Старик
Шрифт:
Несмотря на настороженность, в накопителе их приняли неплохо. Еще ночью им оказали медицинскую помощь. Накормили всех и помогли обустроиться. Исмаил был благодарен за это. Но если вдруг произойдет конфликт или, убереги аллах, в накопителе узнают о том, что они пытались захватить военную часть, то за дальнейшее будущее они могли не беспокоиться: его просто не будет. Утром им помогли похоронить своих погибших на новом кладбище за небольшой рощицей. Чтобы не было вопросов о подозрительных ранах погибших дагестанцев, Юнус распорядился замотать трупы в самодельные саваны.
Задерживаться в накопителе нельзя было ни при каких обстоятельствах. Он нутром ощущал, что будут новые потери, но надеялся, что они с Юнусом сумеют удержать ситуацию в замороженном состоянии хотя бы на сутки. Юнус, Исмаил и их самые доверенные люди разъехались на поиски нового пристанища.
Исмаил проездил целый день. Запустение, бродячие мертвые и паника стали для него уже привычными картинами за окнами автомобиля. Они ехали на трех машинах и были вооружены до зубов, но даже это не спасло их от обстрелов и нападения. Обстреливали их раза четыре. Дорогие джипы не могли остаться без чужого внимания. Из этого стоило сделать выводы. Один раз они попали в засаду, тогда их спас только военный опыт Исмаила и жадность нападавших, позарившихся на дорогие автомобили. Всех разбойников просто перебили. Это оказались мальчишки – дезертировавшие солдаты-срочники. Они устроили засаду на объездной дороге. Горе-бандитов погубило отсутствие опыта и желание захватить машины неповрежденными.
В голосующих на дороге якобы просящих о помощи девушках он сразу определил переодетых парней. Исмаил в считаные мгновения вычислил, где прячутся остальные горе-разбойники, и дал нужные команды по рации. Говорил он на своем языке, да еще на своем наречии. Радиоперехвата он не боялся: не того уровня были эти клоуны.
Его джип сбавил скорость и замигал поворотником. Ряженые барышни сразу же обрадованно запрыгали, всем своим видом выказывая жуткое нетерпение. На самом деле нетерпение было страхом, ему это знакомо. Он не раз видел, как ведут себя новички перед настоящим смертельным боем. Исмаилу сыграл на руку нервный мандраж сопливых вояк, готовый сорваться в панику.
Его бойцы, закаленные в настоящих боях и бандитских разборках, не подвели. Сразу после остановки они выскочили из машин и открыли огонь по засаде. Бойцы Исмаила атаковали мгновенно. Расчет оказался правильным: кроме панической беспорядочной стрельбы, засадники ни на что были не способны. За считаные минуты вокруг лежали пятнадцать мертвых дезертиров. Сопливые мальчишки-первогодки. Оружие, боеприпасы и документы собрали, больше брать было нечего. Трупы так и оставили валяться на месте. Нескольких оживших упокаивать не стали. Зачем время терять.
Тем не менее поиски обиталища увенчались успехом. Люди Юнуса нашли новое убежище, оно было намного лучше прежнего. Небольшой элитный поселок в густом лесу недалеко от Истринского водохранилища. Большинство домов было покинуто своими владельцами, а оставшиеся не должны были составить проблемы. Поселок был обнесен сплошной бетонной стеной, а с севера к нему примыкал также почти пустой пансионат премиум-класса. Утром можно уже выезжать.
В накопителе Исмаила ждала большая неприятность. Это была вторая роковая ошибка, последствия которой сложно было предугадать. Оставшиеся в накопителе мальчишки угнали машины с продовольствием. Они не просто угнали машины – они устроили полноценный разбой с оружием, угрозами и избиением ни в чем не повинных водителей. Причиной послужил отказ большей части дагестанцев питаться в общей столовой, как все это делали в накопителе. Продуктов у них с собой, разумеется, не было. Купить что-нибудь из съестного было нереально. Им предложили питаться под общими навесами, на столах и скамьях, собранных из фанеры и досок. Дагестанцам претило есть в этом хлеву, рядом с бомжами, грязными гастарбайтерами и прочим сбродом, но есть-то хотелось. Тогда продукты решили просто отобрать.
Он сам часто говорил своим воспитанникам: «Если ты волк, то иди и возьми свое, а если ты баран, то бойся и терпи. Жизнь – удел сильных, а все остальные рабы и ничто». Сейчас он увидел, как работают эти принципы. Его молодчики пошли и отобрали еду у хозяев накопителя, которые их гостеприимно приютили ночью.
– Что русские? – спросил Исмаил у остававшегося вместо него Салмана.
– А что русские? Молчат, как обычно. Доля у них такая.
Исмаилу не нравилась самоуверенность Салмана. Уважать русских он научился в армии.
До армии он серьезно занимался борьбой, выступал на всесоюзных соревнованиях. Параллельно он блестяще закончил вуз. Отец гордился им. У него вырисовывалась вполне определенная карьера руководителя. В армию он попал в двадцать три года, спасаясь от уголовного преследования: Исмаил в драке убил человека, причем не последнего человека, и начинающий преступник превратился в великовозрастного призывника. Нужно было переждать, когда все успокоится.
Хотя Исмаилу светила сержантская школа, небеса распорядились иначе, и он сразу попал рядовым в далекую обычную мотострелковую военную часть. Дедовщины там не было, там были землячества. Это, по сути, в разы хуже, чем дедовщина. Если в части с дедами твой статус постепенно рос от «духа» до «дедушки», с переходом в благословенный дембель, то там, где были землячества, твой статус определялся только тем, какой вес имеют твои земляки в части. Массовые драки были обычным явлением, а вымогательство и сбор дани с усмирением непокорных баранов были вполне рутинным делом.
В части власть держали узбеки. Их было больше всего. Дагестанцы в обиду себя не давали, их побаивались, но дагов было мало, и поэтому серьезного веса у них не было. Исмаил сразу определил корень всех зол. Прежде всего они просто зарезали нескольких лидеров. Несложно было вычислить, куда узбеки ходили в самоволку. Их подкараулили и взяли на нож. Потом было несколько драк, и дагестанцы взяли верх.
Второй год службы не сулил никаких перемен, за исключением того что в части стало меньше узбеков, а больше русских. Такой призыв пришел в часть. Но так было даже проще. Русские были очень разобщены. Поодиночке с ними можно делать практически все, что хотелось. Но в один не самый прекрасный день в части появился старлей. Обычный русский парень из-под Рязани, почти ровесник Исмаила. Такой колхозного вида молодой мужичок среднего роста, с большими крестьянскими руками и белобрысой головой, с выгоревшими ресницами. Отличался он только тем, что успел послужить в Афганистане и заслуженно получил там боевые награды – орден и медаль. И еще он не был равнодушным человеком. Он начал готовить солдат именно к войне. Прежде всего он объединил солдат-первогодков. Потом жесткими воспитательными мерами объяснил старослужащим, что они с первогодками служат в одной армии и очень скоро им придется прикрывать друг другу спины в бою. А потом появилась новая, почти строевая, команда: «Даги!!!» Когда звучала эта команда, все русаки как один бросали любое дело и сломя голову летели туда, где происходила малейшая стычка с дагестанцами. Налетающая толпа просто сминала любое сопротивление. Тогда Исмаил понял, какая сила русские, когда они объединятся против общего врага, и еще он понял фразу классика: «Не приведи бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный». А Исмаил был очень неглупым человеком.
После очередного сбора дани Исмаил оказался в госпитале. Но из госпиталя он в часть не вернулся. Ему сделали предложение, от которого он не смог отказаться. Ему предложили быть кадровым военным, и не просто военным, а служить в самой что ни на есть элите. Отец благословил его на ратную службу. В роду Султановых всегда были великие воины. Пять лет службы в спецуре закончились межнациональным конфликтом в Нагорном Карабахе. Тогда Исмаилу впервые пришлось воевать на территории своей страны. Его мир рухнул. Он мог многое и был готов к еще большему, но ему не по силам оказалась та дикая циничная ложь и беспринципность партийной верхушки, с которыми он столкнулся. То, что ему приходилось тогда делать, буквально калечило его душу. Конечно, это не шло ни в какое сравнение с двумя чеченскими войнами, но той войны в Карабахе ему хватило с избытком. В девяностом году он сначала перевелся в другую часть, а потом его уволили за дискредитацию звания военного – от тюремного заключения его спасли только прежние заслуги и государственные награды. Начало девяностых встретило развалом Союза и обилием всевозможных конфликтов, где он зарабатывал на жизнь ремеслом наемника. Во второй половине девяностых он приехал в Москву и вполне предсказуемо занял достойное место среди членов верхушки этнической преступной группировки. Исмаил действительно был неглупым человеком и сумел заняться относительно легальным бизнесом. Работая с землей и активами разваливающихся предприятий, он сумел реализовать себя как успешный и уважаемый бизнесмен.
Сейчас Исмаил думал, как выпутаться из неприятной ситуации. По сути дела они нарушили основной закон – ответили черной неблагодарностью гостеприимному хозяину. Более того – они отобрали еду у стариков, женщин и детей, что недостойно настоящего мужчины. Но с другой стороны, на него сейчас смотрит безголовый молодняк. Если он сейчас пойдет просить прощения, то свой авторитет ему еще долго придется восстанавливать. Бегство с обжитого места пошатнуло его положение – были недовольные, которые не скрывали своего раздражения. Еще немного – и его обвинят в трусости, тогда только кровь соотечественников и большое количество крови врагов вернут ему уважение. Но был еще один скользкий момент: какие-то мальчишки нарушили его приказ.