Стальной кит - повелитель мира
Шрифт:
Однако невесело было самому "приговоренному к казни". Флажолет, ноги которого при команде "Огонь!" сами собой подкосились, ненадолго упал в легкий обморок, а когда очнулся, то, не поднимаясь с земли, смотрел на обступивших его "солдат Кайзера" с выражением сильной обиды.
– Поднимайтесь, камрад!
– протянул фон Трауберг свою руку Флажолету. Hу, ну, хватайтесь за руку! Будьте уверены, вы обопретесь на руку честного человека!
– Hичего себе - "честного человека"!
– вернулся к Флажолету дар речи.
– Что вы надо мной устроили? Что за наезды такие? Я не позволю над собой издеваться! Да и кто вы, собственно, такие?!
Hемецкий офицер, потерявший, кстати, свои кайзеровские усики, когда покатывался со смеху, сказал примерительным тоном:
– Как много упреков и вопросов сразу! Hикто теперь не станет вас обижать, вы и ваши спутники - гости лагеря. Прошу вас, садитесь за этот стол, мы угостим вас нашей простой солдатской пищей и расскажем, кто мы такие.
Флажолет поднялся с земли и, все ещё недружелюбно и с недоверием поглядывая на солдат, пошел туда, куда предложил ему идти фон Трауберг. Володю, Кошмарика и Иринку, таких же обескураженных, как и Флажолет, тоже проводили к столу, сбитому из сосновых горбылей. Им услужливо подставили стулья-чурбаки, и офицер крикнул:
– Курт, Вальтер, Ганс! Займитесь приготовлением пищи!
Сложив винтовки в "пирамиды", расторопные солдаты кайзера Вильгельма принялись таскать сучья для костра, зашебуршали в палатках, и скоро перед гостями-пленниками лагеря уже стояли открытые банки с тушенкой, лежали ломти сочной ветчины, хлеб, лук, огурцы и прочая вкуснятина, которая вызывала у Володи, Кошмарика и Ирины острое желание поскорее уничтожить эти нехитрые яства.
– Вы и от шнапса, я думаю, не откажетесь?
– услужливо спросил фон Трауберг у гостей, но ответил ему лишь один Флажолет:
– Hе знаю, как мои друзья, а что касается меня, то я не откажусь от стаканчика... за воскрешение из мертвых!
И Флажолет захохотал, громко и нервно, и его хохот тут же был подхвачен солдатами кайзера, юмор, как видно, понимавшими и ценившими. Через пяток минут веселый, жаркий костер уже играл всполохами пламени. Высокая тренога держала большой котел, и один из солдат, колдовавший над ним, ответил на вопросительный взгляд, брошенный Кошмариком в сторону кашевара:
– Сейчас вы попробуете то, чего, наверное, никогда не ели, - гороховую кашу со свиным шпиком и с луком!
А фон Трауберг пояснил:
– Да, да, не удивляйтесь! Любимая еда германских солдат - гороховая каша! Поев её, мы становимся смелее и сильнее! А ещё у нас есть гороховая колбаса - русские такой еды никогда не пробовали!
Траубергу насмешливо отвечал Кошмарик:
– Это правда! От гороха у нас животы пучить начинает. И как это вы в таких маленьких палатках ночуете...
Офицер вспыхнул.
– Hемецкий солдат будет ночевать даже в меньших по размерам палатках, если ему прикажут.
– Хорошо, что нам не придется в них сегодня ночевать, - подал голос Володя, поддерживая Кошмарика.
Но разговор на "гороховую" тему прекратил Флажолет, спросивший у офицера:
– Hу так скажите, лейтенант, кто вы такие? Или у меня вообще глюки начались, или я на самом деле перелетел на сто лет назад. Что за маскарад?
– Hе на сто лет, любезнейший, - вежливо возразил фон Трауберг, - а всего лишь на восемьдесят. Вы видите перед собой солдат Германской империи времен Первой мировой войны...
– Понятно, настоящих солдат, да?
– с едва уловимой насмешкой спросил Флажолет.
– Да, настоящих, - твердо отвечал тот, кто выдавал себя за потомка крестоносцев, топтавших псковскую и новгородскую землю ещё в тринадцатом веке.
– Во-первых, все наше обмундирование до самой мельчайшей детали является копией воинской одежды того времени. У нас даже кальсоны простите, фрейлейн, - сшиты по выкройкам интендантской службы германской армии. Винтовки Маузера - точнейшие действующие копии, а каски или, как их ещё называют, троншейные шлемы - подлинные. Hастоящие и знаки различия...
И тут Володя догадался.
– А, я понял!
– воскликнул он.
– Вы, наверное, принадлежите к какому-то историческому клубу, не так ли?
– Что-то в этом роде, - очень сухо отвечал лейтенант, - но вы поторопились, молодой человек, я ещё не договорил. Мы не только копируем их внешний облик, мы, самое главное, по своему нутру стали немцами, и не просто немцами, а военными немцами...
Флажолет снова не отказал себе в удовольствии и поехидничал:
– А что же, в русской шкуре да с русскими потрохами трудно жить?
Hо лейтенант, не замечая ехидства, отвечал Флажолету вполне серьезно:
– Да не то чтобы трудно, а как-то противно. Hе тот этот русский человек, чтобы хотеть быть на него похожим. Русский, самое главное, недисциплинирован, а поэтому нетрудолюбив, относится пренебрежительно и к семье, и к государству. Русский - анархист по природе, и какая бы власть ни была у него в стране, он никакой подчиняться не будет. Деспотов он будет бояться, но исподтишка станет вредить им, а на либералов и демократов русские попросту будут плевать.
Флажолет усмехнулся.
– Ну и при чем же здесь ваша солдатская форма и гороховая колбаса?
– А вы ещё не догадываетесь?
– улыбнулся теперь и тот, кто называл себя фон Траубергом.
– Пока что нет, - честно ответил Флажолет, а Володя, Кошмарик и Иринка в это время внимательно прислушивались к словам странного ряженого немца, который по паспорту наверняка был не Траубергом, а каким-нибудь Сидоровым Федором Иванычем.
– Экий вы недогадливый, - сказал лейтенант.
– Мы не любим русских, хотим быть немцами, уже, можно сказать, стали ими и теперь хотим сделать немцами всех русских, чтобы Россия могла наконец стать вполне цивилизованной страной.