Становление
Шрифт:
— Я не хочу задеть ваши чувства, господин Сперанский. Нет, меня не страшит дуэль с вами, но, знаете ли, многое в своей жизни я ещё не успел сделать, чтобы быть убитым. Вместе с тем, я скажу прямо, — Резанов сделал паузу, резко, с вызовом во взгляде, посмотрел на меня. — Вы мне не нужны, милостивый сударь. Вы не знаете реалий Америки, пусть на бумаге всё красиво изложено. Не скрою, такой проект нравится и мне, но я не вижу смыслов, чтобы брать вас в долю, когда вы эту долю не можете предоставить. У вас нет ста тысяч рублей, а у меня есть, как и люди, связи в Охотске и Иркутске.
Резанов говорил,
— У меня есть дарованная императором одна просьба к высочайшей особе. Я могу просить государя подписать сей документ. Вам предстоит большая работа, чтобы ваш проект перебил мой. Мало того, тут далеко не всё, на чём можно заработать много, очень много денег, — отвечал я, не раскрывая всех козырей.
Говорить о золоте Клондайка или калифорнийском, конечно, не время. А в проекте есть очень важный пункт, в котором прописывалось правило: коя РАК или кумпании ею начальствующие станут руду добывать, иные ископаемые полезные, то сама РАК и решает сие, распоряжаясь доходами, но уплотя пошлину в казну от десятой части. В переводе получалось, что Русско-Американская Компания может использовать все полезные ископаемые и доходы с них по собственному усмотрению.
Если я ранее посчитал, что золото Миасса не могу в один карман складывать, оно, как минимум, на территории Российской империи, то иные прииски, за пределами государства, отдавать никому не собирался. Это не значило, что я сам стану старателем, нет, но компания, в которой я буду одним из главных держателем акций, может стать золотопромышленной. В таком случае я получаю дивиденды, ничего при том не делая.
— Нет, — жёстко ответил Резанов.
— Тогда я сделаю это без вас, господин Резанов, — чуть повышая голос, сказал я.
— Господа, искюзе муа, я не вовремя, позже чай принесу, — бросив многозначительный взгляд на Николая Петровича, после «уронив» глаза к полу, говорила Аннета.
Это была заготовка. Мадмуазель Милле стояла сразу же за дверью моего кабинета и слушала не сам разговор, сколько определяла его эмоциональный накал. И вот, когда мы с Резановым уже чуть не перешли на прямые оскорбления и ссору, вошла нимфа, такая чистая, притом кажущаяся доступной. Вся из себя с глубоким декольте.
Не скажу, что Резанов поплыл. Он прожжённый соблазнитель. Это качество Николай Петрович уже проявил, когда смог очаровать единственную дочь богатейшего русского купца Шелихова. Но нельзя быть злым или равнодушным рядом с Аннетой, даже на меня она неизменно действует, пусть я и выставил ментальные блоки против соблазнительницы.
— Знакомьтесь, господин Резанов! Это мадмуазель Аннета Мария Милле, с её отцом я веду дела. И
Женщины и лесть… Они могут многое, и мало мужчин, которые бы не попадались на этот крючок. Так что расчёт был верным, и после ухода Аннеты тон Резанова несколько сбавился.
— Мы должны быть откровенны. Прошу простить меня, Михаил Михайлович, за некоторую несдержанность. Между тем, на Востоке нашего большого Отечества манеры не в почёте, там суровые места, и в чести откровенность и сила. Потому я предлагаю говорить напрямую, без обид, — сказал Резанов, всё ещё смотря на дверь, куда только что удалилась Аннета.
Мелькнула даже мысль подложить девушку под Николая Петровича, но ещё не умолкла история с другим Николаем, Карамзиным, так что нельзя пока сильно светить Аннетой, кроме как тем, что она под моим покровительством и живёт с отцом. Последнее очень важно, так как мне нельзя становиться в народной молве любовником француженки.
— Хорошо, Николай Петрович. Я так понимаю, что главным камнем преткновения является то, что нынче я не могу предоставить достаточно денег на организацию РАК. Тогда прошу вас, ознакомьтесь! — сказал я и извлёк бумаги из своего недавно пошитого, отличного портфеля.
Я предлагал Резанову почитать уставные документы Военторга, Лесоперерабатывающей кумпании и даже разрешение, выданное Александру Куракину на добычу полезных ископаемых в районе реки Миасс. Тут же документы о том, что именно я являюсь хозяином компании «Ресторации России», которая уже открыла большой трактир, названный ресторацией «Астория». И да, это заведение возле Казанского Собора, как и в моём будущем.
— Я имел удовольствие отобедать в «Астории», о корой уже ходят приятственные разговоры в Петербурге, — сказал Резанов, как будто главный мой актив — это ресторан.
— Я готовлю к открытию ещё до Рождества пять подобных рестораций. И да, я не руковожу ими. Мой проект, моя помощь, но есть свой приказчик, — сказал я и стал дальше ждать реакции Резанова.
Собеседник после беглого осмотра стал более внимательно рассматривать мои активы. Заострил внимание на сельскохозяйственной компании, получившей название «Агроном».
— Я правильно понял, что вы в хороших отношениях с Гаврилой Романовичем Державиным? — удивлённо спросил Резанов. — Это же ваша кумпания устроила его имения?
Я знал, что Резанов был некоторое время секретарём Гаврилы Романовича, а также пользовался этим знакомством и после. Между тем, мои отношения с Державиным больше даже дружественные. И да, мы подняли доходность имений Гаврилы Романовича и предоставили ещё более масштабный план по преобразованию деревушек Державина в процветающий край. При этом сам сенатор и великий поэт не станет вкладываться в свои имения, вся модернизация будет происходить из увеличенной доходности.
— Я не могу нынче же войти большим капиталом в РАК, но готов войти в залог одной из компаний, пайщиком которой являюсь. Между тем, я показал вам часть своей деятельности, чтобы стало понятно: я не бросаю сказанного на ветер, — ответил я, и слова звучали решительно.