Стальной кит - повелитель мира
Шрифт:
Флажолет недоверчиво покачал головой:
– Очень трудная задача - превратить русских в немцев. Для этого им надо было бы головы открутить да и немецкие пришить. Здесь, думаю, гороховой кашей делу не поможешь.
– Поможешь, ещё как поможешь!
– вспылил фон Трауберг, обожавший, как видно, немецкую кухню.
– Главное все-таки дисциплина, жесткая немецкая дисциплина! Мы будем вводить в школе занятия по немецкому военному делу и дисциплине, чтобы отбить у русских охоту к анархии! Прекрасная вещь военная подготовка в каждой школе! Айн, цвай, драй! Айн, цвай, драй! Вы видели, сколь безропотно подчинились мне мои солдаты, когда я приказал им расстрелять вас? Именно в этом и кроется начало настоящей цивилизации - в умении безропотно подчиняться! Да, подчиняться и ещё раз подчиняться! Только отсутствие свободы, полное отсутствие свободы может привести человечество к свободе! Да здравствует немецкая дисциплина!
Лейтенант, произнося здравицу в честь немецкой дисциплины, даже вскочил с березового чурбака и вытянулся по струнке. Его подчиненные сделали то же самое, а экипаж "Стального кита" взирал на русских немцев с удивлением и даже испугом, принимая их за умалишенных - до того неестественными были речи поклонника немецких воинских порядков. Впрочем, кашевар разрядил обстановку, объявив:
– Каша готова! Извольте подавать, герр лейтенант?
– Подавайте, Генрих, если готова. Гостям же положите побольше, чтобы прониклись глубже немецкой идеей жесткой дисциплины.
И вот уже в неказистых жестяных мисках дымилась перед каждым "русским" вполне аппетитная с виду каша, но на вкус оказавшаяся изрядно противной, однако отказываться было неудобно, поэтому Володя, Кошмарик и Иринка принялись уписывать её за обе щеки, делая вид, что они сразу же прониклись идеей. Флажолет, которому в жестяную кружку, скорее всего форменного образца, плеснули шнапса, сказал перед тем, как выпить и приняться за кашу и ветчину:
– Пью за здоровье людей, недовольных нынешним русским порядком и обычаями! Я сам ими недоволен!
И когда Флэг вкушал гороховую кашу вместе с немецкой идеей, то поминутно приговаривал:
– Ах, какая чудная еда! И почему это в России не привилось подобное блюдо?
– Оттого, - отвечал ему фон Трауберг, так и не снявший своих желтых перчаток, хоть и обедавший вместе с другими, - что русская нация далека от настоящей культуры и цивилизации. Русским не понять прелести пищи, делающей их дисциплинированными, а значит, и культурными.
– Да, не понять, не понять!
– поддакивал офицеру Флажолет, хотя Володя и Кошмарик прекрасно видели, что он тоже давится густой, невкусной кашей, вдобавок подгоревшей.
"Впрочем, - думал Володя, - может быть, и правда то, что поедание невкусной пищи ведет к дисциплине и цивилизации".
Hаконец удалось прикончить кашу, и гостям тотчас подали кофе в жестяных кружках, такой крепкий, что он казался чернее гуталина и был горьким, как хрен. Hо пришлось выпить и эту отраву, после чего Флажолет поднялся и торжественно, как тамада на свадебном пиру, сказал:
– Господа солдаты кайзера! Господа немцы! Мы хоть и русские, но умеем ценить гостеприимство, а главное - науку. Hемцы же всегда учили русских, и русские были примерными учениками. Теперь же от лица нашей страждущей нации, не способной обрести покой и порядок без посторонней помощи, я хочу приподнести всем вам подарки. Только прошу вас набраться терпения и подождать меня минут тридцать. Подарки находятся на моем судне, на заливе, и это совсем недалеко!
Фон Трауберг изящно и с достоинством поклонился:
– Будем вам признательны. Хотите, я дам вам сопровождение?
– Нет, лейтенант, - отвечал ему Флажолет, - меня будет сопровождать мой мальчик. Только, прошу вас, верните мне мое оружие...
Фон Трауберг снова кивнул и щелкнул своими желтыми пальцами, и тотчас один из его солдат бросился к палатке, нырнул в неё и тут же вынырнул оттуда с "береттой". Передав автомат в руки фон Траубергу, он тут же отошел в сторону, а лейтенант, вынув из автомата магазин, подал оружие Флажолету, сопроводив движение словами:
– Простите, патроны я отдам позднее. Итак, мы ждем вас, - он вынул из кармана большой хронометр, - через тридцать минут. Всего хорошего.
– Кошмарик!
– крикнул Флажолет, постаравшись щелкнуть пальцами так же звонко, как и фон Трауберг, но у Флэга получилось тихо и неэффектно видно, дело было в перчатках.
– Со мной пойдешь!
И Кошмарик, наевшись "лекарства от русской недисциплинированности", охотно крикнул:
– Слушаюсь, сэр!
Не забыв захватить канистру с горючим, Ленька потрусил за Флажолетом в лесную чащу, а Володя, недоумевая по поводу того, чем же Флэг решил одарить солдат кайзера, подошел к Иринке и спросил, нравятся ли ей немецкие порядки. И услышал ответ: "По-моему, эти люди такие же сумасшедшие, как и наши Флажолет со Смыком, - друг друга стоят!" И тем не менее Володе было интересно ходить по этому лагерю. Он много спрашивал и скоро узнал, что флаг, висящий на флагштоке, - это государственный флаг Германской империи; узнал, что на ночь "немцы" выставляют часовых, что винтовки чистят ежедневно, а перед сном выстраиваются на молитву. Оказалось, что все они принадлежат лютеранскому вероисповеданию.
"Надо же!
– думал про себя Володя.
– Вчера ещё русскими были, а сегодня уже в немцев превратились! Вот что значит дисциплина!"
Флажолет и Кошмарик явились как-то неожиданно, точно снег на голову.
– Ну вот мы и вернулись! На пять минут раньше срока, заметьте, лейтенант! У русских тоже чувство дисциплины есть, мы тоже кое-что умеем! Слушайте, фон Трауберг, у меня к вам просьба: вы не могли бы приказать своим солдатам выстроиться здесь, на полянке. Это очень важно для меня.
– Охотно, - вежливо отвечал фон Трауберг, и через полминуты воины Вильгельма Второго уже стояли плечо в плечо, являя собой пример настоящей дисциплины и порядка. Флажолет же явился в лагерь не с пустыми руками, а со своей сумкой, которую поставил у ног, встав напротив строя.
– Славные солдаты Германской империи!
– начал он приподнятым тоном. Давно уже русская земля не была свидетельницей такой выправки, такого воинского лоска, такой дисциплины! Вы же со своим командиром явились первыми ласточками обновления всей нашей жизни. Да, мы устали от произвола и беспорядка! Да здравствует подчинение! Уметь подчиняться - значит уметь жить! Теперь же я хочу наградить вас за службу военной наградой страны, которую мы так любим!
И Флажолет полез в сумку, пошарил там рукой и вынул целую пригоршню Крестов, тех самых, что были подняты Кошмариком с затонувшего корабля.
– Смотрите! Это - не копии, это - настоящие Железные кресты, которыми награждались славные сыны Германии! Вы - их достойные потомки, так примите же эти высокие знаки отличия!
Флажолет стал обходить строй, начав, конечно, с фон Трауберга, принявшего Крест и громко сказавшего, вытянувшись по струнке:
– Служу Германии!
И каждый, кто получал награду, с чувством говорил: