Стальное зеркало
Шрифт:
Супруг изумленно встряхивает головой, потом проходит и садится в кресло. Тянется к кувшину с вином, встает, так и не плеснув в бокал, подходит к окну и долго смотрит в ночную темноту. Кажется, это настоящая семейная ссора, не без интереса думает Шарлотта.
Разворачивается господин герцог очень нескоро.
— Госпожа герцогиня… — очень холодно, куда холоднее, чем в первый день знакомства, говорит муж. — Я должен отметить, что вы весьма дурно отозвались о моей свите. Все это мне поведали давным-давно. И обо мне — поскольку из докладов синьора Герарди я вполне был способен сделать выводы, сходные с вашими. Было это еще в апреле, если мне не изменяет память, — еще раз усмехается Чезаре. — Тем не менее, я признателен вам за этот рассказ.
— Господин герцог, сделать выводы и почувствовать — это разные вещи. Джеймса Хейлза опасается моя родня. Со стороны отца.
— Вы хотели бы, чтобы я смотрел, как он сражается с пятью противниками?
Боже мой… думает госпожа герцогиня. Боже мой.
— Правдивый ответ — да, хотела бы. И еще больше хотела бы, чтобы этих пятерых послали вы.
— Шарлотта, — вдруг оттаивает супруг, — простите меня, я забыл, что вы — прекраснейшая и умнейшая из женщин. И с самого начала неправильно повел разговор. Поверьте, что бы ни представлял из себя этот господин, вам больше не придется за меня беспокоиться. Есть вещи, которых такой человек, вернее, именно такой человек, не может себе позволить. И одна из них — открыто или тайно поднять руку на спасителя. По крайней мере, пока о деле помнят.
Если он скажет, что спасал Хейлза из-за этого, я обижусь, фыркает про себя госпожа герцогиня. Но супруг ничего подобного не говорит. Он прав, думает Шарлотта, а я… я испугалась. Вот что это такое — испугаться по-настоящему. Оказывается, от этого начинаешь думать о худшем, а не о вероятном. А нужно было обрадоваться. Да, теперь господин адмирал связан по рукам и ногам, ну как же я не сообразила…
— Простите, милорд. Вы совершенно правы, а я всего лишь испуганная женщина, не очень понимающая, что происходит. И я хотела бы получить обещанные объяснения!
Возлюбленный супруг, вполне успокоившийся возлюбленный супруг наливает себе вина, откидывается на спинку кресла…
— Вам это и правда необходимо знать. Дело в том, что слухи о моей невозмутимости сильно преувеличены. Безделье, ожидание, мелкие ежедневные помехи, глупость, необходимость соблюдать все формальности этикета, когда над нами горит крыша, сказываются на мне не меньше, чем на прочих людях из плоти и крови. Возможно, даже больше, потому что, к счастью своему, не будучи урожденным аурелианцем, я ко многим из этих вещей не привык. Я устаю. Когда я устаю, я начинаю делать ошибки. Или совершать поступки не ошибочные сами по себе, но невежливые по отношению к моей свите. Один из таких инцидентов имел место в королевской приемной.
Невежливые по отношению к кому?.. Раз, два, три, глаза ясные, улыбка теплая, голова работает, в обморок падать будем потом… К свите? Вернее, конечно, и к свите тоже. Но как нужно рассуждать, чтобы в первую очередь подумать именно об этом? И ведь сейчас было то же самое. Он решил, что виноват передо мной. Виноват тем, что пренебрег моими чувствами. Напугал.
— А чтобы как следует отдохнуть, мне нужно… — спокойно продолжал супруг…
— Убить кого-нибудь? — ну это как раз знакомо, просто и привычно. Та самая родня со стороны отца, даже не через одного, а практически поголовно.
— Я предпочитаю не доводить дело до подобного, — качает головой супруг. — Учтите, что этим кем-то может оказаться кто угодно. Совершенно кто угодно, — раздельно повторяет он. Шарлотта верит сразу. — И меня это не всегда устраивает. Потом.
— А что же?
— Мне нужны настоящий противник или настоящая опасность. Лучше вместе, тогда совсем хорошо и хватает надолго.
Замкнутый круг, думает Шарлотта. Чтобы не причинить ненароком вред кому-то из ближних, он иногда должен пугать до полусмерти этих же ближних. Бедный милейший капитан де Корелла. Бедные мы все… но я как-нибудь привыкну. Постараюсь.
— Благодарю вас, милорд, — герцогиня подходит к данному Господом супругу, кладет ему руку на плечо. — Я действительно очень признательна за то, что вы мне все объяснили.
Больше, подробнее говорить не нужно. Он поймет.
— Я, — говорит Кит, — от смеха чуть с крыши не упал.
Мог бы и упасть, если бы смеялся вслух. Верней, упасть со стрелой в неподходящем месте, на память от марсельского гения-поджигателя. Но упали другие, те, кто, в отличие от Кита, не поверил глазам своим. Человек из свиты Корво не то чтобы бегал по стенкам… но был очень близок к тому. Чтобы оказаться на уровне крыш, ему хватило сучков на дереве, крюков, на которых подвешены ставни и выступов в кирпичной кладке. Стрелял он так же быстро, как говорил и бегал. И не промахивался.
— Да… господин Хейлз — это смех один, — кивает сэр Николас. — Вы себе не представляете как трудно в этом городе найти людей, которые и в самом деле прилично владеют оружием, готовы работать группой и не удерут с вашими деньгами… а у меня их теперь на дюжину меньше. Что случилось на этот раз? Надеюсь, они не пытались его соблазнить и покинуть?
Последняя часть фразы относилась к тому дифирамбу, который Кит пропел статям и наглости каледонского адмирала, после того как встретился с ним на Рыночной.
Кит тогда глазам своим не поверил — точнее, поверил, но не сразу. Это вам не судомойка… это роскошнейшая молодая торговка из заречного предместья. Блондинка с такими прелестями, что непонятно, как ее прямо с улицы какой-нибудь зажиточный вдовец не потащил в ближайшую церковь.
Своим восторгом он сразу же по возвращении в посольство поделился с Никки — и немедленно пожалел об этом. Потому что любезнейший сэр Николас, горячая голова, подпрыгнул, завис над полом и полетел запускать уже давно спланированную операцию. Даже ничего слушать не стал, как обычно в таком состоянии.
— Ну… — улыбается сэр Кристофер, — я бы сказал, что их соблазнили и покинули в самый пикантный момент. Эти двое только-только распробовали добычу… и тут добыча кончилась.
— Эти двое? Но с Хейлзом было пятеро.
— Эти не в счет. Двое сбежали сразу, троих вывели из игры потом. Один, кажется, остался жив. На этом, кстати, ваши умеющие обращаться с оружием люди потеряли пятерых. Впрочем, дальше у них бы, пожалуй, все получилось. Но тут как раз подоспела подмога — а я чуть не свалился с крыши.