Станция Бякино – 2: Чернотроп

Осень пришла незаметно. Листья на деревьях пожелтели, и небольшая часть уже успела упасть на землю. Дни стояли солнечные, но по ночам становилось уже прохладно.

Пионерский лагерь «Трудовая коммуна» – именно так называлось когда-то учреждение, останки которого обнаружили друзья в лесу около станции Бякино. Маша узнала это по печатям на постельном белье.

– Сегодня закончим, – сказал Сашка брату, привязывая стальной проволокой очередной деревянный столб к врытой в землю железной трубе.

– Хорошо бы, так намного безопасней, – вытирая лоб, ответил Пашка. – Маша будет довольна.

Братья-близнецы уже два месяца восстанавливают забор вокруг лагеря. Поднимают упавшие железные столбы и вкапывают заново. Рубят деревья, очищают от коры и сучков, прибивают получившиеся слеги между деревянными опорами, привязанными к тем самым столбам.

Друзья обеспечили их инструментом и гвоздями. Борис Валентинович и Сережа еще раз сходили в дом дедушки с бабушкой и принесли все необходимое из мастерской. Даже железный верстак с тисками притащили. Борис после неделю жаловался на боли в пояснице.

– Как думаешь, нам повезло? – поинтересовался вдруг Сашка.

– Это ты про что? – ответил брат.

– Про то, что нам повезло встретить этих людей, – добавил Сашка и принялся забивать гвоздь молотком. – Живем здесь как в раю.

– Ты серьезно? Мы вкалываем от рассвета до заката, – расхохотался Пашка.

– Ну правильно, разве до зомби-эпидемии мы не тем же самым занимались? – улыбнулся в ответ брат. – Нас кормят каждый день, и при этом не нужно рисковать жизнью. Чистая вода всегда в доступе, хоть упейся. Можно мыться каждый день и даже с мылом. Спим в теплых и уютных кроватях на белых простынях. Да что там говорить, нам даже нет-нет да и шмоток каких-нибудь принесут. Разве ли это не счастье?

– Все так, – пробубнил Пашка. – Только одно плохо: мы тут одни, без девушек. Как тебе та рыженькая с короткой стрижкой?

Сашка провел рукой по своей бороде и ухмыльнулся:

– Ты себя в зеркало-то видел? Зарос как дикарь, скоро за снежного человека сойдешь.

– А мне зеркало не нужно, – буркнул Пашка и закинул тонкое бревно на плечо. – Я могу в тебя смотреться, мы же одинаковые, забыл?

– Ха-ха-ха, – рассмеялся Сашка. – А насчет Ю, ты, конечно, прав, девушка она симпатичная. Вот только совершенно дикая. Как только начинаю с ней любезничать, сразу куда-то испаряется. Один раз даже попытался ее приобнять, вроде как случайно, тут же получил по лбу металлическим ковшиком.

– Все хохочите? – непонятно откуда появилась Маша. – Мы так до холодов не управимся.

– Фух, – иронично схватился за сердце Сашка. – Откуда ты взялась? Одно другому не мешает, а вообще… Знаешь, с чего начинается любая стройка? Директор строительной компании скажет, что с фундамента, а каменщик или монтажник, например, смело заявят, что с туалета. Может, построим уже наконец? Холодновато бегать в кусты.

– Делайте, если надо, – шмыгнула носиком Маша. – Вот последние три пролета закончите и приступайте к рытью ямы. Только, пожалуйста, побыстрей. Зима придет, не заметишь как.

– Знаешь что, – обиженно выцедил сквозь зубы Пашка. – Ты ведь сама не разрешила рубить деревья внутри периметра лагеря, а также вокруг него. Сказала, это естественная маскировка и стратегический запас ресурсов. Нам приходится таскать бревна с утра до вечера.

– Да знаю я всё, – печальным голосом ответила девушка. – Говорю, чтоб не расслаблялись. Принесла пакет макарон на ужин и половину банки говяжьей тушенки. Борис Валентинович с вами любезно поделился.

***

Станция Бякино снова открыла свои двери для всех желающих бесплатно переночевать в безопасности. Выжившие бродяги, как и раньше, по собственной воле делились провизией и выкладывали небольшую часть своих продуктов на общий стол. Те, у кого их не было, приносили с собой дрова из леса, сухостой или просто упавшие ветки деревьев. Брали немного крупы или вермишели из общих запасов и варили себе ужин.

Маша живет в каморке Сережи, чему тот поначалу был очень рад. Но после нескольких дней совместной жизни стал подозревать, что комната ему больше не принадлежит. Девушка сделала перестановку. Передвинула и расширила лежанку, письменный стол выставила в зал ожидания, а вместо него собственными силами притащила на спине платяной шкаф из полуразрушенного домика кассирши, что стоял неподалеку.

Борис Валентинович забрал стол себе. Подвинул к окну и сделал несколько досок снимаемыми, чтобы днем солнечный свет проникал внутрь. В нем он хранил свои журналы и грампластинки. Сам же патефон поставил на столешницу сбоку, дабы не мешала писать.

Все верно, вечерами Борис Валентинович зажигал толстую свечу, садился на стул у стола и что-то долго писал, на мгновения то прищуриваясь, глядя в потолок, то грызя колпачок шариковой ручки. Потом вставал, вырывал листок со своей писаниной, двумя руками комкал и бросал в разожженную печку-буржуйку.

– Мемуары пробуете писать, Борис Валентинович? – улыбнулся Сережа, глядя, с каким несчастным видом мужчина сжигает рукопись. – Не знаете, с чего начать?

– Мемуары? Отличная идея, за три года много чего произошло, да и до зомби-эпидемии случались курьезы. – Наставник сел в свое кресло и надвинул кепку на глаза. – Нет, брат. Я пишу письма.

– Письма? Это кому же? – удивился молодой смотритель.

– Жене и дочке, – тихо ответил Борис. – Рассказываю о себе, что со мной всё в порядке и как сильно по ним скучаю. После отправляю в ад, думаю, туда попадают все зомби.

– Думаете, они обрели покой в той ванной комнате? – также тихо спросил парень.

– Ничего я уже не думаю, – вздохнул мужчина. – Вон деревенские мертвецы до сих пор живее живых, а по сути ничего не жрут уже сколько времени. Нам, брат, нужно к зиме готовиться, осень она, знаешь, быстро пролетит. Железную дорогу заметет, и челноки будут ходить редко. Цены повысятся, нужен запас. Продукты, дрова, мыльно-рыльное и прочее необходимое.

– Вообще, я тут два раза зимовал, – Сережа подошел к столу, развернул стол к наставнику и присел.