Старец Горы

Шведов Сергей Владимирович

– Ты поживешь у нас года два, – пояснила благородная Адель. – И только по достижении четырнадцатилетнего возраста приступишь к исполнению супружеских обязанностей. На этом настаивает патриарх Рикульф, и я с ним абсолютно согласна.

С одной стороны Сесилия почувствовала облегчение, с другой – обиду. По всему выходило, что благородный Танкред считает ее то ли глупой, то ли недозрелой, а ведь она дочь короля, которой самой судьбой предназначено править людьми.

– Управлению людьми тоже надо учиться, Сесилия, – улыбнулась Адель, – а пока что ты не можешь справиться с двумя пажами.

– Вредные они, – обиделась невеста. – А Гуго мне все время язык показывает,

стоит только тебе отвернуться. Нельзя его кем-нибудь другим заменить?

– Боюсь, что нет, – вздохнула Адель. – Благородный Гуго твой единственный родственник здесь, в Антиохии, и его участие в церемонии если и не обязательно, то, во всяком случае, желательно.

– Так он еще и мой родственник? – удивилась Сесилия. – А как он сюда попал?

– Гуго сын твоего дяди графа де Вермондуа, правда незаконнорожденный. Но в Святой Земле этому придают гораздо меньше значения, чем в Европе. Здесь многие шевалье обзавелись новыми семьями, потеряв связь с родиной. Тебе еще многое предстоит узнать, Сесилия, прежде чем ты станешь не просто супругой, но и соправительницей своего доблестного мужа.

– То же самое мне сказал, благородный Ролан, когда мы плыли сюда на корабле, – вздохнула Сесилия.

– Ты знакома с шевалье де Бове? – удивилась Адель.

– Три года назад в Париже я собиралась выйти за него замуж, – неожиданно улыбнулась Сесилия. – Я тогда была совсем ребенком. Но потом мы стали просто друзьями. Шевалье де Бове страшный человек, правда ведь баронесса?

Последние слова Сесилия произнесла почти шепотом и испуганно оглянулась при этом на дверь. Адель хоть и побледнела слегка, но все-таки сохранила самообладание:

– Почему ты так решила?

– Он убил в замке Гранье несколько десятков человек, включая двух шевалье, Шелона и Рошфора. Его вину не сумели доказать, а Божий суд закончился в его пользу. Но старший из Рошфоров, благородный Пьер, при мне поклялся отомстить Ролану за смерть своих братьев. И он сдержал слово. Вот только убийце, подосланному им, шевалье свернул шею и выбросил его за борт. А еще приор Сегюр сказал, что Ролан еретик, склоняющий благородный дам к блуду. Во всяком случае, Люсьену де Рошфор он точно склонил и, как считают многие, по просьбе моего брата Людовика, который терпеть ее не мог.

– А она была его невестой?

– Да, – кивнула Сесилия. – Но после скандала их брак расстроился. Люсьена возненавидела и моего брата, и Ролана, погубившего ее честь, но тот нашел утешение в объятиях Эмилии, вдовы Этьена де Гранье.

– А разве Этьен убит?! – воскликнула потрясенная Адель.

– Так ведь с этого все и началось, – развела руками Сесилия. – Ролан мстил за смерть благородного Этьена, а вдова отблагодарила посланца дьявола, отдавшись ему на еще не остывшем супружеском ложе.

– Не говори так о благородной Эмилии, девочка, – неожиданно рассердилась Адель. – Она моя близкая подруга, и я никому не позволю чернить ее честное имя.

– Я никому об этом не рассказывала, баронесса, только тебе, – обиделась Сесилия. – Просто Рошфорам выгодно оклеветать Эмилию, но Людовик сказал, что не даст в обиду вдову крестоносца. Вообще-то мой брат человек толстый и добродушный, но если он впадает в гнев, то лучше на его пути не становиться.

– Значит, ты боишься шевалье де Бове? – нахмурилась Адель.

– Вовсе нет, – удивленно вскинула брови. – Одна ясновидящая сказала мне, что этот человек, она имела в виду Ролана, еще не раз выручит меня из беды, но она же предостерегла меня от любовной связи с ним. Как ты думаешь, Адель, гадалкам можно верить?

– Можно, – кивнула баронесса, – но лучше думать своей головой.

Благородный Танкред с интересом ждал, что скажет баронесса де Руси о его невесте. И, надо признать, благородная Адель его не разочаровала, назвав Сесилию очень умной и рассудительной девочкой, вполне способной составить счастье любому государю и со временем разделить с ним бремя правления.

– Даже так? – вскинул правую бровь граф.

– Я понимаю твои сомнения, благородный Танкред, но не разделяю их, – отрезала Адель. – Девочка действительно нуждается в опеке, и я принимаю твое предложение. Пусть она пока поживет у меня. Обещаю вернуть ее тебе повзрослевшей и поумневшей в целости и сохранности.

– Я в этом нисколько не сомневаюсь, баронесса. И заранее благодарю тебя за помощь и поддержку.

Сесилия поглянулась Танкреду, но он не собирался спорить с патриархом Рикульфом по поводу ее дальнейшей судьбы. Ребенок есть ребенок. Через два-три года можно будет точно сказать, во что превратилось это очаровательное дитя, а пока внимание правителя Антиохии привлекла совсем другая женщина. Благородная Тереза оказалось супругой Рожера Анжерского, но это, пожалуй, был ее единственный недостаток. Сам Рожер понравился Танкреду в гораздо меньшей степени, несмотря на близкое родство. Правитель Антиохии безошибочно распознал в нем конкурента и не только на любовном фронте. Рожер оказался далеко не глупым и очень честолюбивым человеком. В свите Танкреда уже шептались, что в лице барона Анжерского Антиохия обрела наследника, ибо по уже сложившейся в Святой Земле традиции умершему правителю наследовал его ближайший родственник. Конечно, Танкред умирать не собирался, но ему было неприятно сознавать, что в случае несчастья, его место займет этот сутуловатый блондин с длинными руками и неприятным костистым лицом. Еще более графа раздражало то обстоятельство, что благородные шевалье, явившиеся в Антиохию за своей долей добычи и славы, видели вождем не Танкреда, а барона Анжерского. Скорее всего, благородный Боэмунд прислал этого длиннорукого урода с одной целью – ограничить влияние Танкреда в Антиохии, дабы в случае благоприятных обстоятельств вернуться сюда в качестве законного государя. Конечно, пока жив Алексей Комнин, граф Тарентский вряд ли решится на столь отчаянный поступок, но ведь басилевс не вечен, а с его наследниками Боэмунд вряд ли станет считаться.

– Позови благородного Ричарда, – бросил слуге Танкред, не отрываясь от окна. Во внутреннем дворе, окруженном со всех сторон величественными зданиями, степенно прогуливались благородные дамы во главе с баронессой де Руси, а рядом резвились два пажа, пытавшихся вовлечь в свои игры Сесилию, но та, поглощенная, видимо, мыслями о предстоящем торжественном событии, только недовольно фыркала в ответ.

– Любуешься невестой, государь? – спросил Ле Гуин, приближаясь к открытому окну.

– Белобрысый мальчишка в сиреневой котте – это сын графа Вермондуа? – обернулся к нему Танкред.

– Кажется, да, – не очень уверенно отозвался Ричард.

– Крепкий, – усмехнулся граф. – И резвый.

– Но ведь ему нет еще и десяти, – удивился Ле Гуин.

– Что с того, – пожал плечами Танкред. – Я хочу, чтобы французские шевалье именно в этом мальчике видели своего вождя. Ни в Глебе де Руси, ни в Рожере Анжерском, а в благородном Гуго. У него ведь есть замок?

– Есть, – кивнул Ле Гуин. – Причем один из лучших в Северной Сирии. Вассалы его отца не пожалели денег для сына своего сюзерена.