«Сталинский питомец» - Николай Ежов
Шрифт:
Глава 1.
Начало карьеры
Согласно официальной биографии, Николай Иванович Ежов имел подлинное пролетарское происхождение. Он родился 1 мая (19 апреля по старому стилю) 1895 года в столице России Санкт-Петербурге в бедной семье рабочего (металлиста-литейщика). Однако на допросе после ареста в апреле 1939 года Ежов рассказал, что родился он на самом деле в Мариямполе [3] , уездном городе Сувалкской губернии (ныне юго-запад Литвы, недалеко от польской границы), в то время это была часть Российской империи. Он переехал в Петербург только в 1906 году, когда ему было 11 лет. А после революции стал утверждать, что родился именно там. О точности даты его рождения и вовсе говорить не приходится, тем более переводить ее на старый стиль. В личном деле Ежова, которое довольно аккуратно велось до 1930 года и сохранилось в бывшем архиве ЦК КПСС (теперь РГАНИ), она вообще отсутствует. Можно лишь быть уверенным, что он родился в 1895 году, и только.
3
В советское время с 1955 по 1989 гг. город носил название Капсукас.
Ежов также признался, что его отец вообще не был промышленным рабочим. Напротив,
11
ЦА ФСБ.Ф. 3-ос. Оп. 6. Д. 2. Л. 109–158; РГАНИ.Ф. 5. Оп. 98. Д. 148732 (личное дело Ежова). Л. 9; Пиляцкин Б. «Враг народа» Ежов остается врагом народа// Известия, 1998.4 и 5 июня.
Мать Николая Ежова также не соответствовала появившимся позднее требованиям к происхождению. Его официальная биография ничего не говорит о том, что мать, Анна Антоновна Ежова (родившаяся около 1864 года), — служанка капельмейстера военного оркестра — была литовкой. Сам Ежов утверждал в анкете в 1924 году, что он понимает по-польски и по-литовски так же, как и по-русски; однако три года спустя такое происхождение уже не годилось, и он стал утверждать, что знает только русский язык {12} .
12
ЦА ФСБ. Ф. 3-ос. Оп. 6. Д. 2. Л. 109–158; РГАНИ. Ф. 5. Оп. 98. Д. 148732. Л. 7, 9.
У Ежова была сестра Евдокия, которая была на два года старше его, и брат Иван, родившийся в 1897 году в местечке Вейвера Мариямпольского уезда Сувалкской губернии {13} . Братья не ладили между собой. Позднее Николай Ежов говорил своему племяннику Виктору, сыну Евдокии, что Иван, хотя он и был моложе на два года, систематически избивал его и однажды ударил гитарой в уличной драке, чего Николай никогда не забывал. В 1939 году Николай на допросе показал, что незадолго до призыва в армию в 1916 году Иван был членом шайки преступников {14} . Осенью 1938 года, в письме, адресованном Сталину, он писал, что его брат был «полукриминальным элементом» и что он с детства не поддерживал с ним никаких связей {15} .
13
Расстрельные списки. Москва, 1935–1953. Донское кладбище. М., 2005. С. 163.
14
ЦА ФСБ. Ф. 3-ос. Оп. 6. Д. 2. Л. 109–159. См. док. № 17. Высказывание о младшем Ежове в автобиографии Е. Скрябиной, возможно, относится не к Николаю, а к Ивану.
15
См.: Полянский А. Ежов. История «железного» сталинского наркома. М., 2001. С. 42.
Николай Ежов проучился в начальной школе (возможно, в церковно-приходской школе) не более года; как было позже написано в его уголовном деле, у него было «неоконченное начальное образование». Как довольно откровенно писал сам Ежов в ранней автобиографии, в школе он проучился только 9 месяцев: «Лично меня школьная учеба тяготила, и я всеми способами от нее увиливал» {16} . В 1906 году, в возрасте 11 лет, он отдан в ученики к одному из своих родственников, частному портному в Петербурге. Начиная с 1909 года, Ежов был подмастерьем и затем рабочим-металлистом на нескольких заводах в Петербурге. Более года он потратил на поиски работы в Литве и Польше, работал в Ковно (ныне Каунас) подмастерьем на механических заводах Тильманса, а в других городах нанимался в помощники к ремесленникам {17} .
16
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 98. Д. 148732. Л. 14.
17
Там же. Л. 7, 7-об.
В 1914–1915 годах он работал в Петрограде на кроватной фабрике и на заводах Недермейера и Путилова. Тогда же он участвовал в стачках и демонстрациях. Несмотря на недостаток образования, он довольно много читал и имел среди рабочих кличку «Колька-книжник» {18} . [4] В анкете в начале 20-х годов он утверждал, что «самостоятельно обучился грамоте» {19} . За участие в забастовке на заводе «Треугольник» он был арестован и выслан из Петрограда. В 1915 году, в возрасте 20 лет, был призван в армию, сначала в 76-й пехотный запасной полк, а затем в 172-й Либавский пехотный полк, вскоре в боях с немцами под Алитусом (к западу от Вильнюса) был ранен и получил шестимесячный отпуск по ранению и вернулся на Путиловский завод. В том же году был призван снова и сначала стал рядовым в 3-м пехотном полку в Ново-Петергофе, а затем рабочим-солдатом команды нестроевых Двинского военного округа. С 3 июня 1916 — мастер артиллерийских мастерских № 5 Северного фронта в Витебске {20} . И если до сих пор в послужном списке Ежова все более или менее понятно и даже типично, то начиная с витебского периода его биография полна неясностей.
18
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 98. Д. 148732. Л. 20; Султанбеков Б. Сталин и «татарский след». Казань, 1995. С. 188.
4
В своих последующих
19
РГАСПИ. Ф. 671. Оп. 1. Д. 266. Л. 80.
20
Там же. Л. 30.
Именно в этот период, согласно утверждениям Ежова, и началась его революционная карьера. Хотя позднее один из сослуживцев рассказывал, как однажды Ежов, раздобыв где-то орденскую ленту, выдавал себя за георгиевского кавалера {21} . В тридцатые годы подобный эпизод, разумеется, не годился для анкет, и эта часть биографии Ежова преподносилась в духе революционного романтизма с непременным подчеркиванием его бунтарского характера {22} . В конце 30-х годов Александру Фадееву было поручено написать биографию Ежова. Задание было выполнено, и рукопись небольшой книги поступила в издательство. Но Ежов был арестован до того, как биографию успели напечатать {23} . Часть рукописи Фадеева сохранилась в бумагах Ежова под названием «Николай Иванович Ежов: сын нужды и борьбы» (1937–1938). «Это был маленький чернявый подросток, с лицом открытым и упрямым, с внезапной мальчишеской улыбкой и ловкими точными движениями маленьких рук», — писал Фадеев и продолжал: «Маленький питерский мастеровой, очень сдержанный и скромный, с ясным, спокойным и твердым взглядом из-под черных и красивых бровей, любитель чтения, любитель стихов и сам втайне их пописывающий, вдумчивый и задушевный друг, свой парень, любивший в часы досуга сыграть на гитаре, спеть и поплясать, бесстрашный перед начальством — Ежов пользовался среди своих товарищей большой любовью и влиянием» {24} .
21
Показания И. Дементьева от 22 апреля 1939 г. (АП РФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 375. Л. 118.)
22
См.: Маршал советской разведки // Советская Белоруссия. 1938. 14 июня.
23
Иванов В.В. Загадка последних дней Горького // Звезда. 1993. № 1. С. 155.
24
Фадеев А. Николай Иванович Ежов: Сын нужды и борьбы (РГАСПИ. Ф. 671. Оп. 1. Д. 270. Л. 69–86. Дальнейшие ссылки приводятся без указания архивной легенды).
Примерно то же пишет и А. Дризул, знавший Ежова по работе в артиллерийской мастерской № 5. В интервью с Исааком Минцем из Института истории партии Дризул описывает «Колю» как «юркого, живого парня», «общего любимца» и острого на язык в разговорах с другими рабочими. Как утверждает Дризул, Ежов принял активное участие в деятельности Красной гвардии даже до того, как вступил в партию, но он «не был трибуном». Дризул добавляет: «Ежов мало выступал. Он два — три слова скажет… Он был кропотливым оратором, эта его черта до последнего дня осталась. Он не любил выступать» {25} . Воспоминания Дризула стали подлинной находкой для партийного историка Минца. Онвсерьез взялся восполнить существенный пробел в биографии Ежова — начало его революционной карьеры. Минц обратился в Институт истории партии при ЦК КП(б) Белоруссии с просьбой найти в архивах хоть что-нибудь, посетовав, что «никаких документов о политической деятельности тов. Ежова в Витебске за 1917 г. у него нет», за исключением записи беседы с самим Ежовым {26} . Однако и там ничего существенного, кроме приказов по 5-м артиллерийским мастерским найдено не было.
25
РГАСПИ. Ф. 671. Оп. 1. Д. 270. Л. 1–11.
26
Там же. Л. 34.
В 1937 году воспоминания Дризула были профессионально отредактированы и с заголовком «Боевые страницы прошлого» отосланы для публикации в журнал «Партийное строительство». Теперь абзац о Ежове заиграл новыми красками: «Многие рабочие этих мастерских знали Николая Ивановича как веселого, общительного человека, умеющего в беседах ставить перед ними остро жизненные политические вопросы и находить на них убедительные правильные ответы. Это был большевистский массовик-агитатор, умеющий организовывать массы вокруг партии Ленина — Сталина» {27} . [5]
27
РГАСПИ. Ф. 671. Оп. 1. Д. 270. Л. 51–65.
5
Правда, тут же Дризул пожалел о том, что не согласовал передачу рукописи в журнал с ЦК ВКП(б) и 20 ноября 1937 г. отослал копию Поскребышеву, приложив покаянную записку.
В вышедшей в том же 1937 году брошюре «Великая Социалистическая Революция в СССР», Минц продолжал превозносить прошлое Ежова: «Крепостью большевиков в Витебске были 5-е артиллерийские мастерские северного фронта. Здесь работал путиловский рабочий Николай Иванович Ежов. Уволенный с завода в числе нескольких сот путиловцев за борьбу против империалистической войны, Ежов был послан в армию, в запасной батальон». «После забастовки, — как пишет Минц, — батальон немедленно расформировали, а зачинщиков забастовки вместе с Ежовым бросили в военно-каторжную тюрьму, в штрафной батальон» {28} . Хотя в действительности нет никаких достоверных свидетельств того, что Ежов принимал участие в каких-либо выступлениях солдат. Между тем Минц, живописуя революционные подвиги Ежова, добавляет откуда-то взявшиеся подробности: «Живой, порывистый, он с самого начала революции 1917 года с головой ушел в организационную работу. Ежов создавал Красную гвардию, сам подбирал участников, сам обучал их, доставал оружие» {29} .
28
Минц И. Великая Социалистическая Революция в СССР. М, 1937. С. 52.
29
Там же.