Стальной кит - повелитель мира
Шрифт:
И Иринка замолчала, пристыженная, потому что ей нравился купальник, подаренный Кошмариком.
Улицу, по которой шли "нарушители границы", пересекла другая, тихая и узкая улочка, и Кошмарику вдруг показалось, что именно на ней должен был находиться антикварный магазин. Свернули по просьбе Леньки направо, прошли метров сто, и тут Кошмарик, смело вышагивавший впереди, произнес, указывая рукой на вывеску:
– Ну вот, я был прав - то, что нам нужно! Антикварные товары.
На самом деле, зарешеченная витрина магазина была уставлена всяким антикварным хламом. Внимание прохожих привлекал граммофон с трубой, кремневое ружье, бронзовая люстра, разные шкатулки, бонбоньерки, лорнеты, фотоаппарат с кожаными мехами.
– Зайдем!
– твердо сказал Кошмарик и потянул за витую бронзовую ручку застекленную дверь магазина.
Колокольчик, соединенный с дверью, приветливо звякнул, давая знать хозяевам лавки о появлении в заведении гостей. И точно, стоявшая за прилавком полная пожилая женщина, едва посетители вошли, приветливо улыбнулась, а Кошмарик постарался состроить на своем птичьем личике подобие самой элегантной улыбки.
– Доброе утро, госпожа!
– сказал Ленька, слегка поклонившись.
– Доброе, доброе!
– ещё шире заулыбалась толстая седая финка, которой понравилась любезность посетителя.
Нетрудно было поприветствовать женщину на "чистейшем" финском. Куда труднее оказалось сложить следующую фразу:
– Я хотел... предлагать, - начал мямлить Кошмарик, позабыв прежнюю бойкость, - один очень хороший... товар.
Володя и Иринка, которым было безразлично, "уйдут" кресты или нет, с любопытством наблюдали за общением их товарища с настоящей представительницей демократического общества. А хозяйка лавки, едва лишь услышала о "хорошем товаре", заулыбалась ещё приветливее, закивала, сказала что-то одобрительное и вперевалку поспешила уйти в недра своего магазина, откуда вскоре появилась с очень худым стариком, наверное мужем. Очки старика покоились на лбу, а в одном глазу - Бог весть как только держалась!
– была вставлена лупа в черной оправе, какой обычно пользуются часовщики. Старик, несмотря на набор оптики, умудрялся ещё и улыбаться, что было, как видно, необходимостью в общении людей цивилизованного общества.
– Здравствуйте, - сказал старик, как и положено финну, по-фински.
– И что у вас за товар?
Кошмарик понял вопрос, и тут же его ловкая рука юркнула в сумку, переброшенную через плечо. С улыбкой, как будто говорившей финнам "Погодите! Такого вы ещё не видели!", Ленька подцепил рукой несколько крестов и на раскрытой ладони протянул их старику, который направил на товар свою лупу. С интересом приблизила свое полное, с застывшей улыбкой лицо и хозяйка заведения.
Кошмарик внимательно следил как за стариком, так и за женщиной. Он ожидал, что лицо антиквара, даже не взявшего в руки ни одного креста, сейчас засветится азартом, радостью и желанием стать обладателем всего Кошмарикова товара. Но странно, эти чувства не отразились на сухом лице старика. Напротив, физиономия антиквара приняла неприятное, даже злое выражение, точно Кошмарик протянул ему в ладони горсть червяков или раздавленную лягушку.
– Фашистское дерьмо!
– сказал вдруг старик резким, противным голосом и даже сделал нетерпеливое движение всем своим тщедушным телом.
– Несите прочь свою дрянь!
– была солидарна со стариком женщина, на лице которой не осталось ни тени былого добродушия. Она смотрела на Кошмарика, все ещё протягивавшего вперед ладонь, наполненную Железными крестами, с чувством гадливости. Казалось, ещё минута, и ребят выпрут из магазина, хлопнув за ними дверью, или даже сдадут полиции.
Кошмарик не знал по-фински таких слов, как "дерьмо" и "дрянь", но не нужно было обладать семью пядями во лбу, чтобы догадаться: товар не понравился. Нет, Ленька не смутился. Сколько раз, стопоря на Приморском шоссе "тормалайские басы", он, предлагая финнам на обмен и на продажу шапки, армейские ремни, матрешек и прочую ерунду, наталкивался на презрение, насмешку. Часто его просто гнали, толкая из автобуса под зад. И всегда, когда приходилось корчиться от стыда, Кошмарик говорил сам себе: "Ничего, бизнесмен не должен краснеть! Стыдно должно быть лишь тому, у кого в кармане вошь на аркане. А если я сделаю деньги, то это все оправдает, даже мой позор!".
Вот и теперь, заметив неприязнь хозяев лавки, Кошмарик с милой улыбкой на лице, извиняющей скорее нетактичность финнов, чем свою оплошность, снова полез в сумку, где в кармашке лежал медальон, найденный среди костей и черепов. Финны с опаской следили за манипуляциями подозрительного посетителя, думая, наверное, что этот неряшливо одетый подросток может выудить из своей облезлой сумки ещё что-то более гадкое, чем немецкие кресты.
– Голден! [1]] - поболтал Кошмарик медальоном перед носом женщины.
[1] - Золотой (англ.).
Хозяйка, с напряженным вниманием водя глазами, спешащими угнаться за качающейся вещицей, пыталась с ходу оценить достоинство предлагаемого на продажу медальона. Вот медальон неподвижно повис на цепочке, все ещё находящейся в руке Леньки, и Кошмарик вдруг отчетливо увидел, что женщина смотрит на безделушку не то чтобы с изумлением, но даже с каким-то ужасом. Казалось, она сейчас упадет в обморок - стала тяжело дышать, схватилась рукой за полную грудь.
– Марта, тебе плохо, плохо?
– стал спрашивать у неё муж, но хозяйка не ответила ему, потянулась рукой за медальоном. Пальцы её дрожали так, что поначалу не могли схватить легкую вещицу.
"Вот черт!
– со смущением подумал Кошмарик.
– Опять не то предлагаю!" А Володя, стоявший рядом с Кошмариком, уже тянул приятеля за рукав, давно поняв, что их визит к антикварам может иметь для них лишь вредные последствия.
Через минуту женщина уже освоилась с медальоном и по-прежнему со страхом и изумлением рассматривала его со всех сторон. Потом она бросила мужу короткую фразу, и старик, запустив руку в большой карман своего рабочего фартука, достал и подал жене маленькую отвертку с тонким, хорошо заточенным жалом.
Мелко семеня толстыми и, наверное, больными ногами, женщина вперевалку поспешила пройти за высокий прилавок, оперлась на него локтями и принялась ковырять отверткой в медальоне. Кошмарик машинально прошел за женщиной, не понимая, что она собралась делать с медальоном. "А не чокнутая ли она? мелькнула мысль.
– Да и не испортит ли медальон? Не поцарапает ли?" Ленька хотел было даже забрать медальон, но вдруг женщина отпрянула от предмета, привлекавшего прежде её пристальное внимание. Она даже вскрикнула: "Эйно! Эйно!" - а потом, наваливаясь грузным телом на прилавок, уронив седую голову на руки, женщина отчаянно зарыдала, чем привела и Кошмарика, и Володю, и Иринку в сильное смущение.
Хладнокровным оказался лишь худой старичок хозяин. Он быстро взял в руки медальон, выпавший из раскрытой ладони хозяйки, продолжавшей плакать, навел на него свою лупу, но не зарыдал, подобно жене, а только сокрушенно покачал головой.
– Привет из загробного мира, - сказал он серьезно, и Кошмарик каким-то звериным чутьем понял содержание произнесенной стариком фразы: - Это медальон её погибшего брата.
ГЛАВА 11
ВНУК ФИНСКОГО МАТРОСА
И Кошмарику отчего-то захотелось побыстрее дернуть из этой лавки. Ему просто стало страшно, хотя сердце Леньки и не могло дать отчет: чего, собственно, нужно было пугаться? Инстинкт же самосохранения подсказывал, что пора спасаться бегством или тебя обвинят в присвоении, попросту краже, чужой вещи. Но убежать Ленька не успел, потому что женщина, внезапно прекратив плакать, повернула в сторону Кошмарика свое мокрое, но уже какое-то просветленное лицо и спросила страстно и настойчиво: