Старая переправа

Поганец Алексей

Оким потянулся к фляге Данила, девушка предостерегающе встала.

– Нет, друг. Тебе нельзя. Терпи, завтра можно будет.

Увидев, что Данил отрицательно машет головой, Карина вновь присела рядом с Окимом.

– И ты туда же. У меня рот ссохся весь.

– Подожди.

Данил достал металлическую ложку и, чуть налив воды в стакан, опустил туда ложку.

– Как невмоготу будет, облизывай ложку.

Когда-то давно, когда Данил учился классе в пятом, у его товарища вырезали аппендицит, и вот он хвастался, что пить не давали, но разрешали держать ложку во рту, которую только что вынул из воды.

Карина

разрешила дать Окиму ложку только тогда, когда Данил, окунув её в воду, перевернул кверху выпуклостью.

– М-м… Чуть полегче, – промычал Оким.

– Ладно, солнце сядет, приду.

Работы по организации защиты периметра вроде было немного, но и работали только втроём. Да и то, как сказать втроём, Шило лишнего не нагнётся, только через пинки, а Геху можно сравнить с бездумной мощной машиной, которая ворочает тяжести, но нужно указывать, где брать и куда класть, да ещё проверять, как положил. Естественно, напрашивался вариант поставить Шило, чтобы командовал Гехой, но не всё так просто: Шило зазнается, а Геха вновь засопит и вообще ничего делать не будет. Поэтому приходилось крутиться, иногда ещё помогая Серому с приготовлением ужина.

Солнце сорвалось за горизонт, и что не успели, уже не успели. Смысла спешить уже не было. Конечно, вал не накопали, кольев не набили. Но соорудили что-то похожее на стену из арбы и пары брёвен, натянули леску, сделали факелы, навалили различного хлама кучками. Осталось навесик сделать, чтобы под ним переночевать, если вдруг дождь, но не из чего. Ладно, кто в палатку, кто под арбу, спрячутся, если что. Лошадь стреножена, далеко не убежит и одновременно сможет упрыгать от забредшего сухаря. Специально её охранять некому и нечем. Значит, осталось поужинать, поговорить с Окимом и ложиться спать.

Данила разбудили в его дежурство, а значит, ночь прошла спокойно. Утром было не то что прохладно, очень холодно. Хорошо хоть, Серый начинал кашеварить и развёл костёр. Данил сидел, завернувшись в одеяло, небо быстро серело, ещё чуть – и рассветёт.

Перед рассветом вся лощина затянулась туманом, а около костра туман был практически непроницаемым. Это плохо, вообще ничего не видно, да и туман осаживался капельками на ружье. Так, глядишь, и порох отсыреет, а без выстрела оставаться не хотелось. Правда, был ещё пистолет-пулемёт с одним патроном, но и там осечка может быть. Да и тишина такая, будто туман уши затыкает.

Неожиданно заржала лошадь, которая не так и далеко была от костра, кажется, она запрыгала в сторону. Данил с Серым вскочили с мест, вслушиваясь в тишину.

Еле звякнула консервная банка, как будто ветер чуть колыхнул. Нет, лучше казаться идиотом и разбудить всех, чем быть идиотом и никого не будить.

– Тревога! Подъём!

Все повскакивали, сжимая палицы и вертя головами, вслушиваясь в тишину. Даже Карина вывела Окима из палатки и, взяв найденную Данилом мотыгу, замерла, поддерживая Окима.

– Яшир, держи.

Данил передал кремневое ружьё Яширу, а сам взялся за топор. Но тишина продолжала давить на уши, что происходило вокруг, было не видно из-за белой пелены тумана.

– Командир… – шепотом произнес Шило.

– Что?

– Да лучше промолчу, а то опять будете говорить, что я накликал… – высказать мысль Шилу помешал приглушённый звон банок, все обернулись в сторону

звука.

– Смотреть всем за своими секторами. Банки привязаны там, а леска идёт вокруг, неизвестно, где он леску задел и с какой стороны идёт.

Все всматривались в туман, на звук полагаться было совершенно бесполезно, ни одного шороха не слышно. Как, впрочем, ничего не видно было в молочном тумане. Вновь звон банок.

Ближе к земле туман был плотнее, и поэтому первое, что они увидели, это головы с плечами, торс и ноги скрывала белая пелена тумана. Со стороны арбы из тумана появилась целая толпа сухарей. Только они вели себя странно. Конечно, в ряд они не выстроились, стояли все хаотично. Где по двое, где один, а где пустота. Одеты были тоже по-разному, на ком-то была новая одежда, на ком-то замызганные тряпки. Лица тоже были разной степени сухости, некоторые ещё сохранили человеческие черты, а некоторые были с практически иссушенными черепами, с провалившимися глазницами, но глаза хоть и запали, но сохранились, также не было оскалов открытых зубов, черепа были обтянуты кожей. Вернее, лица существ были больше похожи на ящериц, потому что кожа покрылась не то чешуйками, не то кусочками обветренной кожи. Редкие пучки волос торчали клоками в разные стороны и мешали полной схожести с рептилиями.

Было полное ощущение, что не сухари придвинулись, а туман немного рассеялся. Сухари стояли молча, немного покачиваясь, повёрнутые в сторону, где последний раз звякнули банки, и создавалось полное впечатление, что они ждут команды. Солнце появилось из-за горизонта, и первые лучи потихоньку разгоняли туман. Ну всё, тут сухарей двадцать, не меньше, кажется, это конец. Было бы огнестрельное оружие, может, отбились бы. Вот и сходили в безопасное место.

– Геха, сюда. Шило, на место Гехи. Яшир, в центр, страхуешь.

Сухари, услышав, синхронно повернулись на звук и медленно двинулись в их сторону.

Как ни хотелось Данилу быть в первых рядах, но он отошёл на шаг назад. Командир должен видеть, что делают его люди. Впереди всех, размахивая топором, ему сейчас стоять нельзя, сейчас он ответствен не только за себя, поэтому приходилось быть за спинами ребят.

Между людьми и сухарями стояла арба, и сейчас она скорее мешала людям, чем помогала. Сухари делились на два потока, обходя её, но и людям пришлось разделиться, оставив в центре арбу. Вот по центру этой арбы, чуть позади ребят, и занял позицию Данил. Справа от него Темнило и Серый. Слева, так как бить левофланговым не с руки, командир поставил основного ударника, Геху, ну и Шило страховал его. Внутри круга стоял Яшир с ружьём в качестве резерва. Позади, замыкая круг, скорее как сигнализация, на случай появления с тыла, стоял Оким, оперевшись о Карину.

Первым ударил Темнило, опустив палицу с глухим звуком на череп какого-то щёголя, одетого в жёлтый костюм в большую клетку и обвешанного бижутерией. Дальше понеслось, глухие звуки слышались со всех сторон. Вот какой-то сухарь пролез под арбой, и, не давая ему распрямиться, Данил нанёс удар остриём топора. Не тут-то было, лезвие срикошетило и соскочило вбок. Пришлось срочно переворачивать топор. Удар обухом вмиг успокоил сухаря. Понятно, почему у местных топоры, кирки, клевцы не в моде, ими нужно уметь пользоваться, а палица – вещь, годная для любого новобранца, ей неправильно сложно ударить.