Стальное зеркало
Шрифт:
Это несущественно. Де Рубо не представляет опасности и удобен в обращении. Когда он недоволен, он жалуется. Когда он не понимает, он просит объяснений. Когда ему кажется, что он знает лучший путь, он говорит. И из его рук выходят красивые и очень надежные вещи. Такие же, как он сам. Все остальное — не в его природе.
Король берет стопку донесений и протоколов, потом кладет на стол — листы рассыпаются веером. Смотрит в узкое окно на горы. Дергает шнур, вызывая капитана гвардии:
— Мы передумали. Мы встретимся с генералом де Рубо на крепостной стене — пригласите его.
Небольшой замок на перевале Мон-Сени выстроен очень давно. Может быть, эти камни помнят еще древнего вождя Коттия. А, может быть, давным-давно забыли. Умеют ли камни помнить? Тут каждый решает сам, а камни молчат. Вероятно, по ним можно читать, но камни не говорят, точна ли трактовка.
Крепостные камни молчат, молчат и близкие горы. Котские Альпы, Грайские Альпы — стражи границ Арелата. И границ Галлии. Безмолвные и равнодушные к тому, что происходит вокруг, стражи. Говорит только ветер — как всегда говорит в горах, еле слышно, но ни на минуту не умолкая. Король любит слушать ветер: он мудрее многих советников, мудрее и честнее. Не отягощен ни жадностью, ни спесью, ни гордыней.
Это, впрочем, не значит, что он даст правильный совет. Но выслушать его все равно стоит. Ветер, горы, озеро, дорога. Когда-то этим перевалом прошел в италийские земли Константин, чтобы ударить на Максенция. Прошел, победил — именем Христа — и думал, что спас империю, а на деле — основал другую, впрочем, тоже достойную и достаточно долговечную. Непредвиденные последствия, бич самых лучших политиков и самых лучших полководцев.
Крепостная стена широка — три шага. С одной стороны внизу двор замка, там людно, даже несмотря на то, что два короля встречались, взяв с собой самую небольшую свиту. Десяток человек с королем Арелата Филиппом, десяток — с королем Галлии Тидреком. Один с прибывшим на рассвете де Рубо. Все остальные ждут внизу, по обе стороны перевала. Но и этих хватает, чтобы двор казался суетливым муравейником. Король Филипп отворачивается.
С другой стороны — горы. До самого горизонта, куда ни глянь, только они. Высокие, но сплошь прорезанные низкими, легко преодолеваемыми перевалами. Череда седых вершин, над которыми возвышается старшим из патриархов Монте-Визо. Горы тоже стареют, покрываются морщинами, сгибают гордые спины. Длинные бороды виноградников и лесов сперва становятся пегими, а потом и вовсе белеют.
Хороший полководец, может быть, не самый лучший на материке, но очень хороший, стоит в четырех шагах слева, в пределах видимости. Ждет, пока с ним заговорят. Думает о чем-то своем. Правильно. Зачем зря тратить время? Холодный горный ветер обтекает де Рубо, не касаясь. Его Величество перекидывает плащ через сгиб руки: полы хлопают, словно крылья птицы-слетка, пришлось бы говорить громче, чем удобно.
Король движением кисти подзывает де Рубо к себе:
— Вы догадываетесь, зачем сюда вызваны?
— Нет, Ваше Величество. Я не знаю, какой характер носит договор и когда он был заключен на самом деле.
И поэтому не возьмется угадывать. Серые зубцы кладки покрыты тонким налетом извести, у основания, там, куда не добирается солнечный свет, слегка позеленели. Филипп Арелатский смотрит на генерала де Рубо. Камень, такой же как камень крепостной стены — надежный, цельный, точно ложащийся в назначенное ему место, прочное основание для любого замысла.
— Вы получаете под свое командование шестнадцать тысяч сегодня и еще восемь в сентябре. Новобранцев с севера среди них не будет.
Де Рубо кивает. Потом кивает еще раз.
— Ваше Величество… мы заключим перемирие, непредусмотрительно и неосторожно отведем войска… и Галлия это перемирие нарушит? До самого Тулона?
— До самого Тулона, — кивает король, — Галлия его непременно нарушит. Но не далее. Это одна из ваших задач.
Потому что Галлия, дай им волю, непременно захочет нарушить его серьезней, чем оговорено, но это нет нужды произносить вслух. Тулон — достаточная уступка; уступка и ловушка, а кто кого поймает — старый король Тидрек молодого герцога Беневентского, или герцог — Тидрека, неважно.
— Я постараюсь, Ваше Величество, — соглашается человек, который очень редко говорит «я сделаю».
— До сентября вы должны не только взять Марсель и укрепить всю новую границу. Вы должны подготовиться к атаке на Нарбон. Это сражение вы можете проиграть.
— Это… будет зависеть и от противника. Могу ли я спросить, что известно Вашему Величеству?
— Если вы выиграете, проведете новую границу и лишите Аурелию выхода к морю по эту сторону, мы назовем это чудом. Но вы можете слушать не нас, а Господа. Как Он решит, так и будет, — поясняет король, потом отвечает на заданный вопрос. — Вы успеете привести армию к Марселю до прихода войск коалиции. У них возникли непредвиденные затруднения в Картахене. А как только эти затруднения будут преодолены, у них возникнут новые. В направлении Буржа и Орлеана. Вполне возможно, что и в направлении Реймса и Суассона.
За де Рубо приятно наблюдать. Он слегка движется в такт ходу мыслей… наклон головы, плечо, левая рука будто перебирает воздух. Он впервые видит полностью тот рисунок, что складывал король. Оценивает, понимает смысл. Да, на юг послали именно его — за умение воевать малой силой, точно и без особой крови. У де Рэ, как ни странно, и, конечно, по меркам севера — та же репутация. До сегодняшнего дня все, свои и чужие, свои, а потому и чужие, были совершенно уверены — у Арелата нет свободных войск, Арелату нужно прикрывать три границы, коалиция может не торопиться… Мы выигрывали время. И выиграли. Теперь мы будем выигрывать пространство.
Мы шли к этому десять лет. Мы десять лет копили силы — союзы и людей, золото и оружие, возможности, шансы и чудеса. Мы заставляли всех верить, что у нас нет ничего, кроме амбиций. Теперь мы возьмем юг, вернем себе потерянные выходы к морю. Уже в этом году. И даже при наихудшем для нас положении дел. Потому что еще мы попробуем взять земли до Реймса. Столько, сколько получится. Аурелии не нужна Шампань: то, что они там устроили со своими гонениями на вильгельмиан, попросту глупо… интересно, догадается ли де Рубо, что на Бурж мы на самом деле не пойдем? Неважно: предположения генерала — это только предположения. Даже если это предположения генерала де Рубо, сделанные в узком кругу на основании беседы с королем. Но направление затруднений обозначено, а их масштаб генерал сможет вычислить сам. Кстати, и здесь пригодится знамя покойного племянника. Его на севере любили.
И это генерал поймет тоже.
— Ваше Величество, известно ли, что решено у противника? Если решено.
— Известно. — Разумеется, только в определенной мере. Как обычно. — Армия под командованием герцога Ангулемского выступит примерно через месяц, они встретятся с флотом Толедо под командованием де Сандовала в Нарбоне. Одновременно со стороны Тулона выступят войска под командованием герцога Беневентского. Черновики кампании, составленные герцогами месяц-полтора назад, вы сможете взять сразу после окончания нашей беседы. Я предполагаю, что в Орлеане ничего особенно не изменят и сейчас. Хотя касательно манер и обычаев герцога Ангулемского — вам виднее.