.

Шестнадцатого мая Корк показал, что в штаб военного переворота входили Тухачевский, Путна, Корк.

Девятнадцатого мая (а потом и 21 и 23 мая) Фельдман назвал участниками заговора 40 видных военачальников.

Двадцатого мая Сталин получил от Ежова протокол допроса Фельдмана. Ежов просил разрешения провести аресты. Сталин разрешил.