Стальной Лабиринт
Шрифт:
«Все же удивительна тяга образованных людей к насилию… — промелькнуло в голове у Растова. — Сколько раз я слышал слова „должна понять“ как раз от людей интеллигентных! Не понимает, но должна! Не хочешь понимать? Мы заставим! А кто будет плохо заставляться, плохо понимать, того возьмем… да и в расход! Потому что такие непонятливые нам, таким духовным, не
Однако озвучивать свои мысли Растов не стал. Были темы погорячее.
— Кто находится здесь с тобой, кроме водителя и Нины? Другая охрана у тебя есть?
— Вообще-то есть… Но не здесь.
— Не врешь? — Растов красноречиво качнул стволом пистолета.
— Нет-нет! Что вы!
— Что ты сделал с Ниной? Ты колол ей какие-нибудь вещества? Чтобы она лучше «понимала»? — Растов знал странноватую манеру клонов чуть что прибегать к помощи матери-химии.
— Нет! Я считаю эти методы бездуховными! Слово заотара должно быть сильнее любых веществ! — заявил конкордианец напыщенно.
— Оно конечно, — кивнул Растов, ловя себя на мысли, что заотар почти не вызывает у него ненависти. Скорее уж смесь отвращения с желанием не сильно, но все же больно наказать — как подростка, который справил малую нужду в подъезде.
Чориев и Нина все не шли.
Однако характерный шорох движущегося лифта — он доставлял людей к обзорной площадке на вершине кряжа — был уже отчетливо слышен.
— Еще раз, для протокола, — сказал Растов, выдергивая из штанов заотара брезентовый ремень — им он запланировал Кави-усана связать, чтобы тот не пытался смыться. — Что ты хотел сделать с Ниной?
— Странный ты человек, друджвант! — сказал заотар с досадой. — Разве не видишь, что я собирался говорить с богами? Я собирался взять Госпожу Света в жены! Я собирался показать ей сияние Истины, из нитей которого мы соткем ковер нашего с ней бытия!
«Ковер бытия… Господи…»
Растов стиснул челюсти и заиграл желваками. Не то чтобы метафора («ковер бытия, сотканный из нитей сияния Истины») была какой-то особенно отвратительной и неточной. Растов отдавал себе отчет в том, что злит его совсем другое. Теперь он был уверен, что это у него с Ниной будет совместный ковер. У него с Ниной. И больше ни у кого.
— А потом?
— А потом — жизнь! Потом мы бы жили с ней жизнь! — Влажные, чуть навыкате глаза заотара глядели куда-то за горизонт.
Растов замолчал.
Переубеждать ненормального — задача для людей терпеливых и добросердечных. Ни тем, ни другим Растов себя не считал.
— Поедешь с нами, — бросил капитан Кави-усану. — С этой минуты ты наш пленник.
Однако
Растов выслушал обстоятельный рассказ заотара о том, как переменяют жизнь ищущего человека ритуалы, как зависимо мнение женщины от божественных вибраций, о том, что такое супружеская пара с точки зрения Благой Веры и как близость священного огня, который неугасимо пылает в Пещере Дракона, преображает скверну и превращает говно в повидло…
В этой части заотарского рассказа Растов наконец бросил взгляд вниз, в черноту именитого провала.
Там вяло змеились голубые огненные питоны, довольно-таки чахлые. «На таких даже сосиску не поджаришь», — подумал Растов презрительно.
В те секунды капитану меньше всего верилось, что эти призрачные синие огоньки могут что-либо «преобразить». А от сумбурных проповедей заотара грозила взорваться голова…
К счастью, со стороны лифта появились насквозь мокрый Чориев и Нина — ободранная, исцарапанная, перепачканная не то грязью, не то копотью, в порванном на боку платье. Растов машинально отметил, что Чориев успел развязать девушку.
— Костя? Ты? — оробела Нина, завидев Растова. И сделала шаг назад. — Я думала, ты… куда-то уехал… Ну, воевать.
— Я… — Растов тоже неожиданно сильно застеснялся. — Так и есть… Воюю. Я, кстати, хотел тебе позвонить… Но только связь не работала.
— Я так и поняла, что связь…
Однако даже после этих слов на шею своему спасителю Нина не бросилась, как сделала бы всякая героиня приключенческого фильма, даже фильма клонского.
Военюрист Нина Белкина обхватила руками озябшие предплечья и выжидательно уставилась на Растова. Мол, и что теперь?
Растов отвел взгляд и зачем-то напустился на Чориева.
— Почему вы так долго?! Я уж думал, что-то случилось!
— Так электричества-то нет, — пояснил наводчик обиженно. — Пришлось лифт вручную спускать, лебедку крутить… А Дзохар что — ишак? Нет, Дзохар крутит медленно…
Пока они спускались по лестнице, заотар успел прочесть еще одну бесплатную лекцию о том, как ничто на земле не помешает их с Ниной душам быть вместе, в том числе нелепые козни Растова и Чориева.
Нина слушала, неприязненно поглядывая на растовский «Сигурд», откуда русский вариант проповедей Кави-усана и доносился. А потом протянула руку к груди капитана и в один щелчок переводчик выключила.
Растов некстати отметил, что даже это беглое, прагматичное прикосновение Нининой руки отозвалось в его теле неуместной волной блаженства.
— Нет сил уже от него, — отчеканила Нина, сердито хмуря брови.
Они остановились на стоянке возле Т-10, где, слава богу, все было тихо.