Star Wars: Выздоровление
Шрифт:
– Благодарю вас за ваше заключение, доктор Соло, - сухо сказала Лея. Она продолжала стоять с вытянутыми вперед руками.
– А теперь не поможете ли вы мне сесть в мое кресло и снять эти штуковины?
Хан бросил стило на стол: - Конечно.
Хотя трехдневное лечение бактой в конце концов изгнало инфекцию из Леиных ног, Хану казалось, что ее поразила другая инфекция - в месте, в которое не могла проникнуть бакта. После Кореллии в ней росла печаль. Любая попытка ободрить ее неизменно встречала резкий ответ, если же он старался ее убедить, все заканчивалось лишь угрюмым отступлением. Это была не та Лея, на которой он был женат столько лет, пока не… что ж, пока он не сошел с ума и не отгородился от нее. У этой женщины было лицо Леи, ее голос и тело, даже ее остроумие, но теперь она держалась от Хана в стороне; было так, словно йуужань-вонги забрали у него Лею, даже не убив ее, и теперь он хотел получить ее обратно.
– Хан!
– Лея зависла на полпути над сиденьем репульсорного кресла, ее руки были по-прежнему зажаты в его ладонях.
– Ты что, так и будешь держать меня в этой позе?
– Нет.
– Хан рывком поставил Лею на ноги, взял ее за руку потянул за собй, заставив сделать два шага в направлении бассейна.
– Сделаем пару кругов вместе. Если что-то не так с регулировкой, может быть, я увижу.
– Если что, Хан?
– Лея выдернула руку.
– Разве не мне это лучше знать?
Хан вздохнул.
– Послушай, может, они и неудобные, но там всего сколько-то регулировок, я их все перепробовал.
Глаза Леи сузились: - Значит, я не знаю, о чем говорю?
– Я сказал - нужно немного подождать, - Хан снова взял ее за руку.
– Идем, всего пару кругов.
– Ты что, не слышал?
– Лея отказывалась двигаться с места, и Хан был вынужден перестать тянуть ее за собой.
– Мне больно. Сегодня я больше не смогу сделать ни одного круга.
При громких звуках ее голоса Ц-3ПO поднял голову и что-то забормотал, но затем мудро рассудил, что его помощь не требуется.
– Ты имеешь в виду - не будешь, - сказал Хан.
– Ладно, не буду, - Лея с грохотом сделала два шага обратно к креслу.
– Какая разница? Так и так ты поможешь мне влезть в кресло и снять эти зажимы. Если ты не можешь…
– Я, конечно, могу, - ответил Хан, давая волю раздражению.
– Я могу весь остаток твоей жизни садить тебя в это кресло и снимать с него, если ты хочешь именно этого. Чего я не могу - это сделать эти зажимы удобными, так что тебе придется примириться с болью и продолжать ходить. Когда та группировка киллеров в конце концов найдет нас - а она найдет - то будет хорошо, если ты сможешь убежать в укрытие.
– Хороший совет, особенно из твоих уст, - сказала Лея.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты мог бы догадаться, - промолвила Лея.
– С тех пор как погиб Чубакка, ты, конечно, убежал. И бежал все дальше и дальше…
Лея оборвала и отвернулась, и Хан наконец понял, что они спорят не о киберзажимах и не о том, сколько кругов Лея сделала вокруг бассейна, и даже не о том, хочется ей или не хочется шагать дальше.
Лея покачала головой: - Этот разговор нас ни к чему не приведет. Оставим это.
– Нет, продолжай, - заявил Хан.
– Ты вовремя это сказала.
Лея продолжала смотреть в сторону.
– Я ничего не имела в виду…
– Нет, имела.
– Хан говорил со смирением, которое приобрел тяжким трудом в течение последнего года.
– Правда вот в чем: возможно, я своим поведением сделал кое-какие ошибки.
Теперь Лея глядела на него, ее глаза были круглыми, как сенсорные тарелки.
– Я полагаю, да, - осторожно сказала она.
– Но тебе нужно было пережить свое горе.
– Да, и может быть, мне даже нужно было помочь Дроме отыскать его клан. Чего не надо было делать - не надо было сбрасывать сейсмобомбу на собственную семью.
На мгновение Хан замолчал, и затем - заставив себя не смотреть в сторону - он произнес: - Лея, я сожалею об этом.
В Леиных глазах заблестели слезы. Она встретилась с ним взглядом, шагнула вперед, покачнулась. Хан протянул к ней руки, но, к его удивлению, Лея обвила руками его талию и прижалась щекой к его груди.
– Я тоже, - сказала Лея.
– Я тоже сожалею. Все эти годы я отдавала себя Новой Республике и требовала от тебя и детей такого же самопожертвования.
– Эй, это я здесь извиняюсь, - Хан обнял ее за плечи.
– То, что ты делала для Новой Республики - это было важно.
– Да, но и я сыграла свою роль в случившемся, - возразила Лея.
– Когда тебя больше не было рядом, стало совершенно ясно, что я вовсе не тот цемент, который не дает нашей семье распасться.
– Ты была довольно-таки занята тем, что не давала распасться галактике.
– Хану не нравился такой поворот; если Лея начнет сейчас винить себя в их семейных проблемах, это не заставит ее работать над своими ногами.
– Я не мог выбрать худшее время, чтобы оставить вас одних.
– Разве я не была все время этим занята? Дело вот в чем: все эти годы я думала, что пытаюсь восстановить то, что потеряла, когда был разрушен Олдераан.
– Лея ткнула пальцем Хану в район сердца.
– Я не видела, что все это уже у меня есть - здесь, с тобой и детьми.
Хан молчал. В последнее время даже его извинения рикошетом били по нему же.
– Если бы тогда, на Дуро, мы не нашли друг друга, - продолжала Лея, - я бы умерла в одиночестве… чужая в своей собственной семье.
Хан хотел сказать, что это неправда, что она не могла знать, что случится, что Сила вновь свела их. Но все это были пустые слова, совершенно не то, что нужно было услышать Лее. Нужно было ее встряхнуть, сделать так, чтобы она увидела, что все позади - если только она откроет свое сердце и глаза и увидит.
– Знаешь, кого ты мне напоминаешь?
– спросил Хан.
– Борска Фей'лиа, когда он заявляет, что все заслуги принадлежат ему.
У Леи отвисла челюсть.
– На Борска Фей'лиа! Да как ты смеешь… - Должно быть, она увидела в его глазах озорство, потому что оборвала фразу и нахмурилась. В ее глазах промелькнул намек на ее прежнюю искрометную веселость, и она искоса поглядела на Хана: - На Борска? Неужели?
Хан улыбнулся уголком рта.
– Правда. Ты слишком много перекладываешь на себя. Тогда надо было бежать следом за мной через пол-галактики и вытаскивать меня из тысячи пивных.