Сталинский неонеп
Шрифт:
Наконец, на съезде выступил один из лидеров «право-левацкого» блока Ломинадзе, который назвал ошибками своей группы критику сложившегося партийного режима, отрицание роста материального и культурного уровня рабочих и требование о сокращении капитального строительства. «Величайшим грехом» Ломинадзе, как и другие каявшиеся «обозники», называл выступление «против руководства нашей партии, против вождя партии товарища Сталина» [78].
Восторженная оценка доклада Сталина, звучавшая во всех выступлениях как «победителей», так и «обозников», была закреплена в речи Кирова, озаглавленной «Доклад товарища Сталина — программа всей нашей работы». Киров назвал сталинский доклад «самым ярким документом эпохи» и заявил, что съезду не следует «напрасно ломать голову» над выработкой резолюции по отчётному докладу ЦК, которая принималась на всех предшествующих
V
XVII съезд. Итоги тайного голосования
После публично продемонстрированного триумфа Сталина ошеломляющими оказались итоги выборов в Центральный Комитет. Они показали, что даже после ликвидации всех оппозиционных групп в руководящем эшелоне партии нарастало резкое недовольство Сталиным.
События, происходившие за кулисами XVII съезда и нашедшие отражение в тайном голосовании на нём, тщательно изучались комиссией Президиума ЦК, работавшей в начале 60-х годов. Опросив уцелевших старых большевиков, которые помнили эти события, комиссия сочла доказанным, что во время работы съезда на квартире Орджоникидзе состоялось тайное совещание группы партийных руководителей. В числе участников этого совещания, на котором обсуждался вопрос о замене Сталина на посту генсека Кировым, назывались Киров, Эйхе, Шеболдаев, Шарангович, Микоян, Косиор, Петровский, Орахелашвили, Варейкис. От кого-то из них (по-видимому, от самого Кирова) Сталин немедленно узнал как о самом совещании, так и об отказе Кирова от сделанного ему предложения.
В воспоминаниях Хрущёва говорится, что инициатива организации этого совещания принадлежала Шеболдаеву, который пришёл к Кирову и сказал: «Старики поговаривают о том, чтобы возвратиться к завещанию Ленина и реализовать его, то есть передвинуть Сталина, как рекомендовал Ленин, на какой-нибудь другой пост, а на его место выдвинуть человека, который более терпимо относился бы к окружающим. Народ поговаривает, что хорошо было бы выдвинуть тебя на пост генерального секретаря» [81].
Аналогичный рассказ записал со слов Молотова писатель Ф. Чуев. В 70-х годах Молотов в кругу своего близкого окружения рассказывал о своём разговоре со старым большевиком, делегатом XVII съезда Оганесовым, которого он называл «ненавистником Сталина». Оганесов сообщил Молотову, что во время работы съезда он принял участие в совещании нескольких делегатов, собранном Шеболдаевым (в этом месте рассказа один из сотрапезников Молотова при молчаливом одобрении последнего заявил: «Вот за это участие он и сидел, негодяй!»). Участники совещания пригласили Кирова и сказали, что хотят его выдвинуть генеральным секретарём. По этому поводу Киров, по словам Оганесова, «нас высмеял, изругал: „Что вы глупости говорите! Какой я генеральный?“» [82]
Согласно некоторым свидетельствам, полученным комиссией ЦК, Сталин заявил Кирову, сообщившему ему об этом совещании (или совещаниях?): «Спасибо, я тебе этого не забуду!» Как справедливо замечал Хрущёв, подобное заявление характерно для Сталина: «в этом „спасибо“ нельзя понять, благодарит ли он Кирова за сообщение (об отказе стать генсеком.— В. Р.) или же угрожает ему. Этот эпизод приоткрывает занавес над причиной, почему была организована затем мясорубка» [83].
Опрошенные комиссией делегаты XVII съезда и другие старые большевики сообщили, что им было известно о происходивших во время съезда переговорах по поводу необходимости сместить Сталина с поста генсека. На основании этих сообщений комиссия пришла к выводу, что в начале 1934 года была предпринята попытка выполнить на основе уставных партийных средств совет, содержавшийся в ленинском завещании.
Некоторые свидетельства позволяют сделать вывод о том, что попытка выполнить на основе уставных партийных средств совет, содержавшийся в ленинском завещании, не ограничивалась совещаниями узкого круга партийных руководителей. Так, по словам старой большевички З. Н. Немцовой, во время съезда «рассказывали, что делегации ходят друг к другу и договариваются: будем выбирать
В список для избрания нового ЦК было внесено ровно столько кандидатов, сколько требовалось выбрать. Несмотря на это, возможные результаты тайного голосования вызывали беспокойство Сталина. Об этом свидетельствовало его собственное поведение при голосовании. Как вспоминал Хрущёв, Сталин «демонстративно на глазах у всех, получив списки, подошел к урне и опустил туда, не глядя». Даже для Хрущёва, искушённого в аппаратной механике, «этот поступок выглядел как-то по-особому». Лишь спустя некоторое время он нашёл объяснение такому поведению Сталина: «Ни одной кандидатуры без благословения Сталина не было в списки занесено, поэтому ещё раз читать их ему не было никакой необходимости» [86].
Очевидно, этот шаг Сталина был рассчитан на то, что делегаты последуют его примеру, поняв, что незачем соблюдать внешний декорум, прикрывающий «выборы без выбора». Однако даже в условиях фактической предрешённости результатов голосования (каждый кандидат, получивший более пятидесяти процентов голосов, был «обречён» на избрание в ЦК), после получения бюллетеней «делегаты сейчас же разбредались, присаживались и штудировали списки: решали, кого оставить, а кого вычеркнуть. Некоторые товарищи (судя по личному наблюдению) довольно усердно занимались этим делом» [87].
О попытке Сталина повлиять на результаты выборов свидетельствует ещё один эпизод, рассказанный Хрущёвым. Перед голосованием Каганович «доверительно» инструктировал молодых делегатов, рекомендуя им вычеркивать некоторых кандидатов, в частности Молотова и Ворошилова. Каганович мотивировал это тем, что по политическим соображениям не должно получиться так, что Сталин наберет меньше голосов, чем другие члены Политбюро. Хотя инструктируемые, по словам Хрущёва, «отнеслись к такому призыву с пониманием», Хрущёв добавлял, что на него этот «инструктаж» произвел удручающее впечатление: «Как же так? Член Политбюро, секретарь ЦК и Московского комитета партии, большой авторитет для нас, и вдруг рекомендует заниматься столь недостойной для члена партии деятельностью» [88].
Результаты тайного голосования превзошли самые неблагоприятные ожидания Сталина. Счётная комиссия обнаружила, что против него подано около 300 голосов. Её председатель Затонский немедленно сообщил об этом Кагановичу, который тут же отдал ему распоряжение: указать в протоколе счётной комиссии, что против Сталина было подано на один голос меньше, чем против Кирова. Эти фальсифицированные результаты голосования были доложены делегатам съезда.
Когда комиссией ЦК в начале 60-х годов были вскрыты хранившиеся в Центральном партийном архиве документы тайного голосования, обнаружилось отсутствие ведомости о выдаче делегатам избирательных бюллетеней. Результаты голосования были отражены лишь в списке кандидатов, где указывалось число голосов, поданных за и против каждого из них. Согласно этому списку, все кандидаты получили абсолютное большинство голосов, против Сталина было подано 3 голоса, против Кирова — 4. Такому раскладу голосов соответствовало и количество хранившихся в запечатанном пакете бюллетеней, использованных делегатами. Однако в этом пакете было обнаружено всего 1054 бюллетеня (такое же число голосовавших было указано и в упомянутом списке). Между тем мандатной комиссией съезда было утверждено 1225 мандатов с решающим голосом. Таким образом, выходило, что по непонятным причинам в выборах не приняло участие 166 делегатов.
Впервые официальное сообщение о результатах работы данной комиссии (включая фотокопию указанного списка), было опубликовано в 1989 году [89]. Однако вскоре после этого бывший член комиссии Шатуновская [90] выступила со статьёй, в которой сообщала о фактах, выявившихся при подготовке этой публикации. Из архива Политбюро, куда в 1961 году были переданы документы комиссии, к 1989 году исчезли сообщения о совещании у Орджоникидзе, полученные от его помощника Маховера, присутствовавшего на этом совещании, и от свояченицы Кирова С. Л. Маркус. Кроме того, Шатуновская указала, что «при выборах в ЦК на съезде фамилия Сталина была вычеркнута в 292 бюллетенях. Сталин приказал сжечь из них 289 бюллетеней, и в протоколе, объявленном съезду, было показано всего 3 голоса против Сталина» [91]. Таким образом, против Сталина голосовали почти четверть делегатов съезда с решающим голосом.