Стальные сны. Серебряный клин
Шрифт:
Защитники Башни сделали так, что их издевательский смех много дней звучал в ушах побежденных.
Города, лежавшие между Башней и морем, дорого заплатили за происшедшее. А Опал заплатил вдвойне. Плетеный так далеко зашел в своей безумной жажде мщения, что ему пришлось целых шесть дней выжидать, прячась в руинах города, прежде чем один опрометчивый капитан не бросил якорь в гавани, чтобы выяснить, что за ужасное стихийное бедствие постигло Опал.
Разочарование, грызшее Плетеного, лишь подстегивало его ярость. Казалось, сама судьба решила помешать ему. Несмотря на все
Под стенами Берилла Плетеному пришлось столкнуться с колдовскими проявлениями почти той же силы, что и в Башне. Защитники города не пожелали сдаться, предпочтя вступить в жестокую схватку.
Безумие, неистовство и ярость Плетеного в тот день ужаснули даже Жабодава.
XIX
Талли, почесываясь, сидел на бревне и пустыми глазами смотрел в ту сторону, где стояло дерево. Вряд ли братец сейчас хоть что-нибудь видит, подумал Смед. Опять изнывает от жалости к самому себе.
— Вот дерьмо, — пробормотал Талли. — Ну и черт с ним.
— Что? — спросил Смед.
— Что слышал. Я сказал — черт с ним! Я сыт по горло. Будем собираться обратно. По домам.
— Послушай, а как же дворцы и роскошные женщины, о которых ты толковал? Как насчет твоих обещаний, что всю оставшуюся жизнь мы будем жить по-королевски?
— Забудь. Засунь себе эти обещания. Мы уже проторчали тут всю весну и половину лета, Ничего не добившись. Просто я показался себе большим умником, решил прыгнуть выше головы, а сам как был бичом с Северной Окраины, так им и останусь.
Смед посмотрел в сторону дерева. Тимми Локан все продолжал швырять палки. Это занятие ему никогда не надоедало. Сегодня Тимми искушал судьбу, подобравшись к дереву гораздо ближе, чем обычно. Он собирал палки, раньше не долетевшие до кучи, и забрасывал их на самый верх. Так получалось гораздо быстрее, чем искать валежник: ближайший к дереву участок леса был вылизан, словно парк; там нельзя было найти ни единой хворостинки.
Смед подумал, что теперь они могут поджечь кучу в любое время: местами она полностью закрывала дерево, поднявшись на пятнадцать футов в высоту.
Что такое творится с Талли? С тех пор как им пришлось искупаться в реке, он непрерывно скулил и закатывал истерики. Но сейчас, когда они были в двух шагах от цели, его поведение выглядело подозрительно.
— Мы можем теперь подпалить эту кучу в любое время. Почему бы тебе не подождать еще немного?
— К чертовой матери! Опять ничего не выйдет, и ты прекрасно это знаешь. А если думаешь иначе, то дурачишь сам себя.
— Коли собрался уходить, так проваливай! А я намерен остаться посмотреть, чем кончится дело.
— Я же сказал: мы уходим отсюда все. Все, понял?
Ладно, подумал Смед. Похоже, Талли опять собрался обвести его вокруг пальца.
— Я-то понял, но остальные думают иначе. Трое против одного. Хочешь свалить отсюда — сваливай. Держать тебя силком никто не станет.
Талли поднял шум. Даже пустил в ход кое-какие угрозы. Наверно, продолжал воображать себя полководцем.
— Заткнись, — оборвал его Смед. — У меня нет семи пядей во лбу, это верно, но я не настолько туп, как ты полагаешь, Талли.
Талли слишком долго медлил, прежде, чем сказать:
— Ты о чем?
— В ту ночь, когда ты как цыпленок обделался, удрав к реке и не дождавшись нас, я припомнил, что ты и раньше откалывал со мной такие фокусы. Но на сей раз номер не пройдет, Талли. Хочешь прикарманить Серебряный Клин и слинять, оставив старого Смеда здесь, с пальцем в заднице? Нет уж! Не выйдет!
Талли принялся бить себя пяткой в грудь, что ни о чем подобном он даже не помышлял. Но Смед больше не обращал на него внимания. Он снова стал смотреть, как Тимми Локан швыряет палки. Немного погодя он заметил, что со стороны городка приближается Старый Рыбак. Старик что-то нес на плече. Смеду было плохо видно, но он надеялся, что это карликовый олень. Одного такого старик подстрелил недели две назад. Жаркое получилось — пальчики оближешь.
Тимми тоже заприметил Рыбака, сразу утратил интерес к швырянию палок и затрусил в их сторону.
Но на плече у Рыбака оказался вовсе не олень, а большой узел, который он со звоном и лязганьем сбросил у бревна.
— Там уже почти не воняет, — сказал он, — Вот я и подумал, надо бы в городке немного пошуровать. — Он развязал узел, сделанный из старого изодранного одеяла. — У тех ребят не хватило времени хапнуть как следует. Уж слишком спешили дальше.
Когда старик развязал узел, у Смеда даже челюсть отвисла от изумления. Там было несколько фунтов звонкой монеты, среди которой попадались золотые. Там были кольца, браслеты, броши, серьги и ожерелья, многие — с драгоценными камнями. Никогда прежде ему не приходилось видеть такую кучу сокровищ сразу.
— Такого добра там навалом, — сказал Старый Рыбак. — Я просто подобрал, что валялось почти под ногами, и ушел, взяв то, что мог унести.
Смед презрительно взглянул на Талли:
— А ты еще собрался выйти из игры. Решил, что все — псу под хвост.
Талли с благоговением смотрел на лежавшую перед ним груду драгоценностей. Затем выражение его лица вдруг стало подозрительным. Смед понял, что братец обдумывает: а не спрятал ли Рыбак большую часть найденного там, откуда мог бы забрать ее позже? Только такая идиотская мысль и могла прийти в голову Талли Стаху.
Если бы Старый Рыбак захотел отстегнуть их от дележа добычи, он бы просто припрятал ее, а потом забрал без помех. И никто бы ничего не заподозрил. Никто из них не собирался искать что-либо в городке. Наоборот, каждый стремился выкинуть из головы все мысли о том, что там случилось.
— Что стряслось? — спросил Рыбак, переводя взгляд с Талли на Смеда и обратно.
— Разнылся, что вся наша затея — одни чертовы заморочки, — объяснил Смед. — И что его уже мутит от этого, и он хочет, чтобы мы отправились восвояси. Но послушай. Пускай даже с деревом ничего не выйдет, мы можем сделать то же, что и бандиты. Ведь на малую долю того, что уже здесь, я мог бы миленько жить в течение долгого времени.