Стальное зеркало
Шрифт:
Уайтни тоже не причина — молодой человек делом занимается, встречается с кем-то. Хотя… когда сэр Николас рассказывал послу Корво о договоре, тот уже знал. Так решил Трогмортон, а ему в подобных вопросах можно доверять. С момента совещания в посольстве до разговора Никки с послом прошло часов шесть: собирались около полудня, а в начале вечера оказалось, что для господина герцога Беневентского наши новости — уже не новости. Что никак не может радовать, поскольку уж больно узкий круг подозреваемых получается. Таддер и Уайтни, двое. Но Таддер не обзавелся новыми и неожиданными привычками, в отличие от Уайтни. Совпадение?
Нужно проверять. И время на это найти… где-то. Холодно. А есть перед разговором не стоит — разморит. Окно, что ли, открыть — чтобы не сквозняк, а ветер?
Кит встал, и тут же остановился. Потому что сыростью тянуло не от дальней стены, где на высоте его роста находилось забранное всем, чем можно, окно, а слева: от глухой, тоже внешней, толстой стены дома, где только дерево, камень и штукатурка… На улицу ведь выходит стена. И снаружи сухо, а днем так просто жара. Стойка для одежды, рукомойник… а над ним зеркало. Не очень большое — даже в дорогом заведении ничего, крупней тарелки, не повесят. Но зато новомодное, стеклянное, на амальгаме. Только неудачное: вроде сделано недавно, а уже позеленело слегка.
Неудачное… они с ума сошли в этом чертовом буквально «Соколенке»?
Жить надоело. А для того чтобы повеситься или сигануть с Орлеанского моста чего-то не хватает, видимо, того самого ума, с которого сошли. Вот и приходится искать такой замысловатый способ познакомиться поближе с Трибуналом и помирать не абы как, а долго и шумно. Зато со славой. Определенного рода…
Подобные зеркала Киту были знакомы. Достаточно давно и достаточно подробно, чтобы понять: не случайное. Бывает, что человек в отчаянии пытается достучаться хоть куда-то и ненароком открывает зеркало. Тут не так. Кто-то не раз и не два использовал сей предмет для своих целей. И вполне успешно.
Здесь использовал. Вот прямо в этой комнате. Но это еще не сумасшествие. Сумасшествие — и самоубийство — пускать в эту комнату посторонних. И не просто посторонних, его, Кита, пускать. Студента. С островов. Это при том, что из всех частей бывшего Верховного Королевства колдовство само по себе под запретом только в Арморике. Это при том, что в университетах Альбы — что в Оксфорде, что в Лондинуме, что в Каэрлеоне, что на Черном Озере — каждый первый балуется магией и каждый второй — черной.
Конечно, далеко не любой островитянин на глазок открытое зеркало от обычного отличит. Но — может. И не всякий с этим в Трибунал пойдет. Но — может. Потому что магия-то в Альбе не запрещена, а вот умышленное убийство — смертное преступление, если только убитый не дворянин, а причина — не политика. А чтобы открыть это зеркало, убивали.
Неплохо бы пройтись по соседним комнатам, по тем, что пустуют, и посмотреть, что там с зеркалами. Один здесь подобный подарочек — или встречаются чаще…
На мгновение закралась мысль, что не ошибка и не случайность, а чей-то умысел. О почтенных негоциантах думать нечего, они от подобных фокусов бесконечно далеки, да и взялись за ум, наблюдение сняли, между собой договорились. Все живы, все целы, и ни одна случайная телега больше рядом с Китом не оказывалась. Но кто еще — кто и почему именно таким сумасбродным образом?
Ну что ж, проверить проще простого. Открыть дверь и выйти в коридор. В незанятых комнатах двери полуоткрыты. Здесь мы были, здесь все в порядке. И здесь были. А здесь не были, но зеркало как зеркало. А в следующей… а в следующей не убивали. Баловались просто. Но тем же самым. Значит, не умысел, скорее всего. Случайность. Нужно Уайтни спасибо сказать. Да и привыкли здесь уже ко мне, третий год захожу не реже раза в неделю. Привыкли, расслабились, допустили оплошность.
Вот, значит, почему мне так тошно здесь порой бывало… не знаешь, не понимаешь, а чувствуешь.
А если подумать — понятно. Самое естественное для таких дел место. И детей сюда приводят — и перекупщики, и сами родители. И тому, что время от времени они мрут, никто не удивляется: дети до возраста конфирмации на земле некрепко держатся. И если даже кто что почует, то сочтет, как я, что это местным поганым промыслом от заведения несет.
Наверное, с промысла все и началось. Некоторыми вещами на одном месте долго заниматься нельзя: испортишь место так, что не заметишь, как сам начнешь портиться. Капля по капле, пакость за пакостью, и уже не нужно тебе орать и из кожи вон лезть, чтобы дозваться. Само придет, постучится, под руку толкнет — продолжать или что-то почище прежнего выдумать…
Странная вещь — мое везение, подумал Кит, вернувшись в свою комнату. Просто-напросто не хотел встречаться с коллегой, а обнаружил то, что местные олухи долго и успешно скрывали ото всех. И что теперь с этим делать? Так не оставишь, разумеется.
А ведь на них даже не донесешь. Слишком многие здесь вели дела — и мы в том числе, годами. Если «Соколенком» займется Трибунал, они вытащат на свет все. А займется ведь. Они совсем страх потеряли.
Трибунал не слишком интересуется перепиской шпионов и заговорщиков, торговцев и разведчиков. Но все будет внесено в протоколы, все до последнего слова, до описания случайного посетителя, ошибившегося с заведением пять лет назад… все это будет записано, заверено, скопировано. Попадет и в королевскую тайную службу, и к Его Величеству прямиком. Людовик VIII, конечно, знает о том, чем занимаются в «Соколенке» — и о притоне разврата, и о притоне разведки; его люди тоже пользуются этим ни богу, ни черту не угодным заведением. Но сколько новых и неожиданных связей прояснится, сколько дорожек обнаружится, по которым на самом деле передвигаются — прочитываются, копируются, подделываются — письма, донесения и пакеты… Нет уж, о подобном лучше и не думать. Мы не только всей Европе паутину оборвем, мы ее и себе испортим начисто. И погорим крепко.
Значит, быть дому сему пусту. И быстро пусту. И так пусту, чтобы его падение ясней ясного сказало: это место проклял Бог и поразили люди, а властям тут расследовать нечего.
Разговор — долгий и скучный, сегодня ничего интересного человек из канцелярии не сказал, что не помешает ему развлечься за счет Кита… Ну, пусть развлекается напоследок, скоро ему придется искать другое место, зло подумал Кит, спускаясь вниз.
Ужинать иногда все-таки нужно. Кухня в «Соколенке» — многим заведениям на зависть, и теперь тут можно есть с удовольствием. Содом, говорите? Гоморра? Интересно, понравился ли ангелам ужин в доме Лота? Думаю, что понравился. Тем более, что господин Уайтни из общей залы куда-то делся, то ли закончил со своими делами и ушел, то ли поднялся наверх.
Мясо с винной подливой и лесным орехом здесь хорошее. И лепешки вкусные. Вино тоже неплохое, но… все-таки не то. Яблочное и вишневое лучше делают дома. А виноградное — южнее. А для горячего с пряностями сегодня слишком теплый вечер… «И плоть земли жрала людскую плоть, и страх земной сожрал людские души, и только светлым языком копья…» лучше, определенно лучше, уже на что-то похоже… а вот и Уайтни идет. Нужно будет поймать его потом и сказать, чтобы искал себе другое дупло. Это скоро сгорит вместе с ульем.