Сталкер: Погоня за счастьем
Шрифт:
О, что-то впереди не так. Зуб даю, раз уж не работает датчик. Совсем не работает. Надо будет претензию по гарантии предъявить, как вернусь. Лучше всего предъявить прикладом в лоб. Но за такие проявления негодования может случиться и что-то нехорошее. Но предъявить стоит. Только сначала добраться до дома. Ну, как дома? Спокойного, относительного, места временного проживания у Периметра.
Сколько осталось колечек? Да, у меня даже не гайки. Металлические колечки с резиновой полоской по краям. Толстые, тяжеленькие, в дырке посередине просунут кусок марли и завязан узелком. Те, кто поумнее, пользуются
Так, что у нас впереди? Ага... воздух чего-то "плывет", даже в тусклом луче многострадального фонаря заметно. Раз плывет, то... то ничего непонятно, как обычно. Это Зона. Здесь нет простых и постоянных решений сталкерских вопросов. Стереотипные решения не для нас. Они ведут к совершенно несовместимым с жизнью изменениям организма. Как-то Шмель решил, что перед ним "бенгалка". Так же жикает и все такое. Шваркнул в нее тем самым шариком, думал разрядить. Ага.
Воздух впереди волновался, как-то прямо густо ходил туда-сюда, чем-то встревоженный. За спиной, что уж тут, все сильнее скрежетало и порой громко и недовольно порыкивало. Здоровяка за просто так не завалишь, если прицельно не попадешь. Вон, ворочает пробку из рухнувших кирпичей, цемента, арматуры и бетона. Совсем хреново.
Так вот, Шмель шваркнул шариком. Шарик прилетел назад. Пробил ему лоб ровно посередке. И аккуратно вылетел сзади, по дороге зацепив совсем ни в чем неповинного Гека. Тоже по голове, хорошо, что вскользь. Разве что "вскользя" хватило ровно на те километры, что пришлось тащить Гека на пару с Чуком. Нет, он ему не брат. Просто так сложилось.
Колечко полетело вперед. Чуть зашипело, вспыхнула резинка по краям и марля. Металл чуть позже мягко чавкнул горячей каплей. А воздух так и мерцал, наплевав на мои старания. Позади хруст, ворчание и гул падающей баррикады становились все сильнее. М-да...
Воздух мерцал, явно густея. Такое ведь невозможно, а он густел. Заворачивался крутой спиралью, начав переливаться всеми оттенками и переливами красного и желтого, раскаляясь на глазах. Да уж, дела... Спираль раскручивалась все сильнее, захватывая пространство, густела, превращаясь в ощутимо слышимый хлюпающий кисель. Густой, похожий на болотную жижу. Такую матово-черную, затягивающую в себя, не отпускающую, засасывающую глубже и глубже. Чернота охватывает со всех сторон, влажно хлюпает, не отпускает, воздуха меньше и меньше, до рези в груди и сияющих раскаленно-белых звезд в глазах. И сил сразу нет, совершенно... так, слабо трепыхаешься, сдаваясь...
Пот бежал по лицу, а воздух заходил внутрь натужно, с хрипом и всхлипываниями. Елки-моталки, как же меня пристукнуло-то, а?! Ни хрена себе тут бывает, под землей! Стоп, не падать!
АК звякнул, провиснув на ремне. Еле-еле успел опереться на скользкую от стекающих с потолка капель стенку. И сам стек вниз, почти упав на колени. Не сдаваться, ни за что, держаться и не сдаваться. Это Зона, это Зона.
Луч фонаря, прыгая в трясущейся руке, выхватил отблеск в двух больших провалах на голове кого-то, появившегося из-за поворота. Не, господин местный житель, хрена вам лысого, а не меня. Ствол на себя, хотя тот и идет еле-еле, на себя, сволочь!
Удар по левому боку пришел сзади, из темноты.
– С добрым утром, родимый.
– Мара, пнувшая меня в бок, звякала ложечкой в правильном железнодорожном стакане с подстаканником.
– Кое-что мне стало ясно.
– А?
– Господи Боже, надо пить успокоительное на ночь, да?
– Почему ты так на всех баб смотришь. Тебе тупо не хватает обычного тепла. Это я тебе как женщина говорю. А знаешь почему?
Отвечать не хотелось. Но ответ, судя по всему, был сам собой написан на лице.
– Ну, какая дура будет жить с параноиком, скрипящем зубами во сне и несущим какую-то ахинею. Да еще и рожа у тебя, когда ты закрытыми глазами ворочаешь и что-то там вещаешь...
Скриплю зубами во сне? Ну беда, что и сказать.
Подъезд въезжал в Самару. Готовился втягиваться в кишки закрытых тоннелей нового железнодорожного комплекса. Да, Зона становилась все ближе. Перрон-аэроэкспресс-хаб-взлет-посадка, и мы на месте. Пушкинский аэропорт, выстроенный взамен Пулково, гостеприимно готовился принять очередной рейс желающих добраться до многострадального Питера.
– Нет, не томатный. Не томатный, что неясно?
– Мара покупала сок в киоске на перроне, - да, березовый сойдет.
Березовый сок в тетрапаке, жесть какая-то. Не знаю, глупо оно как-то. То ли дело в стеклянных фонарях "Соки-Воды", открывшихся за последние года три повсюду, да? Колбы с сиропами, банки с соками, продавец в накрахмаленном фартуке и белоснежной наколке на голове. Ретро-стиль "Back in USSR", вновь войдя в моду не так и давно, аннексировал свое родное, давным-давно заграбастанное всеразличными "колами". "Колы", сразу же покусанные квасными будками, после появления "соков-вод" сдулись окончательно. Проиграли войну. Да и его Темнейшество, переняв от своего Наитемнейшего предшественника любовь к "красной империи", выметал все западное на раз-два. Глядишь, скоро вокруг все начнут ходить с усами и в клешах, как в годы юности первого Господина Дракона. Да и ладно.
– Пошли на электричку, - буркнула Мара, - опаздывать не стоит.
Опоздать и не вышло. Обновленный ж\д комплекс подхватил сразу же в тоннеле на движущуюся полосы травелатора и потащил к аэроэкспрессу. Большой город, все как в Столице. В кармане куртки попутчицы зажужжал какой-то гаджет. Чуть позже заиграла мелодия. Батюшки светы, что за дела? Никак ария Мефистофеля? Ну да, так и есть. Люди гибнут за мета-а-а-а-л-л, за металл. Сатана там п-р-а-а-а-вит бал, да правит бал. Интересно, откуда такая любовь к классике?
Мара достала вопящий коммуникатор, поднесла к уху, заворковала. Офигеть не встать, у нее есть подруги? А, нет, это какой-то родственник.
– Дорогой, - она повернулась к мне и улыбнулась, - тебя дядя.
Дядя? Вон оно чего, ну-ну.
– Здравствуй, сынок.
– По телефону Маздай звучал немного по-другому. Величественно, гулко отдавая утихающим рокотом медных тарелок "Зилджан" и тихо вибрирующим двигателем люкс-внедорожника "Ровер-африкаанс", работающего на дорогущем авиационном керосине.
– Надеюсь, все идет по плану.