Стархэвен
Шрифт:
Гортман смотрит на Принсипессу. Ее костюм — повязка на бедрах и металлическая чаша на левой груди. Она худощава, но великолепно сложена, и, несмотря на то что материнство для нее кончилось бесповоротно, она ничего не утратила из очарования молодости. Мэттерн гордится женой.
— Не хотите ли осмотреть здание?
Они выходят. Уже в дверях Гортман галантно кланяется Принсипессе. В коридоре гость произносит:
— Я вижу, что ваша семья несколько меньше, чем положено по норме.
Это скандально невежливое замечание, но Мэттерн высказывает максимум терпимости к своему чужеземному коллеге.
— Мы бы, наверняка,
— Здесь всегда ценили большие семьи?
— Мы ценим жизнь. Творение новой жизни у нас является высшей добродетелью. А предотвращение ее — самым большим грехом. Мы все любим наш многолюдный мирок. А вы, похоже, нас жалеете? Разве мы производим впечатление несчастных?
— Вы кажитесь удивительно приспособленными к этой жизни, — говорит Гортман, — даже при том, что… — он приостановился.
— Продолжайте.
— Даже при том, что вас так много, что вы всю свою жизнь проводите внутри этого гигантского строения. Вы же никогда не выходите наружу, правда?
— Большинство из нас действительно никогда не выходит, — соглашается Мэттерн. — Лично я много путешествовал, ведь социопрограммисту нужна более широкая перспектива. Но Принсипесса, например, никогда не спускалась ниже 300–го этажа. Да и зачем ей куда–нибудь ходить? Секретом нашего счастья является создание пяти–или шестиэтажных городков в рамках сорокаэтажных городов тысячеэтажной гонады. Мы нисколько не ощущаем, что скучены или стеснены. Мы знаем наших соседей, имеем сотни близких друзей. Относимся друг к другу с взаимной благожелательностью, лояльно и вежливо.
— И все счастливы?
— Почти все.
— Значит, есть исключения? — спрашивает Гортман.
— Это безумцы, — отвечает Мэттерн. — В нашей среде мы стараемся свести жизненные конфликты до минимума. Как вы сами видите, никогда не отказываем ни в какой просьбе. Никогда и никому. Но иногда случается, что кто–то не может больше переносить наш стиль жизни. Такие люди безумствуют, бунтуют, мешают другим. Это очень печально.
— А что вы делаете с безумцами?
— Понятно, устраняем, — с усмешкой говорит Мэттерн.
Мэттерну доверили показать Гортману всю гонаду. Такая экскурсия займет несколько дней. Он немного взволнован: он не знает некоторых мест здания так, как должен их знать хороший гид. Но он приложит все свои старания, чтобы все прошло хорошо.
— Все здание, — объясняет он, — выполнено из сверхнапряженного бетона. Конструкция опирается на центральное несущее ядро размером 200 кв. метров. Первоначально предполагалось разместить по 50 семей на этаж, но сейчас у нас их уже в среднем по 120, и бывшие квартиры пришлось поделить на однокомнатные жилища. Мы целиком экономически независимы, у нас свои собственные школы, госпитали, спортивные площадки, дома религиозных культов и театры.
— А питание?
— Мы имеем связи с сельскохозяйственными коммунами. Вы, наверное, видели, что 9/10 поверхности суши этого континента используется для производства продовольствия, что мы не занимаем плодородные земли под горизонтальную застройку, пищи всегда вдоволь.
— Значит, вы зависимы от коммун, производящих пищу?
— А когда это жители городов не были зависимы от фермеров? — спрашивает Мэттерн. — На Земле не действует кулачное право. Мы им нужны как единственный рынок сбыта. А они для нас являются единственным
Кабина, проплыв сквозь все здание вниз, остановилась на дне шахты. Чувствуя над собой давящую массу гонады, Мэттерн старается скрыть охватывающее его замешательство.
— Фундаменты здания, — говорит он, — простираются на 400 метров в глубь основных пород. Мы сейчас находимся на их самом низшем уровне. Здесь генерируется энергия.
Они идут по галерее, глядя на огромный, высотой в 40 метров генераторный зал, сопровождаемые тихим гулом сверкающих турбин.
— Большую часть энергии, — объясняет Мэттерн, — мы получаем посредством сжигания отработанных твердых отходов. Сжигаем все, что нам не нужно, а продукты сжигания продаем потом как удобрение. Есть у нас также дополнительные генераторы, приводимые в движение аккумулированным теплом тел.
— Я так и предполагал, — бормочет Гортман про себя.
Мэттерн весело подтверждает:
— Ясно, что 800 000 живых существ, собранных в замкнутом пространстве, выделяют огромное количество тепла. Часть тепла выводится наружу через охлаждающие ребра на наружных стенах здания. Часть передается вниз и приводит в движение генераторы. Зимой распределяем его равномерно по всему зданию для выравнивания температуры. Остальное употребляем для очищения воды и тому подобных процессов.
Еще минуту они приглядываются к энергетическому оборудованию, а затем Мэттерн ведет гостя к регистрационным установкам. Там как раз находится группа школьников. Оба тихонько присоединяются к экскурсии.
— Сюда, — объясняет учитель, — стекает моча. Видите? — Он рукой показывает на огромные пластмассовые трубы. — Она протекает через искровую камеру, где подвергается дистилляции, чистая вода перекачивается сюда. Вот здесь происходит технологический процесс переработки отходов, который мы с вами проходим. Мы продаем эту продукцию сельскохозяйственным коммунам…
Мэттерн и его гость посещают также и завод удобрений, где перерабатываются фекалии. Гортман задает многочисленные вопросы. Его, несомненно, все это интересует. Мэттерн доволен; для него нет ничего более важного, чем детали жизни в гонаде. Он боялся, что этот чужеземец с Венеры, где люди живут в отдельных домах и много времени проводят на свежем воздухе, составит себе неблагоприятное впечатление о жизни в гонаде.
Они едут наверх. Мэттерн рассказывает о климатизации, о системе подъемных и спускных шахт и тому подобных устройствах.
— Все это великолепно, — заключает Гортман. — Я не в состоянии был даже вообразить, как одна маленькая планета с 75–ю миллиардами жителей вообще может выжить, тогда как вы превратили ее в… в…
— В утопию, — подсказывает Мэттерн.
— Да, именно это я имел в виду, — говорит Гортман.
Производство энергии и регенерация отходов не лежит в области профессиональных интересов Мэттерна. Он знает, как все это делается, но только потому, что его увлекает функционирование городской гонады. Настоящим же полем его деятельности является социология общества, поэтому его и попросили показать гостю организацию социальной структуры гигантского здания. Сейчас они едут вверх, в направлении жилых этажей.