Сталинград
Шрифт:
– Так точно!
– Выполнять!!!
Отправив посыльного к Терехину, сам я срываюсь на заполошный бег, направляясь к минометчикам. Надо помочь экипажам «тридцатьчетверок», иначе раздолбают их фрицы, обязательно раздолбают. Их пушки берут броню наших танков за полтора километра…
27 августа 1942 года
Декретное время: 17 часов 39 минут
Район высоты 135,4 Три кургана. Танковый взвод лейтенанта Терехина
–
– Есть!
Заряжающий Савелий Мухин живо достал снаряд из боеукладки и загнал его в открытый казенник. Лейтенант, выполняющий функции одновременно и наводчика, и командира танка, и командира взвода, наводил орудие на пока еще целый дзот. В мыслях он держал, что первым выстрелом проломит бревенчатую, укрепленную землей стенку бронебойной болванкой – чтобы наверняка. А уж потом вложит в пролом и осколочный, запас которых успели немного растратить и которые Василий решил поберечь, не видя бронированных целей…
Болванка, разогнавшаяся до скорости девятьсот метров в секунду, расколола объемистые бревна, закрепленные на лобовой броне, словно сухие тростинки, в пыль разнесла мешок с землей, а от закрепленного гусеничного трака во все стороны полетели лишь мелкие фрагменты. И все же танкисты, по-хозяйски заботливо укрепившие свой Т-34 на случай столкновения с новыми, мощными противотанковыми орудиями, частично добились своей цели. Болванка потеряла скорость и, проломив броню, застряла в ней, изрешетив осколками живот стрелка-радиста…
Лейтенанта от сильного удара сбросило с сиденья наводчика, мощно тряхнуло о стенку башни Савелия Мухина. Но Матвей Кондратьев, опытный, возрастной механик-водитель, оставивший в родном селе и жену, и обоих детишек, умирать не хотел. Он быстро сдал назад и скатил танк в низину.
Экипажу второй «тридцатьчетверки» младшего лейтенанта Косых Игоря повезло чуть больше: первая болванка лишь сбила с левого борта весь нехитрый «скарб», которым танкисты пытались усилить защиту, да оставила на броне глубокую, светящуюся от жара борозду. Механ, не столь расторопный, как Матвей Кондратьев, все же успел отогнать машину назад, чудом разминувшись со вторым снарядом, выпущенным вражеским танком.
Обе «тридцатьчетверки» оказались во временном укрытии, над которым, впрочем, оставались заметны верхушки башен. Но попасть по ним с дистанции полтора километра, с которой вражеские танкисты и открыли огонь, спеша выручить гибнущую мотопехоту, было практически нереально. Однако в командирском танке погиб радист, сама рация оказалась выведена из строя, и поддерживать в бою связь не представлялось возможным. Было необходимо хотя бы коротко обсудить план первоначальных действий, прежде чем выкатываться из укрытия.
– Особо мудрить не станем, инициатива все равно на стороне атакующих. И хитрых маневров на ровной местности для нас нет. Сейчас возьмем дымовые шашки, поставим завесу, а там только вперед! Хорошо бы дождаться, когда немцы выстрелят, а уж тогда короткую и ответную болванку в лоб! А после маневр – и снова выстрел с короткой! Да, Игорь, прежде чем выезжать, ты проверь, чтобы бронебойный был в стволе…
Младший лейтенант Косых только кивал головой, слушая командира, решительно рубящего воздух рукой – ему было нечего предложить что-то свое в ответ. Действительно, в каждом танке имелись дымовые шашки, их порой использовали, чтобы имитировать повреждение и пожар. А сейчас шашки пригодятся для постановки дымовой завесы, под прикрытием которой экипажи обоих танков рванут вперед… Навстречу смерти.
За обсуждением обоих лейтенантов застал посыльный от комбата. Старший лейтенант Самсонов, к слову, уже организовал огонь приданных минометчиков. Впрочем, жидкая стрельба «восьмидесяток» вряд ли бы смогла тормознуть продвижение хорошо бронированных «четверок» на столь значительном расстоянии – тут в цель попадет только случайная мина. Другое дело – остановившиеся грузовики, которые уже покидали немецкие минометчики, раскладывая на ровной площадке свои «самовары»… По ним батарея Косухина и ударила, имея фору во времени. Заодно выручили экипажи Т-34, защитив от падающих сверху «огурцов», ведь рано или поздно они бы вынудили танкистов покинуть укрытие.
Отослав бойца назад, командиры ринулись к своим машинам…
Немцы отчетливо понимали, куда стрелять, и лишь ловили момент, когда сквозь дымовую завесу появятся очертания русских «тридцатьчетверок». Собственные минометчики вели дуэль с батареей большевиков, а бронетранспортеры с прицепленными к ним противотанковыми «пятидесятками» спешно гнали в сторону, забирая левее. Если артиллеристам повезет, то они еще успеют развернуть пушки и всадить пару болванок в уязвимый борт Т-34…
Однако сами экипажи больше полагались на новые танковые «семидесятипятки» L/43 с длиной ствола более трех метров – не чета «огрызкам», стоявшим на их панцерах в начале войны! Тогда их пушки могли достать «тридцатьчетверку» лишь в борт, и то при великой удаче, в то время как вражеские машины спокойно жгли Т-4 на километровой и даже большей дистанции… Теперь все поменялось, новые орудия добивались попаданий и уничтожения противника едва ли не за полтора километра.
Командир поредевшего в последних боях взвода знал, что попал первым выстрелом. Но тогда врага спас навешанный на броню хлам, погасивший скорость болванки. Что же, второй раз русскому так не повезет, и на дистанции в километр с небольшим он его обязательно достанет! Осталось лишь дождаться появления противника да успеть вовремя дать приказ о короткой остановке…
Немецкий офицер, уверовавший в мощь нового башенного орудия «четверки», как-то подзабыл, что лобовая броня нового танка была доведена всего до пятидесяти миллиметров. И что панцер, не имеющий рациональных углов наклона броневых листов, оставался также уязвим для пушки Ф-34…
«Тридцатьчетверки», выбравшись из низины, спешно катили сквозь дымовую завесу. Оба командира намертво приникли к прицелам, боясь даже моргнуть и пропустить миг, когда пелена рассеется и в перекрестье оптики покажутся вражеские машины… А каждый боец в экипажах, оказавшись в вязкой, слепящей белесой дымке, думал о том, что идея взводного была не особо удачной. Ведь не только немцы не видят противника, но и наводчики не могли разглядеть врага, но при этом у германцев было преимущество. Они знали, куда наводить орудия, и должны были заметить силуэты советских танков еще до того, как оба лейтенанта успеют даже разглядеть панцеры!