Стань моей судьбой

Бойл Элизабет

Тем временем Элинор продолжала читать:

«Клифтон проявил редкую храбрость, многим пожертвовав ради страны. Его считают лучшим из всех, кто когда-либо служил в министерстве иностранных дел. Он заслуживает леди с отвагой и сердцем (и хорошим приданым), которая поможет ему залечить раны».

— Он был ранен? — удивилась Минерва. — Он выглядел вполне здоровым, когда явился сюда.

— Думаю, скорее, это сердечные раны, — заметила Люси. — Трудности, с которыми он столкнулся, опасности, которые преодолел. Он сказал, зачем

пришел? — Люси старалась говорить спокойно. Когда Минерва и Элинор насмешливо посмотрели на нее, она пожала плечами. — Я видела, как он вышел из дома. Не знаю, какую дерзость он продемонстрировал, но ты, Минерва, похоже, лихо с ним разделалась.

— Нес какую-то чепуху о своем брате. Незаконнорожденном! Откуда мне его знать?! — Минерва возмущенно тряхнула головой.

— Малком, — сама того не сознавая, вслух сказала Люси.

— Что? — удивилась Минерва.

— Его брата звали Малком. Он тоже служил. Его убили на берегу около Гастингса. Местная милиция приняла его за контрабандиста и застрелила. — Люси отвела взгляд.

— Бедняга, — сказала Минерва. — Какая трагедия.

«Большая, чем ты можешь себе представить», — могла бы ответить Люси.

Элинор, кивнув, всматривалась в лицо Люси.

— Ты его знала? Этого Малкома? И лорда Клифтона?

Глядя на своих новых подруг по несчастью, Люси чувствовала, что сегодня их соединили реальные узы, к которым не имели отношения ни кларет, ни выходка лорда Льюиса. Их сдружило тяжелое положение, и только теперь Люси поняла, как ей не хватает Марианны и связывавшей их дружбы.

— Да, я знала их обоих.

— Он искал тебя! — сказала Минерва.

Люси затаила дыхание. Минерва не закончила. Веселое изумление на ее лице сменилось потрясением, она закатила глаза, потом посмотрела на Люси:

— Боже милостивый! Микки.

Глава 11

На следующее утро Люси спустилась к завтраку, не в силах унять тревоги. О чем она думала, рассказав Элинор и Минерве о Клифтоне и Микки? И почему граф не смог узнать о существовании мальчика?

Слишком много кларета и мало здравомыслия, сказала она себе. Она выболтала свои тайны хуже агента-перебежчика.

Ее отец был бы потрясен ее поведением.

Но в конце концов Минерва и Элинор согласились с ее доводами и, вместо того чтобы встревожиться от ее признания, обняли и обещали помочь.

«Мы будем стараться помогать друг другу», — уверяла Минерва, когда они, пошатываясь, побрели спать.

Но доживут ли эти настроения до холодного света дня, задавалась вопросом Люси. Похоже, их слуги не были проинформированы об ослаблении напряженности, достигнутом минувшей ночью. Люси остановилась на лестнице, заслышав начинавшийся спор между горничной Минервы и служанкой Элинор. Кажется, из-за утюга.

В глубине дома звенел голос чем-то недовольной Клапп, и даже мистер Оттер, невозмутимый, рассудительный мистер Оттер, спорил с экономкой, миссис Хатчинсон, у лестницы.

— Разумное питание для юного человека, мадам, — говорил он, — не включает двойную порцию бекона и яиц. Такой диетой вы превратите его в прожорливого увальня. Овсянка и слабый чай подойдут ему гораздо больше.

— Он не лошадь, мистер Оттер, — возразила экономка. — Мальчик растет, и его аппетит тоже. И скажу вам прямо: не болтайтесь возле меня в кухне со своими нравоучениями, иначе это будет ваша последняя еда в жизни.

О Господи! И это только первое утро в их новой обители. Что же будет к концу недели?

Забренчал дверной колокольчик, и Люси огляделась в поисках Маджетта. Но бывшего денщика Тэтчера, а ныне их дворецкого, нигде не было видно.

И не похоже было, что мистер Оттер или миссис Хатчинсон намерены открыть, когда колокольчик звякнул снова, куда более настойчиво.

Люси жалобно посмотрела на экономку и кухарку в одном лице, но миссис Хатчинсон, вытирая руки о передник, что называется, умыла руки.

— Не стану открывать, — объявила она. — Наверно, очередной щеголь, из тех, что с рассвета повалили в дом. Я от них устала. В доме цветов больше, чем на похоронах, и пахнет так же.

Только теперь Люси заметила букеты, они грудами лежали везде — на столике для визитных карточек, на диванчике у окна, даже полка для безделушек была завалена букетами.

Кажется, что все оранжереи в Лондоне подверглись набегам.

— О Господи! — воскликнула Люси. — Для кого все это?

— Выберите свои, миледи. Они присланы «леди Стэндон». — Фыркнув, экономка покачала головой. — Не думаю, что хоть кого-то из этих безмозглых типов волнует, кто из вас получит цветы. У них женитьба на уме.

— Что за глупость! — задохнулась Люси. — С чего они взяли… — Ее остановил очередной звонок колокольчика.

— Не смотрите на меня! — заявила экономка. — Я уже ноги сбила, бегая все утро к двери, чтобы выслушивать всякие глупости. — Она посмотрела на мистера Оттера и многозначительно подняла брови. — К тому же мне надо приготовить яблочный пирог и заварной крем для юного хозяина. — Она круто повернулась и направилась в кухню.

— Милая моя, вы ребенка, как рождественского гуся, откормить хотите? — запричитал мистер Оттер и двинулся следом за миссис Хатчинсон, бубня о правильном питании.

Люси подумала, что, окажись сейчас на ее месте Минерва или Элинор, бедняга за дверью напрасно дергал бы шнурок колокольчика, но, к счастью для визитера, она не обладала их аристократической чувствительностью.

В конце концов, она достаточно часто открывала дверь в доме отца в Хэмпстеде.

Всегда надеясь, что это он вернулся за ее сердцем, как обещал…