Стальная империя
Шрифт:
— Именно поэтому мы допустили утечку информации о покушении на Альберта Голштинского. Ничего предотвратить они уже не успеют, но доверие к её сообщениям будет абсолютным, — добавил Варбург.
—Я надеюсь, господа, вы знаете, что делаете, — прокряхтел Шифф. — Когда и где мы сможем обсудить вопрос финансирования э-э-э-э… пикника с участием мировых монархий?
—Место и время я сообщу отдельно, — кивнул Вандерлип. — Мистер Стронг предлагает отдохнуть и набраться сил вдали от суеты, на частном курорте, принадлежащем мистеру Моргану — на острове Джекилл, что неподалеку от побережья Джорджии…
– -------
(*) Джейкоб Шифф — самый яростный русофоб среди всех банкиров начала ХХ века. Финансировал всё и всех, кто мог хоть как-то навредить России. Наоми Коэн (англ. Naomi Wiener Cohen), биограф Джейкоба, называла отношение Шиффа к России своего рода «личной войной, которая с годами усиливалась и превращалась во всепоглощающую страсть”, призывал своих коллег к бойкоту российских займов. Помимо прочего, он составил завещание, запрещающее его банкирскому дому кредитовать «антисемитскую Россию» даже после его смерти. За свою поддержку Японии во время Русско-японской войны (110 млн долларов) был награждён японским орденом Священного сокровища и орденом Восходящего солнца. Выступал против сионизма, считая эту идею утопичной.
07.04.1902. Лондон
Эдуард VII, монарх империи, над которой не заходит Солнце, меланхолично разглядывал карикатуру в американском еженедельнике Puck, вполуха слушая доклад уже немолодого, и что гораздо хуже, серьёзно больного премьер-министра. Юмористический журнал из Сент-Луиса славился своей нелюбовью к России и регулярно публиковал убойные карикатуры на “эту дикую северную страну”. Художники не подкачали и в этот раз, выложив сразу несколько едких антирусских памфлетов. Но рядом с ними король вдруг обнаружил себя, толстого и беспомощного, никак не похожего на льва, чей образ традиционно ассоциировался с британским владычеством. И вот теперь карикатуру, намекающую на английскую немощь, так живописно дополняет страдающий одышкой и артритом космато-бородатый старик, больше нуждающийся в инвалидной коляске, нежели в кресле премьер-министра Великобритании. Тьфу! Эдуард VII с грустью посмотрел на журнал, сердито перевернул его обложкой вниз и, сцепив на животе пальцы, упёрся глазами в политического долгожителя, занимающего высшую исполнительную должность империи в третий, и наверняка, последний раз.
Роберт Артур Талбот Гаскойн-Сесил, 3-й маркиз Солсбери, пытаясь сделать политическую жизнь в метрополии плановой и управляемой, сосредоточил в своих руках как законодательные, так и исполнительные властные нити, являясь и премьером, и лидером консервативной партии. Одновременно с высшим исполнительным, он предпочел оставить за собой пост министра иностранных дел и только ухудшающееся здоровье заставило Солсбери в 1900 году уступить его лорду Лансдауну.
Всю свою жизнь сэр Роберт продвигал имперские интересы викторианской Англии по всему миру и делал это настолько искусно, что за эти годы в Европе не произошло ни одного серьёзного международного конфликта. Неоднократные столкновения с Францией, Германией, Россией так и не вылились при Солсбери в вооружённое противостояние… Пока. Потому что последний год не кабинет министров Британии создавал обстоятельства непреодолимой силы для других мировых держав, а сам судорожно пытался реагировать на ускоряющийся поток событий, становящихся всё более опасными и менее управляемыми.
—Говорите проще, Роберт, — прервал король длинный спич своего премьера. — Общественность не поймёт, если мы начнём какие-либо переговоры с Петербургом, кроме как о безоговорочной капитуляции русских. Так?
—Так, Ваше величество, — выдохнул Солсбери. — Консультации с ведущими политическими и общественными организациями не радуют разнообразием, общественность уверена, что против нашей страны уже ведутся военные действия и ждёт решительных ответных шагов. Газеты так оформили и подали последние новости, что не оставили нам никакого пространства для политического манёвра.
— И если я попытаюсь как-то договориться с моим племянником Никки, меня заклеймят позором, — продолжил мысль премьера король.
— В Трансваале работает военный корреспондент, некто Черчилль, так вот он написал: “Если страна, выбирая между войной и позором, выбирает позор, она получает и войну, и позор…”
—Неплохо сказано, — кивнул король, — присмотритесь к этому корреспонденту, из него определенно может выйти толк…
Эдуард VII поморщился, тяжело поднялся, опёршись о ручку кресла, приволакивая ногу медленно подошёл к высокому окну и задумчиво посмотрел на Кенсингтонский парк с широким, в три кареты, променадом.
— Вы же знаете, Роберт, как я ненавижу идти туда, куда меня подталкивают, — произнес он настолько тихо, что Солсбери больше догадался, чем услышал слова короля.
—Ваше Величество, адмиралтейство предлагает ограничиться показательной поркой вашего нерадивого племянника, быстро и безжалостно разгромив одновременно русский флот на Балтике, Черном и Персидском морях… Тихий океан мы оставляем пока японцам. Первый морской лорд уверен, что этого будет достаточно, чтобы Николай II запросил пощады…
— Мне кажется, Роберт, вы забываете, что моему племяннику только 33, а его премьеру Столыпину — всего 40. В этом возрасте не очень-то слушаешь старших, даже если они правы и демонстрируют убийственные в своей доходчивости аргументы… Что будем делать, если акций устрашения на море окажется недостаточно?
— Разрешите, Ваше величество? — поднялся из своего кресла министр иностранных дел, самый молодой из присутствующих, статный, стройный мужчина. Вся его растительность сползла с макушки и сконцентрировалась над верхней губой в виде шикарных усов, в следствие чего все остальные черты лица казались абсолютно несущественными.
Глава Форин офис — Генри Чарльз Кит Петти-Фицморис, 5-й маркиз Лансдаун с 1900 года возглавлял внешнюю политику Великобритании и фракцию Либеральной юнионистской партии в Палате лордов. Он знал не понаслышке колониальные проблемы — до МИД служил на посту вице-короля Индии. Весь 1901 год Лансдаун предпринимал шаги к заключению направленного против России союза с Германией и Австрией, с оптимизмом расценивая дружеский визит кайзера Вильгельма к больной королеве Виктории, и настойчиво добивался любви Франции, романтично назвав проект договора с республикой “Entente cordiale” — «Сердечное согласие». Но главным и самым ярким успехом министра стал англо-японский союз, заключенный 30 января 1902 года, несмотря на то, что русский царь на переговорах с маркизом Ито подписал все предложенные Японией соглашения, включая отказ от претензий на Корею.