Становление
Шрифт:
*……………*………….*
Петербург
18 июля 1796 года
Янош Михал Крыжановский сегодня выглядел представительно. Нет, он мне сразу показался с аристократическими замашками и весьма светским человеком, но сейчас польский шляхтич являл собой никак ни меньше представителя русского императорского двора, при этом сохраняя толику своего бандитского флёра.
Павел Петрович, как я знал, собирается регламентировать манеру одеваться, чтобы сразу было видно, кто есть кто, и не
Именно он, по моему плану, становится владетелем сети ресторанов. Нельзя мне светить своё имя и замешивать его в соусы и тесто. Тут не то чтобы позорно для дворянина такими делами заниматься. Нет, не совсем. Любая коммерция несколько… не комильфо, но лишь несколько. В этом времени авторитетным является только пользование землёй. Но чёткого осуждения такому заработку ни в законах, ни в обществе нет.
Все, кто заинтересуется, будут знать моё участие в бизнесе, но это сочтут за некоторую блажь. Тут важнее иное, чтобы бандитское прошлое, да и настоящее, Яноша Михала не вскрылось. Мы с ним разговаривали, обсуждали что да как и, наконец, договорились. Барону будет отходить пять процентов от прибыли. Ну, а от меня не только поддержка моральная, но и участие в бизнесе через Яноша, коррекция, по возможности реклама.
— Моё имя Янош Михал Крыжановский, среди вас, господа, есть те, кто прибыл на собрание по просьбе господина Михаила Михайловича Сперанского. Но коммерцию вы будете вести со мной, — Барон окинул собравшихся людей своим пристальным взглядом.
Отчаянно недовольных на встречу хозяев таверн Петербурга и Москвы не пришло. Те, кто категорически был против что-то менять, как и уходить под власть иных людей, решили не тратить своё время. Ну, у них начнутся проблемы, и на фоне успешности коллег сами прибегут со временем.
А другие трактирщики присутствовали на собрании по разным причинам. Были те, кто пришёл из праздного любопытства. Иные корчмари, оказавшись в сложных условиях, не без участия того же Барона, ищут пути выхода из кризиса. А мы так и говорим: с нами вы забудете о неудачах. Бандитский шляхтич в своей речи сыпал фразами, которые можно было назвать «рекламными слоганами», нахватался у меня. Впрочем, мы две недели готовились к тому, чтобы провести эту презентацию, даже речь репетировали и корректировали.
— Нынче вам будут приносить блюда, притом по новой русской подаче, раздельной. Вы вкушайте, дабы разумение поиметь, к чему нужно стремиться, — сказал Янош Михал Крыжановский и подал знал половым начать раздачу блюд.
Я стоял в сторонке, точнее, сидел за отдалённом столом. Местом собрания был скоро открывающийся ресторан «Астория». Уже готова статья в «Петербуржских ведомостях» об открытии. Она обошлась в немаленькую сумму. Подготовлены пять поваров, половые, администратор, швейцар. Есть надежда, что уже скоро лишь чуть отреставрированное здание некогда
Первым сетом, который подавался собравшимся, был «Азиатский стол». Сюда входили и кавказские блюда. Открывал вечер плов. Сложное по нынешним временам блюдо. По вкусу плов был не совсем таким, как я помню. Без зиры и барбариса настоящего плова не бывает, но у нас он всё равно более-менее удачный. Да и кто здесь знает вкус настоящего плова.
После плова подали шашлыки и люля-кебаб. Я знал, что когда-то шашлык стал таким популярным блюдом, что затмевал в ресторанах даже вполне богатую традиционную русскую кухню. К шашлыку подавался лаваш и соусы. Кроме фирменного майонеза, была и аджика — томатный соус с чесноком, зеленью и перцем. Были тут и хинкали, и шурпа.
Далее начался «Русский стол». Готовили только то, что выдержало проверку временем. Котлеты «Пожарские», «Бефкуракин» [бефстроганов], котлеты «Надеждово» [по-киевски], всевозможные салаты с майонезом. Такие новшества сопровождались подачей расстегаев с рыбой. Отдельно шли супы. Борщ, щи, стерляжья уха, ботвинья, окрошка, ну, и конечно, сборная солянка.
Когда начался «Европейский стол», все были более чем сыты, но пихали в себя еду, не предполагая о десертах. Торт «Слоёный» [Наполеон], заварные пирожные, пирожное «картошка» и много чего иного ставили точку в гастрофесте.
— Что скажете, господа? — спросил Янош Михал Крыжановский, когда закончилась дегустация всевозможных морсов и лимонада.
«Господа» выразили восхищение. Такая реакция была прогнозируемой. То, что эти люди сейчас пробовали — это квинтэссенция дореволюционной гастрономии. Подавались те блюда, которые некогда произвели фурор не только в русском обществе, но и в Европе. Так что успех, несомненно, есть и будет.
— Двадцать пять долей — сие много, — начал торги один из хозяев трактиров.
— Я, я, то много! — подхватил идею поторговаться ещё один трактирщик немецкого происхождения.
Но тут не могло было быть речи ни о каком снижении процентов моей доли. Как я уже говорил, пять процентов должно отходить Барону, как куратору всей франшизы. Двадцать долей мне. И даже не собираюсь объяснять почему. Без меня ничего подобного быть не могло. Если у трактирщиков не хватает денег на элементарный ремонт, покупку кухонной утвари, то доля хозяина ещё больше уменьшается по мере дотаций в его бизнес.
Гости Астории расходились неохотно. Кто-то не хотел уходить из-за того, что переел, и было тяжело даже подняться, иные — потому что понравилось употреблять дармовщинку, и в их разбитые желудки могло ещё что-то вместиться.
Прямо здесь и сейчас Барон работал и заключил соглашение с семью трактирами из чуть более двадцати присутствующих хозяев питейных заведений.
— Поздравляю, — сказал я Крыжановскому, когда все питерские трактирщики уехали, а гости из Москвы поднялись в свои номера.