Стану Солнцем для Тебя
Шрифт:
– Только с тобой!
– шептал ей на ухо, двигаясь в ней быстро и сильно, на грани с оргазмом, снова доводил ее, снова замирал и начинал по новой, - Только с тобой, Мариша, только с тобой!
Долго сам не выдержал, ускорял темп, двигался в ней и стонал от удовольствия. Такая узкая, такая тугая и только его. Для него специально сделана. Для него вся такая идеальная: снаружи сущий ангел, а внутри выкованная из самого прочного метала, который в его руках плавится. Для него она идеальная, потому что любимая.
– Я люблю тебя!
А потом их накрыл оглушающий по своей силе оргазм. Так тряхнуло,
И сил, чтобы оставить ее, и покинуть тело уже не было, еще хотел в ней быть, чувствовать, как она вся сжимается, как дрожит, но скатился с нее, боялся придавить. Сумел только на бок перевернуться и Маринку к себе прижать тесней, поцеловать в тонкое, еще вздрагивающее от полученного удовольствия плечико, и отрубиться до самого утра.
ГЛАВА 19
– Мне это не нравится!
– А тебе и не должно это нравиться, но другого выхода я лично не вижу, или ты собираешься до конца света ждать ее появления?!
Руслан Дарчиев на него выжидательно смотрел, а Костя себя внутренне усмирить пытался, и свой страх и свое недовольство всей ситуацией.
– Скажешь, сам бы стал так рисковать?
Руслан отвел взгляд. Конечно, он бы не стал, а Косте придется поставить на кон жизнь любимой женщины в попытке ее же защитить. Дурдом.
Как же его, бл*ть, злила эта необходимость. Но, по-другому не получалось. Марина уже с ума дома сходила, понимала, и сама рисковать не хотела, так что сидела дома и выходила только в окружении охраны, и всегда, незримой тенью, где-то рядом терлась Зима.
Это, кстати, ее план был: на живца вот так ловить ту долбанную сумасшедшую.
Если убрать эмоции, если только разум оставить, то Костя мог согласиться. Но, слов из песни не выкинешь, то есть эмоции убрать и отстраниться не получалось. У него перед глазами все темнело, когда он только представлял, какая свистопляска может начаться. Бешеный риск. И на кону жизнь Марины. Наконец, его жизнь, жизнь Ильи. Как тут можно эмоции в сторону убрать и думать хладнокровно, и дать этим ненормальным подставить его женщину под удар?
– Ты мне зубы не заговаривай!
– рыкнул на него Руслан и поднялся со своего кресла, подошел к окну и вдаль уставился, - Марина, что думает?
– Марина хочет вернуться к работе в нормальном режиме, так что согласна рискнуть.
– Так какого хрена ты мне тут мозги компостируешь?
– Ты понимаешь, если что-то пойдет не так, она пострадать может?! Я чуть с катушек не слетел после той аварии, а ты мне предлагаешь опять во все это влезать? Ты мне гарантию дашь, что моя жена живая останется?! Ты кто? Господь Бог?!
– Константин Алексеевич, - в их разговор вмешалось третье лицо, - Я буду рядом постоянно.
– Можно подумать, твоему слову я верить могу, наемнику, который родную маму за тысячу зеленых продаст, - рыкнул недовольно на женщину, хоть и за женщину ее Костя не считал, - машина для убийств, никак иначе.
– Насчет мамы Вам не скажу, у меня ее не было никогда, а вот гарантию могу дать. Ваша сталкерша, именно съехавшая с катушек баба, она мстит. Она долго выжидала, чтобы нащупать Вашу болевую точку, а как только нащупала, сразу на нее надавила, но все сорвалось и теперь она в ярости, значит, будет делать
– Я понял, понял. Нам нужно ее спровоцировать. Но мне легче самому под пули встать, чем пустить под них Марину.
– Это похвальное желание, Константин Алексеевич, но в данный момент Вы ходите, практически без охраны и никаких покушений не было. Ее цель не Вы сами, а Ваша семья. И поймать мы ее сможем только на этом, и надо делать все в темпе.
– Почему?
– Если дать ей больше времени, она остынет и упокоится, начнет соображать и уйдет в подполье еще на несколько месяцев, а может даже лет - ждать эта тварь умеет, этого не отнять. А нам такое не нужно, неизвестно, что она еще придумает.
Костя со вздохом откинулся на спинку кресла. Ему нужно было обдумать все как следует и уже что-то решать, исполнение плана займет неделю, и за это время реально подготовить все как нужно, но ему еще эту неделю нужно прожить. Ей-богу, он поседеет пока они из этого дерьма выберутся.
– Что успела нарыть по поводу ее мотивов? Я, хоть убей, не понимаю, почему она ждала так долго.
Женщина, сидевшая в уголке его кабинета, вдруг встала и с папкой в руках направилась к нему.
Костя старался на нее не пялиться. Что только про нее не слышал, какие только слухи не доходили про ее службу, про ее работу на одного нефтяного магната, и никак образ наемного убийцы и солдата, положившего в свое время хренову тучу народа, не вязался с этой хрупкой тонкой блондинкой, с голубыми ясными глазами (а скорей всего это были линзы) и веснушками на лице. Козырек кепки был низко опущен и скрывал ее лицо от камер наблюдения и людей, что выше ее ростом, а таких было много. В ней не больше метра шестидесяти пяти, но за эти дни Костя успел ее рассмотреть, как следует, или она ему позволила это сделать, прекрасно понимая, что никакого доверия мужчина к ней не испытывает, но должен был допустить ее в дом, к своей жене и ребенку. Необходимость, на которую он уже пошел, а теперь эти два стратега требовали еще одной уступки, но уже более весомой и опасной.
– А наша девочка оказалась не так проста.
Женщина бросила к нему на стол папку, и он ее тут же открыл, посмотрел на фотографию: изменилась сильно, он помнил эту девочку именно девочкой : молодой и дерзкой, смешной, а на фото была угрюмая, ненавидящая весь мир женщина. Обычные данные: год рождения, место проживания, дата и обстоятельства смерти. Заключение эксперта. Была заражена СПИДом, от него и скончалась в психиатрической лечебнице.
– А на самом деле?
Костя уставился в ледяные голубые глаза, и девушка не спешила их отводить. Для нее все это было игрой, ему так казалось, а что там у нее в голове было, на самом деле, один черт знает.
Руслан к ним присоединился, пролистал папочку и тоже посмотрел на своего новоприобретённого союзника.
– Она была беременна, когда Вы ее в лечебницу отправили, но уже заражена СПИДом, по словам тех, кто там работал, и кого удалось найти.
У Кости в глазах начало двоиться и сердце застучало бешено, кровь по сосудам перегоняя. Ярость накатывала такая, что будь он здесь один, разнес бы кабинет к чертовой матери. Но сейчас мог себе позволить только кулаки от бессильной злости сжимать и разжимать.