Стальная империя
Шрифт:
— Почему их не обнаружили предварительно? — нахмурился Император. — Были ясные указания на недопуск азиатов…
— Это европейцы, Государь. Предположительно — британцы. Но дрались они отчаянно.
— Что ж, по крайней мере, японские миноносные силы мы ополовинили. Думаю, британцы вполне могут помочь союзникам кораблями. У них миноносцев сотни полторы, не так ли?
— Уже меньше, Государь. Помимо потерь, они переделывают все свои стотридцати- и стошестидесятифутовые миноносцы в тральщики, как и двадцатишестиузловые типа «А». В основном, они стягивают их на Балтику.
— А на Черноморский театр?
— Они планировали войти в Черное море еще до того, как мы выставили заграждения, Государь. Но в Босфоре флагманский крейсер адмирала Керра «Террибл» внезапно взорвался по неизвестным причинам. Первый Морской Лорд погиб.
— Вот как? Кому суждено быть повешенным, тот не утонет. Избежал, значит, адмирал наш коварного покушения на «Александре», а тут такое, понимаете ли, несчастье… Продолжайте, капитан.
— Англичане решили, что пролив заминирован, прекратили продвижение, и…
— И?..
— И опоздали. Наши минные крейсера, все четыре, успели ночью выставить в горле Босфора мины, прямо с рельс, на десятиузловом ходу, ориентируясь на скрытые огни, выставленные разведывательными командами Черноморского флота. Мины были выставлены в радиусе действия береговых батарей турок. А те, как мы полагаем, проспали.
— Ну, не одним же нам просыпать начало войны, — проворчал император. Его раздражение все-таки вылезло наружу, хотя бы краешком. — И что дальше?
— Дальше мы начали ставить заграждения уже официально, если так можно выразиться. Британцы, не обнаружив мин в проливе, выдвинули вперед «Цезаря», «Илластриеса» и «Викториеса», чтобы помешать «Бугу» и «Пруту». «Цезарь» шел первым. «Екатерина», прикрывавшая постановки, уже приготовилась открыть огонь с восьмидесяти кабельтовых, но опоздала: «Цезарь» налетел на мину.
— И что с этим «Цезарем» стало? — заинтересованно спросил Император.
— Потерял носовою оконечность, — развел руками капитан. — По самый барбет. На том самом «ночном» заграждении, упущенном турками. Но не взорвался и даже не опрокинулся, а отошел задним ходом. Через полгода он, возможно, и вернется в строй. Но прямо сейчас, полагаю, британцам на Черном море не до атаки.
— Это хорошо, — кивнул Император. — Нам очень нужно время. На Черном море каждый час, каждая минута работает на нас. И мы не должны забывать тех, кто предоставляет нам эти бесценные минуты. Поэтому, когда будет возможность, пригласите в Ставку эту неизвестную причину внезапного взрыва британского флагмана….“Террибл” (*)… Действительно, какое неудачное названия для боевого корабля…
(*) Terrible — ужасный, кошмарный, жуткий
Накануне. Стамбул.
В Стамбуле все покупается и продается, так повелось от века. А уж сейчас, после нескольких загадочных смертей, неизбежных при столь резкой смене политики от «пожалуйста, не трогайте нас, дайте помереть спокойно» до «сейчас мы вместе с инглезскими гяурами отомстим русским гяурам за старые обиды, и за подлый подрыв "Александры" тоже», и подавно. Поэтому не было ничего удивительного в том, что вполне приличный и не слишком даже старый итальянский пароходик с претенциозным именем «Князь Боргезе» встал под разгрузку на одно из лучших мест, всего в полутора милях от выстроившейся на рейде британской эскадры.
Понятное дело, британцы изрядно нервничали — особенно ночью, начиная с прошлой недели. Лучи их прожекторов метались по водной глади, нащупывая фелюги и шхуны, проходящие на приличном расстоянии от флота неверных. Еще хорошо, что обошлось без стрельбы. Днем эскадра вела себя поспокойнее — видимо, слишком уставали за ночь.
— Дон Серджио! Дон Серджио!
— Что тебе, Пьетро? — обернулся к молодому моряку шкипер — плотный, крепко сбитый, с огромными кулаками и окладистой бородой.
— Пожар на берегу, дон Серджио! — несмотря на обращение в итальянском стиле, оба моряка разговаривали по-русски.
— Значит, сегодня… — моряк взял лежащий на столике бинокль и уставился на мерцающий вдали на берегу рыжий огонек, увенчанный султаном черного дыма. — И на этот раз они не отменят нападение, поскольку сигнал экстренный и явно окончательный… Вниз, Пьетро.
Он аккуратно положил бинокль обратно, стараясь не оборачиваться в сторону серых британских кораблей.
Они спустились по трапу в котельное отделение и остановились у люка, который теоретически должен был вести в угольную яму. Но количество и солидность задраек на люке было несколько избыточным для столь прозаической цели.
Несколько матросов, тоже плотных, мускулистых и явно тренированных, поднялись, продемонстрировав прекрасную выправку.
— Степаныч, оборудование в порядке?
— Так точно, господин капитан! — отрапортовал один из них, “проглотив” долженствующие завершать обращение слова «второго ранга». — Батареи заряжены, баллоны набиты. Хоть сейчас…
— Сейчас и пойдем, — ответил «дон Серджио», — экстренный сигнал пришел. Дай Бог успеть. Идем электрическим ходом, на десяти саженях, по компАсу — обратно — по линям. Вешки то расставили?
— Обижаете! Два дня рыбаков изображали — пузыри эти топили….Но сейчас ведь…
— Ну да, сейчас день. Но вода грязная, поэтому нас все равно не увидят. К тому же, бдительность у британцев после бессонных ночей ослаблена. Самое время нанести визит.
— Кому наносим? — уточнил унтер, щелкнув костяшками мощных пальцев, аккурат подковы гнуть.
— Флагману, ясное дело. Адмирал Керр флагманский вымпел на «Террибле» поднял. Будем выбивать командование. Глядишь, устроим им неразбериху на пару-тройку суток, чтобы наши на выходе из Босфора успели мины набросать. «Террибл» у них вместе с «Пауэрфуллом» самый шустрый. Был бы у нас второй буксировщик или времени побольше, наведались бы и на второй большой крейсер. Но чего нет, того нет. Да и стоит «Террибл» удачно, с самого краю.
— По часам взрывать будем, Сергей Захарыч, или…
— По якорю. С двухчасовой задержкой. До объявления войны они к выходу из Босфора не двинутся, пока соберутся, выстроятся, потом малыми ходами…
Унтер, ничуть не смущаясь, двинулся в дальний угол и достал из металлического шкафа два массивных топочных колосника с исполненным готическим шрифтом литым клеймом производителя. К каждому их них были привязаны смотанные в бухты линьки.
— Вот, господин капитан, немецкие, как приказывали! Опустим на дно, линьки к чекам… Колосники тяжёлые, как только «Тетеря» ход даст — выдернет чеки за милую душу. А если англичане потом на месте стоянки будут искать чего — так и пусть найдут, хоть порадуются.