Стархэвен
Шрифт:
— Это Рейкьявик, — объясняет Мэттерн. — Здесь живет главным образом обслуживающий персонал. Мы не хотим создавать сословные классы. Но в каждом городе преобладает какая–то профессиональная группа: инженеры, научные работники. И каждая такая профессиональная группа образует отдельный клан.
Они медленно идут по холлу. Мэттерн чувствует себя не в своей тарелке и, чтобы скрыть нервозность, говорит без умолку. Он рассказывает о том, как каждый город в границах гонады вырабатывает свой собственный жаргон, стиль одежды, фольклор и кумиров.
— А существуют ли контакты между отдельными городами? — спрашивает Гортман.
— Стараемся их развивать путем спортивных соревнований,
— А не лучше было бы поощрять загородные ночные прогулки?
Мэттерн наморщил брови.
— Мы предпочитаем держаться нашего собственного окружения. Случайная сексуальная близость с жителями других городов — проявление слабого характера.
— Понимаю.
Они входят в обширный зал.
— Это спальня молодоженов, — объясняет Мэттерн. — Каждые пять или шесть этажей имеют такое помещение. Когда молодые вступают в брак, они оставляют свои родительские дома и перебираются сюда. После рождения первого ребенка им предоставляется собственное жилье.
— А где же вы берете для них комнаты? — удивляется Гортман. — Я так понимаю, что все комнаты в здании заняты. Не может быть, чтобы смертность у вас была равна рождаемости, значит…
— Смерти, в самом деле, в определенной степени разряжают ситуацию. Если умрет один из партнеров, а дети вырастут, оставшийся в живых партнер переводится в спальню для старших, таким образом освобождая место для новой молодой семьи. Однако я согласен с вами, что большинство нашей молодежи не находит квартир в здании, поскольку прирост новых семей составляет 2% в год, а смертность — намного ниже. Мы строим новые городские гонады и переселяем туда молодоженов путем жеребьевки. Говорят, что к новым условиям трудно приспосабливаться, но компенсацией является принадлежность к первым новоселам. Статус приобретается автоматически. Таким образом, мы постоянно, так сказать, перемешиваемся, отдавая нашу молодежь, создавая новые комбинации общественных единиц. Блестяще, но правда ли? Вы, наверное, читали мою статью «Структурная метаморфоза населения городской монады»?
— Конечно, читал, — отвечает Гортман. Он окидывает взглядом спальню. На спальной платформе поблизости совокупляется двенадцать пар. — Они такие молодые… — произносит он.
— Половая зрелость наступает у нас очень рано. Девочки вступают в супружеские связи на двенадцатом году жизни, а мальчики — на четырнадцатом. Через год появляется первый ребенок, благослови нас Бог!
— И никто не пытается контролировать прирост?
— Контролировать прирост? — шокированный неожиданным богохульством, Мэттерн нервно хватается за свои гениталии. Несколько копулирующихся пар с изумлением поднимают головы. Кто–то хихикает. — Прошу вас никогда не употреблять этих слов, — пылко говорит Мэттерн. — Особенно в присутствии детей. Мы… мы никогда так не говорим, даже думать так не смеем…
— Но…
— Жизнь для нас — святыня. Сотворение новой жизни — благословение. Размножение является почитанием и обязанностью человека в отношении Бога. — Мэттерн усмехается. — Быть человеком — значит решать все проблемы усилием мысли, правда? А нашей главной проблемой является размножение жителей в мире, который сделал болезни и устранил войны. Я допускаю, что мы бы могли ограничить естественный прирост, но это решение было бы дешевым и убогим. Вместо того, как вы сами убедились, мы победоносно идем навстречу проблеме размножения! Мы размножаемся с радостью, наша численность возрастает в год на 3 миллиарда, и для каждого у нас находится место и пища. Умирают немногие, а рождается много, и мир наполняется.
Выбранная Мэттерном школа находится в рабочем районе Праги, на 108–м этаже. Он надеется, что Гортмана это заинтересует, поскольку население Праги обладает самым высоким показателем прироста в гонаде 116, и семьи, состоящие из двенадцати или пятнадцати членов, здесь не редкость. Приближаясь к дверям школы, он слышит чистые звонкие голоса, поющие о божьем благословение. Мэттерн помнит этот гимн: когда он был ребенком, он пел эту прекрасную песню, мечтая о большой семье, которую он когда–нибудь сотворит. И тихо напевает под нос хорошо известные слова:
«А сейчас он сеет святое семя,
Которое вырастет в мамином лоне,
Вырастет новая жизнь…»
И вдруг случается инцидент, очень неприятный и непредвиденный. В коридоре к Мэттерну и Гортману подбегает какая–то женщина. Молодая, неряшливая, в тонкой серой повязке на бедрах. У нее заметная беременность, волосы ее в беспорядке.
— Помогите! — кричит она. — Мой муж сошел с ума!
Вся дрожа, она падает в объятия Гортмана. Гость смущен. За ней бежит молодой, чуть старше двадцати лет, мужчина с впалыми щеками и налитыми кровью глазами. В руках он держит горелку, сопло которой раскалено до красна.
— Проклятая ведьма! — бормочет он. — Блудники, блудники без конца у нас. Уже есть семеро, так на тебе восьмой… С ума сойти можно!
Мэттерн напуган. Он оттаскивает женщину от Гортмана и лихорадочно подталкивает гостя к дверям школы.
— Скажите там, что здесь помешанный, — говорит он Гортману. — Пусть немедленно бегут на помощь!
Он взбешен тем, что Гортман оказался свидетелем такой нетипичной сцены, и хотел бы увести его отсюда как можно быстрей. Молодая женщина, вся дрожа, прячется за спину Мэттерна.
— Будь рассудителен, молодой человек! — наставительно произносит Моттерн. — Ты всю свою жизнь провел в гонаде, правда? Ты понимаешь, что размножение является благословением. Почему же ты хочешь отринуть основы, по которым…
— Отвали от нее, а то сожгу!
Парень машет горелкой перед лицом Мэттерна. Мэттерн делает внезапный шаг в сторону, и парень бросается на женщину. Она неловко отскакивает, но огонь прожигает ее одежду. Обнажается белое тело, перечеркнутое красной полосой. Женщина хватается за вздутый живот и падает, крича благим матом. Парень отталкивает Мэттерна и целится горелкой в бок женщины. Мэттерн пытается схватить его за плечи, но парень сильнее. Мэттерну удается только выкрутить ему руку с горелкой, и струя огня обугливает пол. Парень выпускает из рук горелку и с проклятиями бросается на Мэттерна, изо всех сил молотя его кулаками.
— На помощь! — кричит Мэттерн. — На помощь!
В коридор высыпает толпа школьников в возрасте от восьми до одиннадцати лет. Распевая гимн, они настигают безумца. Через минуту его уже почти не видно под подвижной массой тел, избивающей несчастного. К ним присоединяется подкрепление из соседних классов. Раздается вой сирены ч пронзительный свисток.
— Полиция! Разойдись! — гремит из мегафона голос учителя.
Появляются четыре человека в мундирах и немедленно овладевают ситуацией. Раненая женщина лежит, издавая стоны, держась за обоженный бок. Безумец без сознания; у него выбит глаз и все лицо в крови.