«Сталинский питомец» - Николай Ежов
Шрифт:
Я не стану останавливаться на кое-каких других делах. В частности, дашнакское дело в Харькове, это очень серьезное и важное дело. Дашнаки в Харькове всегда имели прочную базу. Поэтому и это дело представляет собой огромнейший интерес. Дашнаки — эта такая публика, которую нужно разгромить как следует и здесь на Украине вы можете сыграть роль очень значительную и дать выход не только по Украине; стремитесь к выходу по всему Союзу. В этом отношении мы вам предоставляем полную монополию. Если вы нам дадите дело союзного масштаба, мы вас поблагодарим. Дело это очень важное. Надо их разгромить. кое-какие выходы вы уже дали. Вы дали выход на Армению и другие области. Нужно докопаться до конца. То же самое и по меньшевикам.
Вот на этих делах вы сейчас должны
Следующей, пожалуй, архицентральной и важной работой является работа по агентуре. Агентурная работа, если она у нас вообще стоит на очень низком уровне в целом по Союзу, то на Украине она стоит еще на более низком уровне. Я не представлял себе, что дело с агентурой у вас так плохо. Вряд ли мы можем найти во всем Союзе такое агентурное убожество, какое мы имеем на Украине.
Агентурная работа у вас здесь была не в моде, игнорировали эту работу совершенно. Она всюду плохо поставлена, но здесь хуже, чем в других местах. Мы поворачиваем дело медленно, плохо, неумело. Тут даже многие представления об агентурной работе не имели. Тут вкуса к агентурной работе никакого нет. А меж тем агентурная работа у нас главное сейчас. Без агентурной работы, без осведомления, без внутреннего освещения, всех контрреволюционных формирований которые, несомненно, есть и будут, мы ни с какой контрреволюцией не справимся.
Ну вот мы почистимся, пока идут следственные дела по троцкистам, правым, военные организации, эсерам, массовой операции, а дальше что. В одно прекрасное время вы остановитесь (может быть, некоторые и ждут этого), не будет чего делать, может быть кое-кто скажет, что мы полтора года работаем, так что пора и отдохнуть. Я противник такой передышки. Потом скоро накопится. Из этой передышки ничего не выйдет. Мы будем заставлять вас работать с такими же темпами. Поэтому агентурную работу надо поставить во что бы то ни стало. Эта самая главная, самая важная, но вместе с тем и самая сложная отрасль нашей работы. Агентура — это все.
Можем ли мы поставить агентурную работу? Конечно, можем. Если мы понятно преодолеем прежде всего свою собственную косность.
У многих вообще пропало сознание о необходимости агентурной работы. Они в силу своей немощности забывают об этом весьма важном деле и говорят, какая сейчас агентурная работа. Вы говорите — завербуй агента по правым, по троцкистам, да я их всех разгромил, кто же теперь пойдет туда, какого хотите от меня агента. Троцкистов нет, правых нет, мы их ликвидировали. Когда говорят, заведи агента по полякам — это еще можно, но и тут мол весь актив снят, где же взять агентов. Вы говорите, по белогвардейцам агентуру — да где же эти белогвардейцы, часть из них мы постреляли, а часть из них старые развалины и прочие, ну что с ними возиться, а часть уже переваривалась в нашем соку и т. д.
Итак, если вы возьмете нашу внутреннюю обстановку в стране, то вы поймете, что она довольно сложная и в ней нужно уметь работать. Такой чекист, который не понимает что такое агентура, который не шевелит мозгами и не способен этого делать, он теорию может подвести под любую категорию. Он скажет, — позвольте, у нас есть достижения, успехи у нас растут, народ приветствует, недавно выборы прошли, проголосовали за правительство так, как ни в одной стране не голосуют, а вы требуете агентуру заводить, кого-то освещать. Кого я буду освещать. Вот за границу пролезть — это правильно. Вот туда надо агентуру, но так как за границу трудно пролезть и это дело такое проблематичное, если я сижу в Воронеже, или Донбассе и вы меня не будете толкать на то, чтобы я вышел на границу, то следовательно меня это не касается. Это ваше центральное дело. Тут у вас большее поле деятельности. Мы будем всячески вам помогать, будем хвалить вашу установку на заграничную работу, но у себя такой работы мы проводить не можем.
Товарищи, если мы эту косность в своем собственном самосознании не уничтожим, если не решим сами, что агентура нам нужна, что агентурную работу можно и нужно поставить, что у нас есть кого освещать, то работы у нас не будет. Тогда зачем нам ЧК, зачем, чтобы государство платило денежки, кормило, обувало нас и т.д. Если мы все разгромили, то, следовательно, мы и не нужны сейчас?
Товарищи, прежде всего мы должны преодолеть эту косность в аппарате и ударить по всем «теориям», которые сводятся к тому, что никакой агентурной работы нельзя вести, что агентурная работа нам не нужна и т. д. Слов нет, трудностей в агентурной работе много, но то, что нельзя вести агентурную работу — это сплошная чепуха. Ее можно и должно вести. Вести ее нужно умно, а у нас теперь пошла мода такая: все за то, чтобы агентурную работу поставить, но у нас, мол, организационные трудности в этом деле, потому что мы все сидим на следствии. Агентурой некогда заниматься. Тогда начальник НКВД, а за ним начальники отделов, а за ними начальники отделений решают так: вот я часть аппарата выделю — на следствие, а часть на агентуру и специализирую их — это будут агентурщики, а это будут следственники. Сама по себе такая мера правильна, я за нее, надо специализировать людей. Но, товарищи, за этой мерой скрывается часто и другое. Начальник НКВД, за ним начальник Отдела, за ним начальник отделения решают так: ага, я агентурщиков выделил, они будут заниматься агентурной работой. А я сам? Я буду вообще руководить. Вообще руководить — это значит и следствием, и агентурой. Кроме того, у меня и хозяйство, и черт только знает что. Я и тем и другим руковожу, а так как следствие — это дело такое, что человек в тюрьме сидит, его надо допрашивать, это дело ближе чем агентура и поэтому фактически получилось то, что руководят только следствием начальники и отделов, и отделений, и управлений НКВД. Следствием они еще кое-как руководят и сами допрашивают иногда, а сейчас даже многие начальники сами допрашивают, перепроверяют свой аппарат. Но почти исключен такой пример, чтобы начальники сами занимались агентурной работой. Это дело далекое, надо на конспиративку ездить, надо встречаться с агентом, это много времени занимает и т. д. и т. п. Поэтому они рассуждают так — пусть агентурист занимается агентурой, а я буду руководить.
Начальники НКВД, начальники отделов, отделений не покажут примера, что они являются настоящими руководителями ЧК, т.е. что они руководят и агентурой и следствием, если они сами не сумеют придумать какую-нибудь агентурную комбинацию, не сумеют заниматься агентурной работой и т.д. Такой начальник НКВД, начальник отдела — не чекист и во всяком случае не годится в руководители агентурной и следственной работой. Такого начальника мы можем назвать только старшим следователем по важнейшим делам. Так мы его и назовем.
Поэтому для того, чтобы повернуться, для того, чтобы организационные меры не остались бы только организационными мерами, товарищи начальники должны и сами заняться агентурной работой; преодолеть все трудности, которые стоят в этой области и тогда они по-настоящему сумеют направлять работу нашего агентурного аппарата. По существу, это так и должно быть, потому что у вас, товарищи начальники, и кругозор немножко шире, вы располагаете общим планом, если у вас, предположим, в Киевской, Одесской областях есть какие-то основные каналы контрреволюционной работы, допустим белые кадры очень большие, вы можете придумать так — дай-ка я нажму на белых — или дай-ка я нажму на эсеров и т. д. и т. п.
Я не хочу говорить здесь о практике нашей агентурной работы. Недостатки ее вам известны, вряд ли стоит вам о них говорить, вы их сами знаете. Я не хочу также говорить и о тех практических шагах, которые надо предпринимать немедленно в отношении агентурной работы. Это дело конкретное. Надо посмотреть, где заводить, как заводить. Если конкретно подходить, то надо просто сесть и разобрать какую-то операцию.
Но самое главное в том, что поворот к агентурной работе должен заключаться в том, что сам начальник УГБ должен заняться агентурной работой, для того, чтобы уметь направить эту работу. Иначе это будет простым пустозвонством.