Стальное сердце
Шрифт:
«Почему это меня волнует?»
– Что-то случилось? – спросила Ольга, боясь к нему прикоснуться. Она видела, что Тим «принюхивается», и не хотела ему мешать.
Не отвечая ей, Тим медленно огляделся глазами. Сердце подсказывало ему – бежать! – но разум не мог дать объяснения этому импульсу. Возможно, еще сутки назад Тим рванул бы отсюда со всех ног, не размышляя. Но сейчас во дворе стоял другой Тим. Он был вымотан до предела, чувствовал смутно, а соображал еще хуже.
Внимательно оглядываясь, Тим чуть опустил глаза и зачем-то,
«Ты даже одет так же…» – сказала Ольга.
Тим был в своей любимой джинсовой рубашке. Бурые крапинки на животе – следы крови Черта – довершили картину. От ужаса Тим задохнулся. История повторялась. Как и тогда, они с Ольгой стояли лицом к лицу. Но сейчас Ольга была в туфлях на высоком каблуке. И Тим уже ничего не мог поделать, только растянуть время, превратив секунду в час.
Боек уже двигался к капсюлю патрона. Тим начал заваливаться всем корпусом вправо, уводя затылок с директрисы.
В нескольких шагах перед ним стояла его девушка, и Тим опять не успевал дотянуться до нее.
Пуля уже шла, раскручиваясь, по стволу.
Тысячи людей, а может, и целые народы он уберег от зомбирования. Тысячи, а может, и миллионы совершенно безразличных ему жизней продолжались своим чередом. А вот эту жизнь, любимую, он спасти так и не смог.
Пуля оторвалась от среза глушителя. Тим по-прежнему не чувствовал снайпера. Убийца носил на себе экран, идеально поглощающий весь спектр пси.
Неподвижное, застывшее, прекрасное лицо Ольги смутно маячило перед Тимом. Лицо женщины, которую он любил, женщины, которая пошла за ним, готовая быть рядом до конца, рожать от него детей и прощать ему то, что он мутант.
Левую щеку прихватил обжигающий холод. Минусовая энергетика смертоносного кусочка металла вступила в близкий контакт с полем Тима.
Тим завершил движение, и Ольга теперь смотрела мимо него. Прямо в глаза своему убийце. Тиму он целился в основание черепа. Ольге попадал в верхнюю часть лба, под самые волосы.
И Тим уже ничего не мог сделать для нее. У него оставался лишь один выбор. Смотреть, как пуля врежется его женщине в голову, или ударить во все стороны, куполом, убивая невинных и виноватых, но упредить следующий выстрел снайпера.
Он не стал ждать. Отключился от мира, чтобы не видеть того, что произойдет, – ни глазами, ни в спектре пси. Ощутил себя бомбой, которая сейчас взорвется.
И взорвался.
Чудовищный грохот расколол Вселенную на части, и сознание Тима покрыла тьма. Два тела – его и Ольги – коснулись земли почти одновременно. Тим ничком повалился вперед и уткнулся головой в ноги мертвой девушки.
Сверху на них сыпалась мельчайшая стеклянная крошка. В небе фейерверком из перьев взрывались голуби. Дом стонал и вздрагивал. Из окон хлестала фонтанами бело-розовая биомасса.
С первого этажа летели сквозь решетки обрывки серебристой
Дом последний раз со скрежетом качнулся и застыл. Наступила тишина. Только где-то далеко надрывно выли собаки. И им вторил на высокой ноте приближающийся крик сирен.
Тим проснулся и не поверил, что это смерть. Еще в детстве, задумавшись о смерти, он понял, в чем ее суть. Люди обычно представляли себе конец жизни как тьму вокруг себя. Только правда о смерти куда страшнее. Смерть действительно тьма, но весь ужас этой тьмы в том, что тебя в ней – нет.
Сейчас происходило что-то другое. Вокруг царила бархатная темнота, но Тим в ней – был. Он ничего не видел, ни глазами, ни пси. Но зато мог думать, а значит, то ли он насчет смерти весьма и весьма ошибался, то ли все еще был жив.
Потом он догадался открыть глаза.
Белый потолок, белые стены. Значит, мучения не кончились. Тима что-то ждало впереди. И в том, что это будет нечто омерзительное, он не сомневался. На планете Земля ничего хорошего с Тимом не происходило и больше произойти не могло.
По привычке он в раздумье закусил губу. И с перепугу резко дернулся всем телом. Оказывается, он мог двигаться! Это тоже было очень плохо, так как двигаться Тим не хотел. Ему на полном серьезе хотелось провалиться сквозь землю и ничего больше никогда не делать.
Тем не менее он находился в неприятном ему помещении и в окружении враждебно настроенных людей. Возможно, в самом помещении их и не было, но зато породивший Тима мир насчитывал миллиарды этих уродов. С минуты на минуту они придут, и пытка начнется по новой.
Поэтому Тим поднял голову и осмотрелся.
Он лежал на столе наподобие операционного, пристегнутый к нему широкими ремнями. Один ремень шел поперек груди, заодно прижимая к столу и плечи, другие фиксировали кисти рук и ноги. Защелки на ремнях запирались на ключ.
В комнате действительно не было людей. Еще в ней не было окон, только дверь в торцевой стене. Гадкое холодное освещение шло от люминесцентных светильников на потолке. Прямо над столом нависал громоздкий отвратительного вида рабочий элемент психотронного сканера. И вокруг громоздились буквально кучи тошнотворной аппаратуры. От этого зрелища Тиму стало так плохо, что он принялся биться в путах, шипеть и плеваться.
Через минуту, осознав бесплодность истерики и ощутив, что на губах у него пена, Тим затих. Постарался успокоиться. И осмотрелся вновь.