Стальная Принцесса
Шрифт:
Тук.
Т-тук.
Тук...
В тот момент, когда на меня обрушивается воздух, я борюсь с желанием тошноты.
В воздухе пахнет чем-то гнилым.
Я закрываю нос обеими руками и смотрю на маму. Похоже, ее не беспокоит запах, как будто она его не замечает.
Как она может не замечать? Гнилой воздух такой сильный, как в морге.
Подождите.
Как в морге?
— Тише, малышка, не плачь...
Нет.
Ма продолжает гладить маленького ребенка по волосам.
— Все будет
Нет. Замолчи, мама.
Я закрываю оба уха руками.
Это бесполезно.
Звук продолжает врываться в голову, как неуместная симфония.
Скрежет ногтей по классной доске.
Медленное навязчивое бормотание монстров.
— Тише, малышка.. тише, малышка...
Ее голос становится громче и интенсивнее. Это единственное, что я слышу.
Он овладевает мной и течет под кожей.
Я даже не могу разобрать собственного дыхания.
Даже не слышу биения собственного сердца.
— Тише...
— Тише...
— Замолчи! — я кричу, но не могу вымолвить ни слова. — Замолчи, ма!
Маленькая девочка поднимает голову.
Я замираю.
Медленно, слишком медленно ее голова поворачивается в мою сторону. Сердцебиение почти останавливается, когда я встречаюсь с этими голубыми глазами.
Такие же глаза, как у меня.
Я.
Эта девочка я.
В то время я тоже выглядела как маленький монстр. Я была таким же монстром, как и они.
По ее щекам текут слезы. Черные, чернильные слезы.
Холодок ползет вниз по животу и прямо к грудной клетке, когда она что-то произносит.
Я прищуриваюсь, пытаясь разобрать ее слова.
— Помоги... мне, — снова и снова повторяет она одними губами.
Мое сердце колотится в пустоте, но прежде, чем я успеваю что-либо сделать, темная фигура выхватывает ее из рук мамы.
Ма кричит, и я тоже, когда темная фигура бросает маленькую Эльзу в воду озера.
Темная, мутная вода поглощает ее целиком.
— Помоги мне!
Голос кричит у меня в голове.
Я прихожу в себя с хриплым криком, слезы текут по щекам.
На секунду я кричу так громко, что не могу понять, что меня окружает. На секунду мне кажется, что я нахожусь в этой воде, втянутой в ее чернильную глубину.
Я плыву. Мои легкие горят от потребности в воздухе, но рука не позволяет мне подняться.
Я не могу дышать.
Мое имя тоже будет забыто.
Требуется некоторое время, чтобы другие голоса просочились обратно в сознание.
Успокаивающий голос.
Знакомый, не угрожающий голос.
Я дважды моргаю, и в поле зрения появляется размытое изображение доктора Хана.
Я сглатываю комок в горле и прерывистое дыхание.
— Я не в озере, — говорю я, оглядываясь по сторонам.
— Нет, ты не в озере.
Он предлагает мне стакан воды.
Я
Тем не менее, я все еще ищу озеро.
Ради маленькой девочки, которая попросила меня о помощи.
Доктор Хан сидит напротив, пристально наблюдая за мной, как, я полагаю, исследователь наблюдал бы за своими лабораторными крысами.
— Как ты себя чувствуешь?
— Я не знаю, — выдыхаю я.
— Ты чувствуешь, что достала что-нибудь из своего подсознания?
— Да. — я встречаюсь с ним взглядом затуманенных глаз. — Думаю, что я ненормальная.
— Как это?
— Я просто ненормальная, доктор Хан.
— Как ты пришла к такому выводу?
— Я хочу снова вернуться. — я подавляю страх и ужас, сжимающие грудь. — Мне нужно знать, почему я ненормальная.
Глава 10
Эльза
Мы с Ким проходим по коридору, пока она рассказывает мне о своей последней корейской мыльной опере.
Я киваю в ответ, но не слышу ни слова из того, что она говорит. Со вчерашней встречи с доктором Ханом я пребываю в тумане, созданном мной.
Прошлой ночью я снова пережила то же самое воспоминание. Проснувшись, я обнаружила, что все еще в ловушке кошмара. Потребовалось несколько фальшивых циклов пробуждения, чтобы вернуться в мир живых.
Приходилось снова и снова наблюдать, как эта темная фигура топит мою детскую версию.
Приходилось слушать ее бульканье и крики о помощи.
Я тоже тонула вместе с ней.
Черная вода поглотила меня целиком, и я не могла ни закричать, ни вынырнуть, как бы ни старалась.
Это было похоже на мой собственный ад.
По какой-то причине я не закричала, когда наконец открыла глаза и обнаружила, что вся мокрая в своей постели.
Я не разбудила тетю и дядю. Просто мыла руки снова и снова. В тот момент, когда я посмотрела в зеркало, я подумывала о том, чтобы разбить его вдребезги.
Потребовалось все мое мужество, чтобы не встретиться лицом к лицу с тетей и дядей и не спросить их, какого черта они от меня скрывают.
Это моя жизнь. Моя. Как они могут держать меня в неведении об этом?
Я остановила себя, потому что, если я подниму с ними какие-либо красные флаги, и они выяснят мой секретный план терапии с доктором Ханом, они положат этому конец. Он поклялся хранить конфиденциальность в отношении пациентов, но мне все еще семнадцать. Как мои опекуны, тетя и дядя могли бы — и захотели бы — разрушить прогресс, которого я добиваюсь в своей терапии.